Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему

Шахт: Я не помню, но я, очевидно, читал, если оно было опубликовано в Германии. Во всяком случае, я так полагаю.

Джексон: В результате этого Геббельс начал кампанию нападок на президента, не правда ли?

Шахт: Я полагаю, что я читал об этом.

Джексон: Это факт, что вы присоединились к нападкам на иностранцев, критиковавших эти методы, не правда ли?

Шахт: Когда и где? Какие нападки?

Джексон: Хорошо. После аншлюса Австрии, когда была применена сила, которую вы якобы не одобряли, вы немедленно поехали в Австрию и взяли на себя руководство Австрийским национальным банком, не правда ли?

Шахт: Да, это был мой долг.

Джексон: И вы ликвидировали его в пользу империи?

Шахт: Я его не ликвидировал. Я осуществил его слияние.

Джексон: Произвели слияние. И вы приняли его служащих?

Шахт: Я все взял.

Джексон: Хорошо. И декрет об этом подписан вами?

Шахт: Конечно.

Джексон: И вы 21 марта 1938 г. собрали всех служащих?

Шахт: Да.

Джексон: И произнесли перед ними речь?

Шахт: Так точно.

Джексон: Говорили ли вы им среди прочего: «Мне кажется, что будет целесообразно, если мы вспомним эти вещи для того, чтобы разоблачить все ханжеское лицемерие иностранной прессы. Но, слава богу, все это, в конце концов, никак не может помешать великому германскому народу, потому что Адольф Гитлер создал единство воли и мысли немцев; он скрепил все это новыми мощными вооруженными силами, и он, наконец, облек во внешнюю форму внутреннее единство между Германией и Австрией.

Я известен тем, что иногда высказываю оскорбительные мысли, и здесь я не хотел бы отклоняться от этой привычки». Указано, что в этой части вашей речи раздался смех.

«Я знаю, что даже в этой стране есть некоторые лица, — я думаю, что их очень немного, — которые не одобряют событий последних дней. Однако я не думаю, чтобы кто-либо сомневался в цели, и надо сказать всем ворчунам, что всех сразу удовлетворить нельзя. Некоторые говорят, что они, быть может, сделали бы по-другому. Однако фактически никто этого не сделал» — здесь в скобках снова стоит слово «смех». Теперь продолжаю цитировать вашу речь:

«…Это сделал лишь наш Адольф Гитлер. А если и следует еще что-либо усовершенствовать, то пусть эти улучшения будут внесены этими ворчунами внутри германской империи и внутри германского общества, но нельзя, чтобы это было сделано извне».

Вы это говорили?

Шахт: Да.

Джексон: Другими словами, вы открыто высмеивали тех, кто жаловался на эти методы действия, не правда ли?

Шахт: Если вы это так воспринимаете, то пожалуйста.

Джексон: Затем, выступая перед служащими Австрийского национального банка, которых вы приняли, вы сказали следующее:

«Я считаю совершенно невозможным, чтобы хотя бы одно единственное лицо, которое не всем сердцем за Адольфа Гитлера, смогло в будущем сотрудничать с нами».

Продолжаю цитировать речь:

«Кто с этим не согласен, пусть лучше добровольно покинет нас».

Скажите, это так было?

Шахт: Да.

Джексон: В тот день, выступая перед служащими банка, вы сказали — не правда ли? — следующее:

«Рейхсбанк никогда не будет ни чем иным, как национал-социалистским учреждением; или я перестану быть его руководителем».

Это так и было?

Шахт: Да, так точно.

Джексон: Я спрашиваю вас, сказали ли вы в качестве руководителя Рейхсбанка служащим, которых вы взяли себе в Австрии, следующее. Я цитирую:

«Теперь я попрошу вас встать (присутствующие встают). Теперь мы присягаем в нашей преданности великой семье Рейхсбанка, великому германскому обществу. Мы присягаем в верности нашей воспрянувшей, мощной, великой германской империи. И все эти сердечные чувства мы выражаем в преданности человеку, который осуществил все эти преобразования. Я прошу вас поднять руки и повторить вслед за мной:

„Я клянусь, что я буду преданным и буду повиноваться фюреру германской империи и германского народа Адольфу Гитлеру и буду выполнять свои обязанности добросовестно и самоотверженно“.

(Присутствующие принимают присягу путем поднятия рук.)

Вы приняли эту присягу. Будь проклят тот, кто нарушит ее. Нашему фюреру трижды „Зиг, хайль!“».

Это правильное описание того, что произошло?

Шахт: Эта присяга является предписанной для чиновников присягой. Все в ней полностью соответствует тому, что я вчера показывал здесь, в зале Суда, а именно, что мы присягали главе государства.

Джексон: Теперь мы переходим к Чехословакии. Скажите, вы одобряли политику присоединения Судетской области при помощи угрозы прибегнуть к оружию?

Шахт: Нет, вовсе нет.

Джексон: Я полагаю, что вы охарактеризовали метод присоединения Судетской области как неправильный и порицали его?

Шахт: Что-то я не помню, когда я это сделал. Я сказал, что союзники в результате своей политики подарили Гитлеру Судетскую область, в то время как я все время ожидал, что судетским немцам будет предоставлена автономия.

Джексон: Тогда вы одобряли политику Гитлера в отношении Судетской области? Вы хотите, чтобы вас так поняли?

Шахт: Я никогда ничего не знал о том, что Гитлер требовал еще чего-то помимо автономии.

Джексон: Ваша единственная критика по вопросу Судетской области относилась только к союзникам, насколько я понимаю?

Шахт: Это значит, что она относилась также и к чехам, и к самим немцам. Я не хочу играть здесь роль судьи, боже меня сохрани, но я имею в виду…

Джексон: Ну, хорошо. Я спрашиваю вас следующее: 16 октября 1945 г. дали вы следующие ответы на вопросы?

«Вопрос: Вернемся к выступлению против Чехословакии, за которым последовала „умиротворяющая“ политика Мюнхена и передача Судетской области империи. Скажите, вы тогда одобряли политику приобретения Судетской области?

Ответ: Нет.

Вопрос: Одобряли ли вы в то время политику угрозы Чехословакии оружием для того, чтобы присоединить Судетскую область?