О Главном. IT-роман

Доктор продемонстрировал несколько слайдов, показывающих, как он выразился, динамику деградации основных жизненно важных функций организма Близнеца Медбрата.

– На последних слайдах первой части моего сообщения вы видите некоторые показатели состояния нашего пациента вчера вечером. Даже без медицинского образования, как мне кажется, очевидно, что пациент находился в предельно критическом состоянии.

Полученная пациентом порция радиоактивного яда без сомнения многократно превышает смертельную дозу. Как и следовало ожидать, первой не выдержала печень, не способная отфильтровать и обезвредить весь яд. Ну и вот последняя фотография этого пациента. Так он выглядел вчера в двадцать три часа пятьдесят пять минут.

Доктор замолчал. Напряженная пауза повисла в гостиной. Отщелкали фотоаппараты, снимавшие фото почти безжизненного лица неестественного желтого цвета. Наступила гнетущая тишина. Только продолжали тихо шелестеть видеокамеры, передающие происходящее в прямом эфире.

– Ну, а так выглядит этот же самый пациент сегодня, – доктор Бирман пытался говорить тем же строгим тоном, но его голос заметно подрагивал от распирающего доктора восторга. – Поднимись, голубчик, покажись публике, не стесняйся.

Симпатичный светловолосый юноша, ассистировавший доктору на компьютере, с чуть виноватой улыбкой поднялся с места и несколько раз легко поклонился в разные стороны. Гостиная ярко осветилась от непрерывных вспышек, руки корреспондентов взлетали вверх, требуя немедленного внимания доктора Бирмана.

– Спасибо, присаживайся. Дамы и господа, извините, но я отвечу на все ваши вопросы чуть позднее. Сначала давайте я попробую объяснить, что же произошло этой ночью. В этом и состоит вторая часть моего сообщения. Прошу тишины. Спасибо.

Перед тем как перейти к этой самой второй части, я должен сделать следующее заявление. Мне в ходе моего рассказа придется раскрывать некоторую чужую информацию, я бы сказал, информацию глубоко личную. Но просьба учесть, что владельцы этой информации предоставили мне такое право. Да они все, кстати, и присутствуют здесь.

В нескольких, на самом деле заранее тщательно обдуманных, предложениях доктор изложил истории старшего лаборанта и дочери нянечки. По мере его рассказа и разглядывания слайда со схемой так называемого двойного переноса, в гостиной опять становилось все шумнее. Затем доктор Бирман суховато доложил суть того, что произошло этой ночью в лаборатории. Когда в завершение выступления к нему подошла принимавшая гостей миловидная девушка, репортеры уже понимали, кто это, и разразились нескончаемыми аплодисментами.

Настало время для вопросов и ответов.

Не дожидаясь приглашения, один из корреспондентов, сухощавый маленький и какой-то весь взъерошенный человечек, выскочил прямо перед доктором, развернулся к залу и громко заговорил, почти закричал:

– У меня вопросы конкретно и по существу. Чему вы все тут аплодируете? Чему вы тут радуетесь? Ведь это же очередная незаконная эвтаназия. Под соусом спасения одного человека, здесь вчера убили другого.

В наступившей тишине человечек, выражением лица и движениями удивительно похожий на рассерженного страуса, развернулся к доктору и тем же пронзительным голосом, демонстративно взмахнув рукой, вопросил:

– И где, где ваши соучастники, в смысле родители этой несчастной? Получили от вас свои деньги и убежали? Отвечайте!

Доктор Бирман выглядел как ребенок, неожиданно и незаслуженно обиженный. Он залился краской и часто задышал. Было видно, что он тщетно пытается подобрать достойный и, главное, спокойный ответ.

Тут неожиданно и резко встал мужчина, сидящий рядом с нянечкой Ириной. Его богатырский рост и в целом мощная фигура не могли не привлечь всеобщего внимания. Мужчина поднял руку. В зале опять наступила тишина.

– Господин хороший, вы тут поосторожнее со своими грязными намеками. Наверное, вы невнимательно слушали уважаемого доктора. Он же ясно сказал, что все, кто имеет отношение к делу, находятся здесь. В этом самом зале. Так вот, я – отец этой девочки. Поэтому честно говорю, поосторожнее. А то я ведь обижусь. И могу не сдержаться, а взять да и ответить. А если я отвечу, то ведь просто и по-мужски. Надеюсь, я понятно выразился?

Взъерошенный человечек заметно съежился и тихо скользнул назад на свое место. Великан продолжил:

– Ну вот. На вопрос этого, выскочившего, я все же отвечу, но только отвечу не ему. Он, судя по всему, человек не очень умный и не очень добрый. Я отвечу всем вам, другим, кто тут собрался.

Вы, сразу видно, господа все образованные, можно сказать, ученые. А мы с женой люди простые. Мы потомственные крестьяне, скажу это не стесняясь. Мы от сохи, от земли. От коров и навоза.

В чем между нами с вами главная разница? Вы ведь головой все пытаетесь понять, слова умные подбираете. А мы сердцем понимаем.

И вот что я вам скажу. Мы ведь с матерью давно почувствовали, что душа нашей милой девочки не здесь, а на небесах. И, люди добрые, как же больно было все эти годы видеть ее полумертвое тело.

А тут вдруг оказалось, что можно такое благое дело совершить. Не на органы, то бишь на части, прости меня Господи, отдать тело нашей девочки. На что нас, между прочим, давно соблазняли, и за большие деньги. А вместо этого вдруг, волею Божью, появилась возможность жизнь вернуть хорошему человеку.

В общем, мы решили, что даем согласие на это дело. Безо всяких денег, избави Господи. Мы, знаете ли, люди верующие.

Да, пока не забыл и чтобы меньше вопросов к доктору было. Мы все-таки тоже кое-что соображаем, никого подставлять не хотим. Поэтому у адвоката, ну, в смысле нотариуса местного заявление оформили по всем правилам этой строгой страны. Так что с претензиями, если кто считает, что имеет право их предъявлять, это пожалуйте к нам.

Но на самом деле, когда я сюда шел, совсем о другом, об очень важном вам хотел рассказать.

Мы ведь с матерью не знали, что это сегодня ночью будет. Нас попросили задержаться, пожить здесь еще немного, ну, пока эта операция пройдет. И вот сегодня ночью приснилась мне наша красавица. Будто подошла она ко мне, наклонилась, поцеловала в щеку мою колючую и сказала: «Какие же вы у меня хорошие!»

Проснулся я, как будто меня в сердце что-то толкнуло. Луна почти полная в окно смотрит, в комнате светло. И в сердце тоже так светло и чисто. Как в детстве. Смотрю, и мать просыпается, глаза открывает. На меня смотрит, а сама тоже как младенец светлая такая, радостная. Оказалось, ей в этот же момент такое же видение было. Точь-в-точь. Я тогда еще на часы посмотрел. А потом оказалось, что именно в это время все и произошло.