О частом причащении Святых Христовых Таин

Мы видим, что противники частого Причащения не имеют на это свидетельства из священного Писания, а их ссылки на слово Божие противоречат объяснению святых отцов, что запрещено 19 правилом Трулльского Собора.

7. Церковные каноны о частом Причащении

Не случайно противникам частого Приобщения приходиться грубо перетолковывать канонические определения, прямо касающиеся частого Причащения. Ведь три церковных правила прямо регламентируют вопрос о частоте приобщения не отлученных от Церкви христиан. 8 правило святых апостолов наказывает священнослужителя отказавшегося причаститься за Литургией, а 9 правило подвергает епитимии и мирянина, не участвующего в Причащении. Приведем сам текст этого канона:

«Всех верных, входящих в церковь, и писания слушающих, но не пребывающих на молитве и святом причащении до конца, как безчиние в церкви производящих, отлучать подобает от общения церковного».

Текст правила достаточно очевиден. По объяснению крупнейшего толкователя канонов патриарха Феодора Вальсамона «определение настоящего правила весьма строго. Ибо отлучает бывающих в церкви, но не остающихся до конца и не причащающихся. И другие правила (80 правило VI Вселенского Собора, и 11 правило Сардикийского Собора) подобным образом определяют, чтобы все были готовы и достойны причащения, и подвергают отлучению не причащающихся в три воскресных дня». Так же объясняет этот канон Зонара: «настоящее правило требует, чтобы во время совершения святыя жертвы, все пребывали до конца на молитве и святом причащении. Ибо тогда и от мирян требовалось, чтобы постоянно причащались. Есть правило собора сардикийского и другое трулльского, и еще правило собора антиохийского, предписывающее, чтобы подлежал отлучению тот, кто, присутствуя при богослужении три воскресных дня, не причастился» (см. Правила св. апостол и святых отец с толкованиями. М. 2000. с. 28–29).

Чтобы изъять всякую возможность понимать этот канон иначе Церковь 2 правилом Антиохийского Собора постановила: «Все, входящие в церковь и слушающие священныя писания, но, по некоторому уклонению от порядка, не участвующие в молитве с народом, или отвращающиеся от причащения святыя евхаристии, да будут отлучены от церкви дотоле, как исповедаются, окажут плоды покаяния, и будут просити прощения, и таким образом возмогут получити оное».

Объясняя это правило Зонара пишет: «отцы определили, что входящие в церковь, но не пребывающие на молитве и не пребывающие на молитве и не причащающиеся по какому ни будь бесчинию, то есть не по благословной причине, но бесчинно и беспричинно, отвержены от Церкви, то есть, отлучены и остаются все собрания верных. А уклонением отцы назвали здесь не то, если кто ненавидит Божественное Причащение и по этому не приступает к Приобщению, но то, если кто избегает его, может быть из благоговения и как бы по смиренномудрию. Ибо если бы по ненависти и по отвращению к святому Причастию уклонялись от Него; то были бы подвергнуты не отлучению, а конечному отсечению от Церкви и анафеме» (см. Правила св. Поместных Соборов с толкованиями. М. 2000. с. 144, также пишет в толковании на этот канон и Аристин). Таким образом, согласно канонам объясняться должен не тот, кто пожелал причаститься на Литургии, а тот, кто от Причастия уклонился. Благословной причиной, как мы видим, не может быть благоговение перед святыней или смиренномудрие, которое противники частого причастия считают чем-то великим. Напротив, каноны предусматривают таким «благоговейным» строгое наказание. Если мы обратимся к авторитету Златоуста, то такой причиной может быть внутренняя страсть (например, раздражение воскресным утром, которое нельзя успокоить). Каноны так же добавляют такую вещь, как осквернение, вызванное вожделением, или месячные у женщин. Именно для таких, по словам Вальсамона, и предназначен антидор. Также Вальсамон говорит, что против этого правила не грешат те, кто тотчас после чтения Евангелия, вместе с оглашенными покидает храм.

Но нормой является все же причащение за каждой Литургией, на которой присутствует христианин, но не реже раза в три недели. Православный христианин, сохраняющий Никейскую веру, не впадающий в смертные грехи и соблюдающий канонические посты (включая евхаристический — с полуночи), имеет право причаститься, пока не доказано обратное.

