О гномах и сиротке Марысе

– Соседка! – крикнула она. – Кто это у вас так кричит?

А мать Ясека в ответ:

– Не твое дело! Ступай своей дорогой!

Но Кукулина не сдавалась.

– Соседка, – говорит, – никак вы своего сыночка бьете? Пожалейте его, ведь он еще совсем маленький!

– Такой же он мне сыночек, этот оборотень, как злой ветер, что по полю гуляет.

– Сын он вам или нет, все равно не бейте! Сердце надрывается от этого крика!

Тут и Марыся заплакала в три ручья.

Обозлилась крестьянка и крикнула:

– Ишь добрая какая! Нашлась заступница! Проваливай, откуда пришла, да не суй нос не в свое дело, а то как бы тебе самой не попало!

Не очень приятно было вдове выслушать такую отповедь, но в хате стало тише, и она подумала: «Ладно, лишь бы угомонилась баба. Мало ли чего в сердцах не наговорит человек, нельзя на него за это обижаться». И пошла своей дорогой.

А гномы тоже услыхали крики Хвоща.

– Плохо дело! – говорят. – Надо на выручку идти. И пошли в избе чудеса. Вылезли из подпечья карлики в желтых и зеленых плащах; у каждого красный колпачок в руке, все низко кланяются бабе и просят отпустить дружка, а взамен обещают полный фартук талеров насыпать. Растаяла крестьянка, как про талеры услышала, но соседка ей на ухо шепчет:

– Не отпускай его, кума, а то без Ясека останешься. Талеры-то их – просто светящиеся гнилушки!

Как напустится на гномов крестьянка:

– Вон отсюда! Не нужны мне ваши талеры! Ясека моего отдайте!

Убирайтесь, покуда целы, не то вам несдобровать! Повесили гномы носы – и шмыг под печь! А хозяйка схватила Хвоща за шиворот и выкинула на помойку.

Заорал Хвощ, как котенок, но больше от страха, чем от боли, потому что не знал, что теперь с ним будет.

Вдова оглянулась, видит – лежит бедняга на помойке и плачет. Не раздумывая, она вернулась, утерла ему слезы, приласкала, кусочек хлеба в руку сунула, потом сорвала пучок травы, подстелила, чтобы лежать было чисто и сухо. А так как солнышко уже припекало, сорвала большой лопух в канаве и заслонила его, как зонтиком.

Гном с благодарностью посмотрел на вдову и улыбнулся Марысе, и она даже в ладошки захлопала от радости, глядя, как он на траве под лопухом лежит. «Дай срок, отплачу добром», – сказал про себя Хвощ, когда вдова с девочкой на руках отошла от него.

Кукулина и с собой бы его взяла, да не посмела. Ведь у него своя мать есть, а родная мать хоть и выбранит и розгой отстегает, но потом все равно приласкает, приголубит.

Так рассуждала вдова, не зная, что гномы обманули крестьянку и это вовсе не ее ребенок.

Под вечер вышла баба посмотреть, что с гномом, а его и след простыл. Зато у порога лежит ее Ясек: волосы как лен, глаза – василечки, губы – малинка.

Это гномы принесли его матери, а Хвоща забрали. То-то было радости и веселья! Поджарила крестьянка яичницу чуть ли не из дюжины яиц, пышки испекла и соседку пригласила – не знала, как ее и благодарить.

…Прошли годы.

Вырос Ясек крепким парнем, но людей дичился. Любил бродить один по горам, по лесам и все рассказывал, какие чудеса, какие сокровища видел под землей у гномов. Но в деревне ему не верили и считали дурачком. А Хвощ, попав к своим, быстро поправился. Гномы знают много разных целебных зелий и чудодейственных мазей. Как принялись припарки ему делать, окуривать, растирать волчьими ягодами, комариным салом, паучьей желчью – мигом на ноги поставили.

Король Светлячок любил своего прожорливого подданного и благоволил к нему. Хвощ тоже очень любил короля и часто сиживал у его ног, наигрывая на свирели песенки, от которых словно теплей становилось в Хрустальном Гроте. Но как только дело доходило до еды, Хвощ забывал обо всем на свете. Он первым мчался к миске, отталкивая всех. А если кто сопротивлялся, лез в драку. Вот и теперь, когда в Гроте стало не хватать еды, Хвощ даже поколотил королевского дворецкого за то, что тот выдал ему, как и всем, только три горошины на день. И мало того, что избил, – еще к королю отправился с жалобой, что его обижают.

Но король за него не вступился, а сказал, что закон один для всех. Тут Хвощ еще пуще разбушевался.

– Ах, так! – сказал он. – Коли здесь правды не добьешься, пойду на землю. Там в любой хате накормят лучше, чем за королевским столом!

– Иди, иди, обжора, – засмеялись гномы. – Одним ртом меньше будет. Все легче по нынешним временам.

Они думали, что он шутит.

– Вот увидите, уйду! – не унимался Хвощ.

Гномы опять смеяться:

– О весне нам весточку принеси, коли ты такой удалец!

– И принесу! – буркнул Хвощ.

Подпоясался ремешком, свирель за пазуху сунул, поклонился королю, набил трубку и пошел.

III

Смеркалось, когда Хвощ выбрался на поверхность земли. Сопя и отдуваясь, огляделся он по сторонам.

Слева было пустынно и дико. Чернел бор, на соснах каркали вороны, в ложбинах белел нестаявший снег. Мокрая хвоя коричневым ковром устилала землю. От глухо шумевших деревьев, стоявших темной стеной, тянуло промозглой сыростью и холодом.

– Брр! Зима! – пробормотал Хвощ и посмотрел направо. Там раскинулась веселая долина, где, звеня, сбегали к речке ручейки и пробивалась молодая травка. Над долиной угасала заря.

Хлопнул себя Хвощ по лбу и воскликнул:

– Весна!

Но тут из леса повеяло холодом.

Опечалился Хвощ и говорит:

– Поди разберись тут, весна или зима! Налево – одно, направо – другое!

Вдруг послышался шум крыльев.

«Ага! – подумал Хвощ. – Сейчас все узнаю. Это ворона или голубь? Ворона – значит, зима; голубь – весна».

Только подумал – перед ним летучая мышь промелькнула.

– Поди разберись тут! – буркнул Хвощ и стал вертеть головой в разные стороны.

Смотрит направо, смотрит налево, но ничего сообразить не может.

Глянул на равнину, а там все бело, будто серебром заткано.

– Ага! – крикнул Хвощ. – Теперь-то я узнаю! Это или снег или роса! Снег – значит, зима; роса – значит, весна.

Стоит таращится. Вгляделся получше, а это, оказывается, не снег и не роса, а туман.

– Поди разберись! – пробурчал он себе под нос и снова стал вертеть головой с озабоченным видом.

Посмотрел в сторону леса, а там в кустах что-то светится.

– Ага! – крикнул Хвощ. – Теперь знаю! Это или светлячок или гнилушка. Гнилушка – значит, зима; светлячок – весна.

И побежал на огонек.

Прибежал, глядь – волчьи глаза горят.

Рассердился Хвощ не на шутку и говорит:

– Ты мне светишь, ну так и я тебе посвечу!

Высек огня, раскурил трубку, выпустил большой клуб дыма, отвернулся и забыл о волке.

Но вскоре ему страшно захотелось есть. Стал он озираться – чем бы подкрепиться? Видит – лежит что-то круглое во мху. Хвощ подумал, яйцо. А то был глобус, по которому ученый летописец измерял путь весны.

«Чудное какое-то яйцо! – удивился Хвощ. – Кроты его, что ли, так исцарапали?»