О черни, Путевые заметки
Шрифт:
Ночь
Комментарии
МАРСИАС И ЗАМЕТКИ ИA ПОЛЯХ О ЛИТЕРАТУРЕ
Перевод С. НИКОЛЬСКОГО
ПОХВАЛА ГАЗЕТАМ
Мы настолько привыкли к газетам, что перестали воспринимать их как ежедневное чудо. Чудо уже в одном том, что газеты выходят каждое утро, даже если накануне абсолютно ничего не случилось; но это чудо - редакционная тайна, я же намерен писать о газетах как читатель. Иногда ведь и читателя внезапно осенит, и он тоже увидит газеты с новой, удивительной стороны. Со мной это произошло в Баллинльюге или, постойте, не в Баллинльюге - в Грианларихе или Тайндреме, или нет - не в Тайндреме, скорее в Малайге, потому что там было море... Я купил тогда в дорогу газету, не помню уже какую. Едва я развернул ее энергичным жестом, мне сразу бросилось в глаза сообщение: "В Чешских Будейовице истреблено пять тысяч кошек".
Согласитесь: человек, сидящий в поезде в Малайге, подготовлен к чему угодно, только не к сообщению о Чешских Будейовице или к мысли о пяти тысячах кошек. Я закрыл глаза, чтобы переварить напор событий. Будь передо мной вместо газеты роман, через
Простите, что я еще некоторое время задержу ваше внимание на кошках. Я немножко специалист в этой области и мог бы долго рассказывать о кошках Ноттингхилла и Генуи, о венецианских и парижских кошках, о воспитании котят, о том, как снискать доверие кошки и о многом другом. Так вот, вы никогда не найдете в газетах сообщения о том, что кошка поймала дрозда или принесла троих котят. В газетах она всегда предстает в каком-то особом, необычном и даже ужасном свете: например, вас оповестят, что бешеная кошка покусала почтальона, что некий ученый открыл кошачью вакцину, что в Плимуте или еще где-нибудь родилась кошка с девятью хвостами, и так далее. Равным образом, вы не найдете в газетах заметки о том, что официант принес кому-то кружку пива, но зато узнаете, что он убил свою возлюбленную или что вспыхнула забастовка официантов.
Чешские Будейовице не попадут в газеты, пока в них все спокойно. Нужно, чтобы там устроили массовое истребление кошек или по крайней мере выборы, чтобы этот солидный город предстал перед человечеством в тревожном и трагическом свете; и если я читаю в газетах, что такой-то депутат произнес речь, я уже наперед знаю, что этот случай столь же необычен и драматичен, как случай с бешеной кошкой, которая покусала почтальона, или с официантом, убившим свою возлюбленную. Короче говоря, я хочу высказать мысль, которая волновала уже Честертона[Честертон Гильберт Кейт (1874-1936): - английский писатель, представитель течения неоромантизма. Его произведения являются своеобразными памфлетами, направленными против правящих классов Англии, но положительная программа писателя связана с католицизмом.]: мир газет состоит из одних только исключительных событий, чрезвычайных происшествий, а часто и чудес. Когда в газетах пишут о доме, то сообщают не о том, что он стоит, а о том, что он сгорел или обрушился или что он по крайней мере самый высокий в мире и вообще чем-то отличается от всех прочих домов, какие только существуют на белом свете. Официант, эта интригующая личность, убивает свою возлюбленную, кассир скрывается с доверенными ему деньгами, любовь с фатальной неизбежностью приводит к тому, что люди бросаются в Влтаву с моста Легионеров, автомашина - это орудие, с помощью которого устанавливают рекорды, попадают в катастрофы, давят детей и старых дам. В газетах все предстает в аспекте драматическом и даже вызывающем тревогу. Каждый утренний выпуск газет превращает мир в дикие дебри, где вас подстерегают бесчисленные неожиданности, опасности и эпические события.