Наконец, в пользу возможно частого причащения говорит 66 правило VI Вселенского Собора: «От святаго дня воскресения Христа Бога нашего до недели новыя, во всю седмицу верные должны во святых церквах непрестанно упражняться во псалмах и пениях и песнях духовных, радуясь и торжествуя во Христе, и чтению Божественных писаний внимая, и святыми тайнами наслаждаясь. Ибо таким образом со Христом купно воскреснем, и вознесемся. Того ради отнюдь в реченные дни да не бывает конское ристание, или иное народное зрелище».

Этот канон сейчас часто грубо нарушается. Мало того, что во многих незакрывавшихся храмах в саму пасхальную ночь не причащают святых Таин (прямо нарушая и каноны, и противореча словам Златоуста: «трапеза уготована, да ничто же изыдет алчай. Вси насладитеся пира веры»), но и отказывают в причастии верным христианам на Светлой Недели. Так в этом году в Светлый Понедельник одной православной христианке, точно соблюдавшей Великий Пост, отказали в причастии с ТРЕХ ХРАМАХ! Это возмутительное попрание канонов во имя «предания старцев». По словам Вальсамона, «все верные должны быть готовы приобщаться святых Христовых Таин каждый день, если возможно, как об этом и прежде сказано в других правилах. — Иной может спросить: каким образом при таком определении правила, по прошествии трех дней этой седмицы, ремесленники занимаются работами? Думаю, что они худо поступают» (см. Правила св. Вселенских Соборов с толкованиями. М. 2000. с. 499).

Мы видим, что церковные каноны всемерно стараются облегчить для верных и благочестивых христиан доступ к святой Чаше, закрывая при этом путь для иноверных и поглощенных смертными грехами. Этот подход прямо вытекает из священного Писания, и подтвержден учением Отцов Церкви, но при этом отвергается сторонниками редкого причащения. Про них сказано в Евангелии: «они связывают бремена тяжелые и неудобоносимые, и возлагают на плечи людям; а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23, 4). Они преступают заповедь Божию ради предания старцев (Мф. 15, 3). Прав преподобный Никодим, обличающий таковых: «те священники, которые не причащают христиан, приступающих к Божественному Приобщению с благоговением и верой, осуждаются Богом как убийцы, согласно написанному у пророка Осии: „Скрыша жрецы путь Господень, убиша Сикиму, яко беззаконие сотвориша“ (Ос. 6, 9). Иными словами, священники сокрыли путь и волю, и заповедь Божию, и не объявили о ней, убили Сихема и сотворили беззаконие в народе Моем. Только я удивляюсь и недоумеваю, если находятся такие священники, которые прогоняют приступающих к Тайнам. Ведь они даже не задумываются, по крайней мере, о том, что слова, которые они сами говорят, оказываются ложью. Ведь они сами в конце Литургии громко возглашают и призывают всех верных, говоря: „Со страхом Божиим, верою и любовию приступите“. То есть подходите к Тайнам и причащайтесь; а затем, опять же сами, отрекаются от своих слов и прогоняют приступающих. Я не знаю, как можно было бы назвать это бесчиние».

8. Святые отцы о частом Причащении

Если обратимся к святоотеческому наследию, то увидим настолько бесчисленное море свидетельств пользы частого Причастия, что в них просто утонет капля свидетельству противников. Достаточно перечислить список святых выступавших за возможно частое причащение, чтобы убедиться в том, что эта практика неотъемлимая часть священного Предания. За частое причащение выступали святые отцы Игнатий Богоносец, Иустин Философ, африканские мученики, Киприан Карфагенский, Афанасий Великий, Амвросий Медиоланский, Василий Великий, Григорий Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст, Геннадий Константинопольский, Кирилл Александрийский, Онуфрий Великий, Макарий Великий, Антоний Великий, Варсануфий Великий, Иоанн Пророк, Исихий Иерусалимский, авва Аполоний, Иероним Стридомский, Феодор Студит, Иоанн Кассиан Римлянин, Никодим Святогорец, Макарий Коринфский, Нектарий Эгинский, Иоанн Кронштадтский, Алексей (Мечев), Серафим (Звездинский) и бесчисленное множество других. Множество цитат, подтверждающих это можно найти у преп. Никодима Святогорца в его прекрасной работе.

