О, боже, снова Париж! Наблюдая за французами

С ванной все гораздо проще: все, что от тебя требуется, это наполнить ее водой. Если слишком горячо, добавляешь холодной воды. Пользуясь же чужим душем, приходится проявлять чудеса изворотливости, чтобы добиться нужной температуры струи. И почему сделать это вдвойне труднее, когда попадаешь в ванную матери твоей девушки?

– Включи воду, и пусть она стекает минуты две, – объяснила Бриджит, склоняясь над глубоким душевым поддоном и указывая на смеситель. – Это водонагреватель «Бутагаз», так что нужно подождать, пока теплая вода поступит с кухни. D’accord?

– D’accord. – Это французский вариант «о’кей».

– Не меняй температуру, иначе через две минуты окоченеешь от холода или сваришься заживо. D’accord?

– D’accord.

– И не включай на полную мощность, иначе шторку выбьет из поддона и замочится пол.

– D’accord. – Десять минут, выделенные мне на посещение душа, стремительно истекали, и я чувствовал, что мне предстоит выйти к соседям в коконе из пыли и пота.

– Прежде чем включать воду, опусти шторку в поддон.

– D’accord.

– И не затыкай сливное отверстие пробкой, иначе останутся пятна.

Я поймал себя на том, что мой язык уже отказывается произносить «d’accord». И молча кивнул.

– И когда помоешься, полностью выключи воду.

Я снова попытался кивнуть, но голова сдвинулась лишь на миллиметр. Похоже, тело начинало бастовать.

– И не поворачивай кран слишком сильно, иначе его заклинит.

Все, что я смог сделать, это повести глазами вверх-вниз в знак согласия.

– И когда будешь вытираться, стой на коврике, иначе оставишь мокрые следы на полу.

Я был на грани срыва. Еще одна инструкция – и моя голова точно отвалилась бы.

– D’accord? – спросила она.

– Полотенце? – позволил себе пискнуть я.

– Возьми вон то, голубое. А потом, когда вытрешься, повесь его сушиться на веревку, а то заплесневеет от сырости. D’accord?

Я улыбнулся, не только подтверждая, что все понял, но и от внезапно пришедшей в голову идеи повеситься самому на той же бельевой веревке, вырвавшись тем самым из этого учебного лагеря для новобранцев, где командовала французская мама.

4

Душ успокоил нервы, и я чувствовал себя в ладах с окружающим миром, когда появился в саду спустя четверть часа.

– А! – раздался громкий коллективный возглас радости, словно я был гостем, который принес единственную бутылку.

– Это Пол, – объявила Бриджит в свойственной французам манере произносить мое имя так, будто я имел отношение к лидеру «красных кхмеров» [27] .

– Bonsoir [28] , – произнес я.

27

Имеется в виду Пол Пот (1928–1998) – премьер-министр Камбоджи, который являлся одним из лидеров крайне левого режима «красных кхмеров», проводившего геноцид своего народа.

28

Добрый вечер (фр.).

За столом восседали мама, брат и племянник Флоранс, сама Флоранс и пожилая пара; старик со старушкой широко улыбались и приветствовали меня, подняв огромные бокалы с «Перно» [29] .

Мне представили гостей как Анри и Жинетт, давних хозяев соседней фермы. Я предположил, что они муж и жена, но выглядели они такими одинаковыми, что вполне могли оказаться и братом с сестрой. А спросить, как мне показалось, было невежливо. У них были беззаботные лица состарившихся детей, а шишковатые руки хранили следы грязной и неблагодарной работы, какой на семейной ферме невпроворот. Мне стало любопытно, не составят ли они мне компанию в завтрашнем мероприятии по рытью выгребной ямы.

29

«Перно» (Pernod) – легендарный французский анисовый аперитив.

– Что будешь пить? – спросил Мишель.