Однако газеты не сообщат вам аршинными буквами, что сгорела Троя или что Ирод из соображений общественной гигиены приказал вырезать пять тысяч младенцев. Вы прочтете в них о кровавой драке слесарей на Штепанской улице, но вам не расскажут о кровавых боях Цезаря с галлами. Крови и огня еще мало, событие должно волновать своей новизной.
Недостаточно, чтобы оно било на воображение читателя; прежде всего оно должно быть актуальным. Газеты могут сообщить, что "сегодня, 14 декабря 1924 года, минуло три тысячи лет с того дня, как сгорела Троя", если же событие не падает точно на сегодняшний день, а совершилось чуточку раньше или позже, то для газет оно уже не годится. В мире газет, как и в мире диких животных, существует только настоящее: сознание газет (если здесь можно говорить о сознании) ограничено исключительно сегодняшним днем, отрезком времени от утреннего выпуска до вечернего или наоборот. Человек, читающий газету недельной давности, невольно испытывает чувство, будто он копается в хронике Далимила [Хроника Далимила - чешская хроника начала XIV века; написана стихами.]. Это уже не газета, а летопись. Метод газеты -актуальный реализм: существует то, что существует сегодня; extra praesentiam non est existentia: ergo bibamus! [вне настоящего нет существования, стало быть, давайте выпьем! (лат.)] Представьте себе, как бы вы были удивлены, если бы газеты опубликовали речь депутата Петровицкого[Петровицкий Франтишек - в период, когда Чапек писал этот очерк, - депутат Национального собрания Чехословацкой республики от национально-демократической партии, партии крупной буржуазии.], произнесенную год тому назад. Она может быть напечатана только с примечанием, что "сегодня исполняется ровно год" или что "эти золотые слова не утратили своего значения и сегодня": во всяком случае какое-нибудь "сегодня" обязательно должно фигурировать, иначе вам покажется, что на вас обрушилась вселенная, а категория времени сошла с ума, и пережить это было бы почти невозможно.
Один моралист (кажется,
пан Гамма[Гамма - псевдоним Густава Яроша, чешского журналиста, современника Чапека, критика и очеркиста, писавшего главным образом по вопросам нравственности.]), проповедовал, что газетам следовало бы от актуальных событий обратиться к вечным, непреходящим ценностям, отдавая им предпочтение перед последними злободневными происшествиями; то есть, например, вместо речи Чичерина печатать речь Цицерона в защиту Планция, которая, бесспорно, успела утратить свою злободневность. Вместо сообщения о конфузе в парламенте можно бы было опубликовать выдержки из Конфуция, а вместо известия о последнем убийстве,главу из "Сети веры" Хельчицкого[...главу из "Сети веры" Хельчицкого.- "Сеть веры" - богословское сочинение известного чешского религиозного деятеля Петра Хельчицкого (ок. 1390-1460).]. Признаюсь - такую газету (подобные, вероятно, выходят на небе) я не хотел бы редактировать. Откуда было бы мне знать, почему сегодня вместо третьей речи против Верры нужно печатать речь в защиту Планция и почему именно сегодня, с точки зрения вечности, надо отдать предпочтение Конфуцию перед "Федоном" Платона? Если в газете помещена речь министра, то не потому, что она лучше, важнее для моей души, чем Нагорная проповедь, а потому, что она, в отличие от Нагорной проповеди, была произнесена вчера. Кража шубы в кафе, право, не более сенсационна, чем отречение Наполеона, но она случилась вчера. Что поделаешь, современность имеет особую и таинственную притягательную силу. Люди толпами бегут посмотреть на дом, в котором портной перебил утюгом всю свою семью из семи человек, но не стекаются толпами смотреть на Штербогол, где во время Семилетней войны погибло бог знает сколько тысяч человек вместе с самим генералом Шверином[Стр. 11. ...Штербого.1, где во время Семилетней войны погибло бог знает сколько тысяч человек с самим генералом Шверином.– Штербогол - местность неподалеку от Праги, где в 1757 году произошла битва между австрийцами и пруссаками. Обе стороны понесли большие потери; в этой битве погиб прусский генерал Курт Кристоа Швернн.]. Фанатический интерес к настоящему-одна из тайн жизни, а такжеодна из непостижимых тайн газет.