Здесь же в качестве свидетельства приведем лишь немногое. Святой Иоанн Златоуст пишет следующие слова: «замечаю, что многие просто, как случится, больше по обычаю и заведенному порядку, чем с рассуждением и сознательно, приобщаются тела Христовая. Настало, говорят они, время св. четыредесятницы, или день Богоявления, всем, — каков бы кто ни был (по внутреннему расположению), — должно приобщиться тайн. Но время не дает права приступать (к таинству), потому что не праздник Богоявления и не четыредесятница делают приступающих достойными, но светлость и чистота души. С этими качествами приступай всегда; без них — никогда. „Ибо всякий раз“, — говорит (апостол), — „когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете“ (1 Кор. 11:26), т. е. совершаете воспоминание о своем спасении и о Моем благодеянии. Припомни, с каким страхом приступали к участию в древних жертвоприношениях. Чего не делали, чего не совершали предварительно? Они всегда наперед очищались; ты же, приступая к жертв, которой ангелы трепещут, определяешь совершение этого дела известным временем? Как предстанешь ты после того пред судилище Христово, ты, который нечистыми устами и руками осмаливаешься принимать тело Его? Ты и царя не осмелишься облобызать, когда изо рта у тебя дурной запах: как же ты со зловонной душой дерзаешь лобызать Царя небесного? Такой поступок — оскорбление для Него. Скажи мне, дерзнул ли бы ты с немытыми руками приступить к жертве? Не думаю. Напротив ты скорее решишься вовсе не приступать. Чем (приступить) с нечистыми руками. А между тем, в малом показывая такую осмотрительность, ты приступаешь и дерзаешь касаться (великой жертвы), имея нечистую душу? Ведь в руках она бывает только временно, а душу совершенно проникает. Притом, разве ты не видишь, как чисто вымыты и как ярко блистают (священные) сосуды? Души же наши должны быть еще чище, святее и светлее. Почему так? Потому, что сосуды так (вымываются и очищаются) для нас; они не впитывают в себя, не чувствуют того, что в них; мы же — напротив. Как же после этого ты, который наверно не захотел бы (при богослужении) употребить неочищенный сосуд, приступаешь (к таинству) с неочищенного душой? Великую вижу здесь несообразность. В другие времена, бывая (в душе) чище, вы однако не приобщаетесь; в Пасху же, хотя бы на вас лежало преступление, вы приобщаетесь. О, обычай! О, предрассудок! Напрасно приносится ежедневная жертва, напрасно предстоим мы пред алтарем Господним, — никто не приобщается! Впрочем, это я говорю не с тем, чтобы вы только приобщились; но с тем, чтобы вы приготовляли себя самих к достойному приобщению. Если ты не достоин приобщения, то недостоин и участия (в литургии верных), и значит — в молитвах. Ты слышишь, как диакон возглашает: елицы в покаянии, изыдите все. Которые не приобщаются, те в покаянии; если и ты в покаянии, то ты не должен приобщаться, потому что не приобщающийся бывает из числа кающихся. Для чего после этого (диакон) говорить: изыдите немогущие молиться, а ты продолжаешь бесстыдно стоять? Но ты ведь из числа не их (кающихся), а могущих приобщаться? И, однако, не обращаешь на это никакого внимания и как бы считаешь это Дело ничтожным? Посмотри, умоляю тебя: вот стоить царская трапеза; ангелы служат трапезе; сам Царь здесь присутствует. А ты стоишь небрежно, нет у тебя никакой мысли, и к тому же — в нечистых одеждах. Но одежды твои чисты? В таком случае приступи и приобщись. Сам (Царь) каждый раз приходить видеть присутствующих здесь; со всеми беседует; вот и теперь в вашей совести говорит вам: друзья, как вы здесь стоите, не имея брачного одеяния? Не сказал (Господь не имевшему брачной одежды) (Мф. 22:12): для чего ты возлег? — но сказал, что он недостоин быль приглашения и (значить) входа; не сказал же: для чего тебя пригласили, но — для чего ты вошел? То же самое говорит Он