Анри и Жинетт дружно воскликнули: «Eh oui!» [30] . Алкогольные пристрастия иностранца вдруг стали самой волнующей темой по эту сторону Ла-Манша.

Я затруднялся с выбором, поскольку названия на этикетках половины бутылок ни о чем мне не говорили. Что это за «Suze» и «Banyuls»? [31] Я решил рискнуть – в конце концов, надо же ассимилироваться.

– Попробую «Сюз».

Такого бурного смеха не вызывал ни один анекдот из тех, что я рассказал за этот год. Даже маленький Симон присоединился к всеобщему веселью.

30

Да, в самом деле! (фр.)

31

«Сюз» (Suze) – аперитив с горьковатым вкусом, биттер. «Баньюльс» (Banyuls) – руссильонское вино.

– Это напиток для женщин, – сказала мне Флоранс по-английски.

– «Бон-юул»? – предпринял я новую попытку, и снова раздался хохот, на этот раз вызванный моим произношением.

– «Бань-юль-сс», – поправил меня Мишель и налил мне полпинты того, что на вкус оказалось крепленым вином наподобие портвейна.

Как бы то ни было, этот выбор, казалось, удовлетворил всех, и, когда я произнес тост, пожелав присутствующим доброго здоровья, они дружно подняли бокалы. Мы чокнулись, твердо глядя друг другу в глаза, как положено. Во Франции этот зрительный контакт чрезвычайно важен. Говорят, что, если им пренебречь, сексуальная жизнь в последующие десять лет будет невыносимой. Даже Анри с Жинетт обменялись взглядами, из чего можно было сделать вывод, что у них есть еще порох в пороховницах.

На столе красовались закуски, обычно подаваемые к аперитиву: оливки, пшеничная фигурная соломка, чипсы, орешки, тарелка с редисом, который нужно было сдабривать кусочком сливочного масла. Я быстро заморил червячка. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как я закинул в себя тот последний килограмм клубники.

Соседи по столу с благостным равнодушием улыбались мне, пока Бриджит объясняла, что мы с Флоранс собираемся открыть в Париже английскую чайную. У меня сложилось впечатление, что с таким же успехом она могла сказать, что речь идет о массажном салоне на Юпитере. Париж? Английская? Чайная?

– Parisiens в самом деле любят английский чай? – спросил старик Анри. Слово «парижане» он почему-то произнес как «паризьянг».

– Надеемся, что да, – сказал я и спровоцировал еще один взрыв смеха. Судя по всему, здесь, в провинции, остро ощущался дефицит анекдотов.

– У нас тут иногда бывают паризьянг, – сказала Жинетт, словно речь шла о диарее.

– Они арендуют дом старой Ивонны, – прибавил Анри, возбуждая дискуссию о том, от чего все-таки умерла старая Ивонна (от рака, инфаркта или от своего самогона?), кто из ее сыновей ныне владеет домом, кто его все-таки выстроил, когда в последний раз ремонтировали крышу и кого нанимали, где покупали шифер, как счищать мох с кровли (тут Бриджит многозначительно посмотрела на меня).

Анри завершил дебаты, сказав:

– Они жалуются, что здесь нет этой моечной штуки. Как вы их называете?

– Lave-vaisselles, – ответила Бриджит. – Посудомоечные машины.

– Oui. Паризьянг жить не могут без этих lave-vaisselles.

– И мы совсем недавно купили, – сказала Жинетт, но не назло Анри, а просто констатируя факт.

– Да, но мы здесь живем, – заметил Анри.

– Ah, oui! [32] – Все согласились с этим его умозаключением и продолжили беседу, обмениваясь новостями о дальних родственниках, которые умерли или переехали жить в город, рассуждая о спиленных деревьях, об установленных септиках, о том, какие овощи пострадали в этом году от вредителей, когда за последние двадцать лет было особенно много слизней, и о том, не добавляла ли старая Ивонна слизней в свой самогон.

32

Ах, да! (фр.)