О чем знаешь сердцем

А потом солнце исчезает.

Он вздыхает.

– Сегодня зеленой вспышки нет.

На секунду я встречаюсь с ним взглядом, потом отворачиваюсь к пустому участку неба, где солнце только что чуть не раскрыло мои секреты, и это все, что я могу сделать, чтобы не заплакать.

У себя в комнате, за закрытой дверью, я больше не могу сдерживаться. Трясущимися руками снимаю со стены календарь и сажусь вместе с ним на пол. Как я могла сбиться со счета? В какой из дней я проснулась и не произнесла мысленно новое число? В какой из вечеров я впервые заснула без мысли о Тренте?

Я перелистываю месяцы к дате, которую мне не забыть никогда – к Триста шестьдесят пятому дню. Ставлю палец на следующий за ним квадратик, но меня сотрясает всхлип, отпуская слезы, которые я кое-как сдерживала всю дорогу домой. В животе разливается чувство вины.

Как я сбилась со счета?

Вытирая глаза, я пытаюсь сосредоточиться на сетке пустых квадратов – на днях без Трента, которые я продолжала считать, потому что это был единственный крошечный способ сохранить с ним связь, всегда знать, как давно это было, и мне нужно снова…

– Что ты делаешь? – спрашивает Райан. Я даже не услышала, как она зашла. Едва увидев, в каком я состоянии, она садится на коленки напротив. – Что случилось?

Уронив календарь, я всхлипываю, спрятав лицо в ладонях.

– Куинн, эй, ты чего? – Ее голос полон сочувствия, и от этого все становится еще хуже.

Я поднимаю голову и смотрю на нее.

– Я… – На меня обрушивается новая волна слез. – Я не знаю, сколько дней прошло с тех пор, как он умер, я сбилась со счета и теперь не могу вспомнить, и мне надо… – Глотаю воздух, меня опять сотрясают рыдания, и я роняю лицо в ладони.

Вокруг меня обвиваются руки Райан, и я чувствую, как мне на макушку опускается ее подбородок.

– Ш-ш-ш… все хорошо. Все хорошо, – повторяет она, и мне хочется ей поверить, но она не представляет, каково мне сейчас. – Тебе не нужно продолжать считать, – говорит она мягко.

Вместо ответа я плачу, уткнувшись ей в грудь.

– Не нужно, – повторяет она, мягко высвобождаясь, чтобы взглянуть на меня. – Это не будет значить, что ты стала меньше скучать по нему, или что все, что у вас было, стало неважно.

Я сжимаю губы, трясу головой. Она столько всего не знает.

– Не будет, – говорит она уже тверже. – Все идет, как идет. Как должно идти. Тебе можно чувствовать меньше боли. Тебе можно опять быть счастливой. – Она замолкает. – Тебе можно снова начать жить. И это не предательство по отношению к Тренту. Он бы сам этого хотел.

При его имени из моих глаз вновь брызжут слезы.

– Так из-за чего все это? – спрашивает она. – Оттого, что ты забыла считать, или из-за Колтона? Потому что последние две недели вы видитесь каждый день, и знаешь, что? Ты стала счастливой. И тебе не нужно испытывать из-за этого чувство вины.

– Но это же…

– Это хорошо, – говорит Райан.

Я хочу верить ей и верю – отчасти. Часть меня знает, что она права, потому что отрицать то, как я чувствую себя рядом с Колтоном, – невозможно. Как нельзя отрицать чувство вины, которое маячит поблизости в каждую нашу встречу. Мне кажется, что таким образом я предаю Трента. И Колтона тоже, скрывая от него свой секрет. Я смотрю на календарь передо мной. Пустые квадратики – это дни, которые были такими же пустыми, пока я не повстречала его.

– Эй. – Райан сжимает мое плечо. – У тебя еще не раз будут такие моменты и дни, когда все будет опять на тебя наваливаться, и это нормально. Но еще у тебя будут дни, много-много, когда тебе будет хорошо, и это тоже нормально. – Она заправляет волосы мне за ухо. – Хочешь верь, хочешь нет, но однажды ты даже влюбишься снова. Только ты должна этому открыться.

Она пытается перехватить мой взгляд, но я продолжаю упорно смотреть на календарь у себя на коленях.

– Вы очень любили друг друга, но впереди у тебя целая жизнь. Ты должна знать, что Трент был бы не против, чтобы ты испытала это еще раз.

Я киваю, будто она права, и вытираю со щек слезы. Смотрю ей прямо в глаза и говорю:

– Я знаю.

Но не потому, что поверила ей. А потому, что хочу остаться одна. Потому что, если бы Трент увидел меня сейчас, то, мне кажется, он вряд ли был бы не против. 

Глава 20

Твое видение станет ясным, только если ты сможешь заглянуть в свое сердце. Кто смотрит в себя – пробуждается.

Карл Юнг

Я уже не сплю, когда на тумбочке начинает жужжать телефон. Я знаю, что это Колтон звонит пожелать мне доброго утра и составить планы на день, но не решаюсь ответить. Вчера я не объяснила, почему так резко ушла, а он не стал спрашивать, но я знаю, история с моими мини-срывами и его молчанием долго продолжаться не сможет. Рано или поздно он попросит какого-то объяснения, и я не представляю, что тогда делать. Телефон замолкает, затем раздается сигнал, и звонок уходит на автоответчик.

– Куинн? – Стук в дверь. – Ты там проснулась? – Это папа.

– Да, я встала, – говорю достаточно громко, чтобы он услышал. – Заходи.

Сажусь, и папа открывает дверь, но не заходит. Просто стоит на пороге в спортивной одежде, что странно. Сегодня ведь будний день.

– Доброе утро, солнышко. Пора отправляться на пробежку.

– А где Райан? – После вчерашнего эпизода с календарем мне немного боязно с нею встречаться.

– Ушла рисовать, – говорит папа, и я испытываю мимолетное облегчение. – Осталось всего несколько дней на то, чтобы отправить портфолио. Она, похоже, настроена очень серьезно. Собрала все свои принадлежности и сказала до вечера ее не ждать. – Он пожимает плечами. – Как бы то ни было, мне оставили четкое указание побыть сегодня твоим временным партнером по бегу.

– А как же работа?

– Взял выходной – одно из преимуществ быть своим собственным боссом. – Он хлопает в ладоши. – Давай собираться.

Я киваю, но не встаю. Календарь по-прежнему лежит на полу, и я по-прежнему не знаю, сколько прошло дней. Вчера, как только Райан ушла, я рухнула в кровать, не в состоянии заниматься вообще ничем, не говоря уже о том, чтобы считать дни.

– Сколько энтузиазма, – произносит он, и выражение его лица немного тускнеет.

Я сразу чувствую себя ужасно.