В газетах все должно быть новым, но вместе с тем обработанным и отчасти уже знакомым. В дебри событий, которые каждое утро открывают газеты, должны быть проложены знакомые и проторенные дорожки. Ну, скажем, надо писать: "Он был доставлен на пункт медицинской помощи", "Весть, распространившаяся с быстротой молнии[то есть со скоростью 3133 м в секунду. (Прим. автора.)], взволновала население", "Торжественное течение собрания ничем не было нарушено", "Нанесен колоссальный ущерб", "Caveant consules!"["Да позаботятся консулы!" (лат.) "Да позаботятся консулы!" фраза, часто встречавшаяся в речах Цицерона и других ораторов римского сената.]
Каждое такое устоявшееся выражение имеет свою эстетическую ценность. Это как бы островок отдыха в потоке льющихся новостей, это припев, который читатель может подхватить. Это готовая рамка, в которую легко вставляется новое событие, чем одновременно инцидент и исчерпывается к общему удовлетворению. Став достоянием гласности, он перестает быть необычным.
Однажды я ехал на площадке трамвая. Вдруг что-то мелькнуло впереди на рельсах, вагоновожатый яростно чертыхается и бешено звонит, вагон мгновенно останавливается, все мы падаем вперед, на спину водителя; на линии как из-под земли вырастает толпа, двое полицейских тащат в ближайший подъезд какой-то тяжелый сверток; бледный как смерть вожатый стирает холодный пот и зовет полицейского.
Невообразимый хаос. Но постепенно он распутывается, несмотря на суету. Потом целый день мне было как-то не по себе. А на следующее утро читаю в газете: "Вчера в час дня на Национальном проспекте был сбит трамваем Франтишек Ш., бухгалтер из седьмого района Праги. Легко раненный, он был доставлен на медицинский пункт, где ему была оказана первая помощь". Вот и все. И я был избавлен от мучительного ощущения хаоса. Теперь я знал, что случай, слава богу, совершенно обычный. В нем не осталось ничего от того необычайного смятения. Была оказана первая помощь - следовательно, все пришло в норму. Если до сотворения мира царил хаос, то только потому, что тогда еще не существовало газет, которые изображали бы события, вероятно, так: "Торжественное течение вечности и вчера ничем не было нарушено.
К вечеру с быстротой молнии разнеслась весть о том, что на Манинах[Манины - окраина Праги.] сотворен Космос. К счастью, это известие до сих пор не подтвердилось. Тем не менее мы обращаем внимание ответственных кругов на недостойные происки, которые могут создать серьезную угрозу для существования хаоса. Caveant consules!" Обобщая, можно сказать, что если художественная литература - это выражение старых истин в вечно новых формах, то газеты - это выражение вечно новых истин в формах старых и неизменных.
Газеты, пока они не ввязываются в политику, пишут о вещах исключительных и конкретных. "Каждый убивает то, что любит", - говорит поэт["Каждый убивает то, что любит", - говорит поэт.-Чапек имеет в виду поэму Оскара Уайльда (1856-1900)-"Баллада Редингской тюрьмы".]. В отличие от поэта газеты сообщают, что "в номере 891 официант Вацлав Заичек убил свою возлюбленную, 27-летнюю Терезу Веселую". Поэт может воспевать подснежники вообще; газеты, напротив, могут дать только определенное, конкретное сообщение о том, что вчера в 3 часа 15 минут близ Подбабы[Подбаба - район Праги. ] распустился первый подснежник и что весть об этом с быстротой молнии облетела всю Прагу. Разумеется, и в газетах иногда встречается что-то от поэзии и литературы. Но не потому, чтобы литература имела какую-то особенно тесную связь с газетами, а потому что в газеты попадает все.