o f2be50149fb33788

изрыгнул огнём короткую, смачную очередь. Но командор

"Брунгильды" , не дожил бы до своего почтенного возраста, не

будь он так чувствителен к опасностям. За какую-то долю секунды

до того, как боцман нажал на гашетку он с ловкостью юноши

метнулся под прозрачный щит, ограждавший палубное орудие.

Скорее всего на подлодке решили, что пулемёт находился на борту

взорванного баркаса и именно погибший Вард орудовал им,

расчищая от мин проход для нашего "Жуковска". Этим и

объяснялась вальяжная неторопливость старого садиста, который

видимо собирался тряхнуть стариной, самолично расправившись с

беззащитным траулером и его экипажем.

О случайных свидетелях он мог не волноваться, поскольку на

этой стороне острова в радиусе 12 миль не наблюдалось ни одного

судна. Хромец встал во весь рост за прозрачным щитом и чёрное,

короткое дуло качнулось вправо и чуть вверх, нацелившись точно

в середину нашего капитанского мостика. Я, как говорят: "

почувствовал звон тишины ", так наверное слышит за секунды до

залпа свою приближающуюся смерть, стоящий с завязанными

глазами у расстрельной стены. Но наш бравый,усатый пулемётчик

ударил первым. Длинная очередь полоснула по

пуленепробиваемому стеклу , не оставляя следов и не причиняя

ему вреда, но видимо рука Кранке, наводившего орудие всё-таки

дрогнула. Воронёное дуло дёрнулось чуть вверх и с несолидным

звуком, напомнившим выстрел пробки из бутылки с Шампанским,

плюнуло огнём в нашу сторону. Устиныч зычно рявкнул:

"Ложись!" - и первым бросился выполнять свою команду, увлекая

за собой и меня.

В этот момент я стоял столбом, пребывая в полном оцепенении и

падая так здорово приложился лбом о какой-то выступ, что на миг

увидел бенгальские огни, кои вполне подходили к предыдущему

звуку хлопнувшей шампанской пробки. В тот же миг что-то

прошелестело над нашими головами. На палубе пеленгаторной

площадки, служившей крышей-падволоком штурманской рубке,

что-то с диким звоном ухнуло. Как-будто выскользнул из строп,

251

неумело стянутыми похмельными грузчиками и грохнулся на

асфальт с высоты верхнего этажа районного Дома культуры

концертный рояль, почти уже втянутый в гостеприимно

распахнутые окна актового зала. От третьей подряд контузии и

пожизненной глухоты меня спас болевой шок, вызванный

капитальным расквашиванием лба и последовавшим за ним

небольшим сотрясением.

Пошатываясь от накатившей слабости, я поднялся на ноги. Над

нами , что-то потрескивало и шипело, порыв ветра донёс чёрный ,

выедающий глаза дым и едкий запах гари. Располагавшиеся

прежде на пеленгаторном мостике репитеры магнитного и

гирокомпаса, а так же антенну судовой РЛС, да и саму верхнюю

мачту превратил в пар и мелкую оплавленную труху один, судя по

калибру небольшой снаряд,выпущенный из палубной пушки

"Брунгильды", которую я так неуважительно сравнил с водомётом.

Мне с тупым равнодушием подумалось, что следующий "плевок

водомёта" будет более точным. Я плюхнулся на живот и уткнулся в

воняющую ржавым железом и солью палубу саднящим разбитым

лбом и прикрыл слипающиеся от крови веки. Так прошла минута,

выстрела всё не было. Подняв голову и приоткрыв, не без труда,

слезящиеся глаза, я увидел, что Устиныч вновь стоит у борта

ограждения, вглядываясь через окуляры бинокля во вражью

сторону. Оторвавшись от наблюдения, он повернул ко мне своё

закопчённое гарью лицо с грязно-серыми, допрежь седыми усами

и с какой-то кривой улыбкой произнёс: " Сцепились пауки на наше

счастье !"

Я, цепляясь за всё, что можно с великим трудом привёл себя в

вертикальное положение. В разрывах полос тумана темнела

чёртова субмарина. На пиратской палубе и вправду происходила

какая-то суета. Я поднял выпавший во время падения бинокль. Из-

за противоположной от нас стороны рубки, опасливо поглядывая в

нашу сторону, выглядывала голова смуглого, черноволосого

человека. Смуглый что-то горячо говорил или скорее кричал в

сторону укрывшегося за прозрачным щитом Кранке, как-будто

пытаясь его в чём-то убедить. При этом всё время указывал рукой

в сторону северной оконечности острова, укрытую плотными

облаками тумана. Зато с нашей стороны подлодки происходило

кое-что более интересное. Из тёмного проёма рубки показался

плотный рыжеволосый и рыжебородый мужчина.Он был в тёмном

252

кителе на голое тело. Китель на мгновение распахнулся и на

животе человека показалась широкая, белая полоса бинта с

расплывшимся на правом боку тёмным пятном. " Это Штинкер.

Скорее всего с командором пообщался " - уверенно подумалось

мне

В левой руке рыжеволосый сжимал большой матово-серебристый

пистолет. Он прильнув спиной к рубке, стараясь быть

незамеченным Кранке, крался в его сторону. В нашу сторону он

даже не глядел,совершенно, видимо, поглощённый решением

внутренней проблемы. Укрытие самого командора располагалось

таким образом, что будучи защищённым пуленепробиваемым

стеклом или пластиком от нас, он не был закрыт от внутренних

опасностей. Кранке что-то злобно отвечал Люци,( кому же ещё ?)

отмахиваясь от него рукой, как от надоедливой мухи. В этот

момент Штинкер, не целясь трижды выстрелил в его сторону.