теперь, обращаясь и ко всем нам, бесстыдно и дерзко стоящим. Всякий, кто не приобщается св. тайн, стоит бесстыдно и дерзко; потому-то, прежде всего, изгоняются те, которые — во грехах (кающиеся). Как во время трапезы в присутствии господина низшим слугам не позволяется участвовать в ней, и они высылаются вон, так должно быть и здесь. Когда износится жертва и в жертву предлагается Христос — это Владычное овча; когда слышишь: помолимся все вместе; когда видишь, что поднимается завеса, — то представляй себе, что разверзаются небеса, и свыше нисходят ангелы. Как никому из непросвещенных нельзя бывает присутствовать, так равно нельзя присутствовать и нечистым, хотя бы и просвещенным. Если бы кто, будучи позван на пир, изъявил на это согласие, явился, и уже приступил бы к трапезе, но потом не стал бы участвовать в ней, то — скажи мне — не оскорбил ли бы он этим звавшего его? И не лучше ли было бы таковому вовсе не приходить? Точно так и ты пришел, пел песнь, как бы признавая себя вместе со всеми достойными (св. тайн), потому что не вышел с недостойными. Почему же ты остался, а между тем не участвуешь в трапезе? Я недостоин, говоришь ты. Значит: ты недостоин общения и в молитвах, потому что Дух нисходить не только тогда, когда предложены (дары), но и когда поются (священные) песни. Разве ты не видел, как наши слуги сначала обмывают губкой стол, очищают дом, и потом уже ставят блюда? (В храмах) это самое совершается молитвами, возносимыми диаконом, которыми, как губкой, мы омываем церковь, чтобы совершить предложение в чистой церкви, чтобы не было здесь ни одного пятна, ни одной пылинки. А действительно бывают в церкви такие, которых глаза недостойны видеть (то, что здесь представляется взорам), которых уши недостойны слышать (то, что здесь возглашается). Если скот прикоснется к горе, сказал (некогда Господь), будет побит каменьями (Исх. 19:13). И (израильтяне) не удостоены были и восхода (на гору), хотя после они восходили и видели, где стоял Господь; им можно было после приходить и видеть. Удались и ты, когда (Бог) здесь присутствует тебе еще более непозволительно быть здесь, чем оглашаемому. Ведь не все равно — никогда не приобщаться тайн, и — после того, как удостоился их, пренебрегать ими, оскорблять их и делать себя недостойным их. Можно было бы сказать и еще большее и страшнейшее; но, чтобы не отяготить вашего ума, довольно и этого. Если это не образумить вас, то и большее (не будет иметь успеха). Итак, чтобы не постигло вас большее осуждение, умоляю вас не о том, чтобы вы не приходили сюда, — нет, — но о том, чтобы вы вели себя так, чтобы быть достойными входить сюда и присутствовать здесь. Если бы какой-нибудь царь приказал следующее: кто сделает то или другое, тот не будет удостоен моей трапезы, то, — скажи мне, — ради этого не сделали ли бы вы тогда всего? (Бог же) призвал нас на небеса, к трапезе Царя великого и дивного, — а мы отказываемся, медлим, не спешим воспользоваться этим призывом? Какая после этого у нас надежда на спасение? Нельзя в этом обвинять немощь, — нельзя обвинять природу. Беспечность — вот что делает нас недостойными, как это и было сказано нами. Умиляющий сердца и подающий дух умиления пусть умилить и ваши сердца и насадить в них глубоко семена (благочестия), чтобы вам принять их в душу свою со страхом, возродить в себе дух спасения и иметь дерзновение приступать (к таинству причащения). „Сыновья твои“, — сказано, — „как масличные ветви, вокруг трапезы твоей“ (Пс. 127:4). Пусть не будет в нас ничего ветхого, ничего дикого и грубого, ничего недозрелого! Такие только новонасаждения способны дать плод, плод дивный, разумею — масличный, и могут присутствовать окрест трапезы, и притом не просто и не как попало собираться сюда, но со страхом и трепетом» (Иоанн Златоуст, свт. Беседы на послание к ефесянам. Беседа 3. 4–5).

