О грозных пиратах, спящих силах, влюбленных кочевниках и прочем

— Мы, может, и не нарушали, — убежденно уточнил Мелиор, имея в виду себя и сестру. Каких бы грехов не числилось в длинном списке Небесной Канцелярии за Лоулендским Пауком, Законов Равновесия он точно не преступал — нужны не было. — Но что касается герцога Лиенского и этого… м-м-м… незаконнорожденного, — вовремя вспомнив о том, что обещал Элии не провоцировать пирата, подобрал подходящий синоним слову 'ублюдок' принц, — как ты можешь быть уверенной, дорогая?

Кэлберт ощерился, прекрасно понимая, что его только что оскорбили вновь, а Элегор задумался над тем, не обидеться ли ему на слова интригана, но, поразмыслив, решил не злиться, а счесть рассуждения о своей возможной виновности комплиментом: ведь нарушить Равновесие — это так круто!

— Уверена или нет, это тема для другой дискуссии, брат, я не собираюсь вступаться за них или что-то доказывать тебе, но любой Суд Сил тем и отличается от божеского, что никогда не карает невиновных. Мы с тобой чисты перед Высшим Судом, и, тем не менее, влипли в эту переделку наравне с Элегором и Кэлбертом, а посему, вывод очевиден: Силы здесь не причем. Во всяком случае, это не наказание Сил.

— Ты как всегда права, милая, — нехотя признал принц, немного подумав.

— Конечно, родной, я всегда права, — улыбнулась брату принцесса. — Спорить с Богиней Логики дело не только безнадежное, но и бессмысленное.

— Согласен, дорогая! — вежливо ответил Мелиор и нежно поцеловал руку сестре. Этот элегантный придворный жест в исполнении принца, одетого в шикарную набедренную повязку показался Кэлберту до того комичным, что пират не удержался и тихо фыркнул. Элия услышала это и метнула на мужчину предупредительно-строгий взгляд. Кэлберт, небрежно извиняясь, пожал плечами и поспешил перейти к следующему вопросу, который еще не был уточнен:

— А что такое вычищенный мир? Ты говорила, что мы могли оказаться и в нем!

— Это измерение, в котором некогда была жизнь, но ее уничтожили Силы, боги, или люди, — охотно ответила принцесса.

— Люди? — пренебрежительно удивился Элегор, не оспаривая первых двух пунктов. — Как? При их-то жалких силенках?

— К сожалению, для того, чтобы разрушать хватает сил и у простых смертных. Не магией, а и в ней они подчас достигают поистине смертоносных высот, так техникой люди способны вычистить Мир не хуже любого бога, — усмехнулась Элия. — Подчас уничтожить что-то легче легкого, а вот сотворить новую жизнь куда сложнее. Я, например, могущественная богиня, но не могу похвастаться тем, что превратила свободный мир в живой.

Элегор призадумался на несколько минут, вспоминая не без неловкости, что осталось от тех миров, где он по молодости упражнялся в магии. Почему-то разрушительной ее стороной герцог овладел гораздо раньше, чем обрел талант к созиданию. Порой, в очередной раз выбираясь из-под развалин и огорченно рассматривая свежие синяки, юноша серьезно задумывался над тем, а не податься ли ему в Мэссленд, где его разрушительный талант снискал бы большее уважение и возможные сферы применения, чем в Лоуленде. К счастью, постепенно у Элегора начали получаться не только взрывы, шторма и землетрясения.

— Значит, вычищенные миры — это измерения, где уничтожена жизнь? — подытожил речь Элии Кэлберт.

— Да, целенаправленно или случайно, — подтвердила принцесса.

— И какой же этот? — пират окинул пустыню взором.

Такая огромная, безжизненная куча песка без малейшего признака обожаемого мужчиной шумливого, своенравного Океана Миров, вызывала у него уныние. Кэлберт не любил чувствовать себя беспомощным. С детских лет пират ощущал себя хозяином своей жизни, судьбы. Повзрослев, обретя власть, он привык к тому, что сила и изменчивая красотка-удача всегда на его стороне, что это судьбы других людей находится в его власти, и ему решать, жить пленникам или умереть. А сейчас игрушкой в чьих-то руках оказался он. Такая ситуация, однако, сильно действовала на нервы. Бывалого пирата сильно удивляла полная внешняя безмятежность, проявляемая Элией, и радость этого неунывающего паренька — Элегора. Мелиор сейчас нацепил на себя маску бесстрастия, но Кэлберт успел заметить, что принц нервничал, а значит, его кажущееся спокойствие не более, чем искусное притворство. Вспомнив об этом, Кэлберт почувствовал себя лучше — не ему одному хреново.

— Лишь Творец знает, каков этот мир, — призналась богиня.

— А ты-то как думаешь? — невольно Кэлберт начал высоко ценить мнение принцессы. Его чертовски удивляло то, что девица, тем более, настолько красивая, может рассуждать разумнее иного мужчины. Обычное общение Кэлберта с женщинами сводилось к получению обоюдного удовольствия и использованию их в своих целях. Он никогда не испытывая к дамам особого уважения. Если иная строптивая 'леди', а такие со временем попадались все реже, не желала идти навстречу его желаниям по доброй воле, то без зазрения совести применялась грубая сила. Циничный пират привык к тому, что рано или поздно даже самая неприступная девица склонялась перед ним, привык и почти перестал испытывать удовольствие от покорения. С Элией все было по-другому. Уважение к силе богине, восхищение ее характером, своевольным нравом и красотой исподволь, по-предательски прокралось в независимую душу пирата. Сам не замечая того, прославленный корсар уже отвел этой умной стерве — сестре — уголок в своем гордом сердце.

— Я чувствую, что это вычищенный мир. Не знаю, как объяснить это ощущение, Кэлберт, но слишком уж он пуст и мертв, что ли. Мне доводилось несколько раз бывать в Свободных мирах, и впечатление от них другое. Свободный мир не мертв, он как бы погружен в легкую предрассветную дрему и ждет своего пробуждения, бога или Сил, что вдохнут в него жизнь, а этот не таков. Он похож на пустой дом, из которого вынесли труп и начисто вымыли полы (мужчину невольно передернуло при этом поэтичном сравнении). Но я могу ошибаться. То, что я сказала, основано на чувствах, а не на логике. Моя сила не работает в полной мере, поэтому вероятна ошибка.

— Может, оно и так, но нутром чую, ты права. Тысяча утопленников! А не пошли бы все эти вычищенные или свободные, да и занятые тоже миры на…, - срываясь, зло буркнул Кэлберт. Он был намеренно дерзок, стараясь не только смыть неприятный осадок от разговора, но и не показать того, что слова принцессы сильно затронули его, что он и не подумает выбирать выражения из-за общества какой-то смазливой бабы, что он будет вести себя только так, как хочется ему. Пират пытался восстать против собственных смутных, но становящихся все более откровенными желаний понравиться Элии, стать для нее кем-то большим, чем случайный компаньон по передряге.

— Последний раз предупреждаю, выбирай выражения, когда разговариваешь с принцессой Лоуленда, грубый мужлан, — несколько наигранно вспылил Мелиор, с удовольствием улучивший подходящий момент и повод оскорбить пирата таким образом, чтобы не влетело по первое число от сестры за нарушение буквы перемирия.

— Мелиор, моим нежным ушкам доводилось слышать и не такие словечки из уст родственников, но я это пережила. Позволь мне самой вести беседу, я не просила тебя вмешиваться, дорогой, — внешне безмятежно промолвила Элия, но принц, уловив зловещие отголоски грозы, поспешно заткнулся. Пират, слишком плохо знающий богиню, счел себя победителем и торжествующе глянул на принца.

— А что касается тебя, Кэлберт, — от прохладного голоса богини даже в раскаленной пустыне явственно похолодало, и победный взор мужчины мгновенно потух, — я сильно разочарована. Крепкое словцо мы все употребляем время от времени, но площадная брань ради самой брани не пристала тем, в чьих венах течет королевская кровь. Я считала, что, несмотря на отсутствие приличного воспитания и выбранную профессию, ты способен вести себя так, как подобает истинному лорду. Я ошиблась. Жаль.

— Извини…, - сдавшись без боя на милость сестры, тихо промолвил Кэлберт, в момент осознав, что плевать на мнимую гордость, когда Элия говорит, что разочарована в нем. — Я не хотел тебя оскорбить. Просто все это…