Какие страшные слова говорит Златоуст! Они как гром поражают всякое сердце! Но что же на это отвечают противники частого Причащения? Они говорят, что целью Златоуста было не подвизание к частому причащению и стремление к исцелению от грехов, а просто искреннее душевное сокрушение, человека, понявшего свою греховность. Но как можно так читать такие слова? Это же прямо искажение смысла речи святого! Где страх Божий у пишущего так? Ведь логика святого очевидна. Он не желает просто признания греха, а исправления и непрерывного пребывания со Христом. Он призывает к всеобщей святости, а наши причастоборцы — к общей лени и расслабленности. Я бы понял их возмущение, если они требовали от людей вершин, а те не хотели бы. Но нет! Они говорят людям: «нонче время такое, что свято жить нельзя, так что и не пытайтесь. А чтобы Господь сильно не гневался, то и причащаться надо пореже». И это называется следованием святым? Не называл ли преподобный Симеон Новый Богослов такой подход худшей из ересей?

Для того, чтобы подтвердить точную верность святоотеческом преданию учения преподобного Никодима, приведу текст послания святителя Василия Великого к Кесарии (письмо 89 (93)): «хорошо и преполезно каждый день приобщаться и принимать святое Тело и Кровь Христову, потому что Сам Христос ясно говорит: „ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь, имеет жизнь вечную“ (Ин. 6, 54). Ибо кто сомневается, что непрестанно быть причастником жизни не что иное значит, как жить многообразно? Впрочем. Приобщаемся четыре раза каждую седмицу: в день Господень, в среду, в пяток и в субботу, также и в иные дни, если бывает память какого святого» (Творения иже во святых отца нашего Василия Великого. Письма. Минск. 2003. сс. 150–151). Здесь святитель прямо отвечает на выдумку о. Владимира Правдолюбова, будто в Кесарии тогда многие часто не причащались. Это послание входит в состав дополнительных канонов в Восточных Церквах и Сербии. Его значение для нас огромно, потому что в противовес современным измышлениям «ревнителей» Вселенский Учитель ясно говорит о чрезвычайной пользе максимально частого причащения. Так что, когда батюшка советует причащаться как можно чаще, он просто смиренно повторяет учение вселенский святителей, а спорящий с ними — спорит с Церковью.

Что же касается вреда от редкого причащения, то и он очевиден. Достаточно вспомнить случай из жития преп. Макария Великого: «Один нечестивый египтянин распалился нечистою любовью к замужней красивой женщине, но никак не мог склонить ее к измене мужу, ибо она была целомудренна, добродетельна и любила своего мужа. Сильно желая овладеть ею, египтянин этот отправился к одному чародею с просьбою, чтобы он посредством своих волшебных чар устроил так, чтобы женщина эта полюбила его, или же, чтобы муж ее возненавидел ее и прогнал от себя. Чародей, получив от того египтянина богатые подарки, употребил свои обычные волшебства, пытаясь силою волшебных чар соблазнить целомудренную женщину на дурной поступок. Не будучи в состоянии склонить непоколебимую душу женщины к греху, чародей очаровал глаза всех, смотревших на женщину, устроив так, что она казалась всем не женщиною, имеющею человеческий вид, но животным, имевшим вид лошади. Муж той женщины, придя домой, с ужасом увидал вместо своей жены лошадь и сильно удивлялся, что на постели его лежит животное. Он обратился к ней со словами, но не получил никакого ответа, только заметил, что она приходит в ярость. Зная же, что это должна была быть его жена, он понял, что это сделано по чьей-либо злобе; посему он весьма огорчился и проливал слезы. Потом он призвал в свой дом пресвитеров и показал им свою жену. Но они не могли понять, что пред ними человек, а не животное, так как и их глаза были очарованы, и они видели животное. Прошло уже три дня с того времени, как женщина эта стала всем казаться лошадью. В течение этого времени она не принимала пищи, потому что не могла есть ни сена, как животное, ни хлеба, как человек. Тогда муж ее вспомнил о преподобном Макарий, и решился отвести ее в пустыню к святому. Надев на нее узду, как бы на животное, он пошел к жилищу Макария, ведя за собою жену, имеющую вид лошади. Когда он приближался к кельи преподобного, иноки, стоявшие около кельи, негодовали на него, зачем он желает с лошадью войти в монастырь. Но он сказал им: