О характере нашей революции и о возможности победоносного

"Планомерная организация человечества предполагает обобщение и обобществление организационного опыта, его кристаллизацию в научной форме. Если этого нет, значит - еще не назрели исторические условия для решения задачи. Оно невозможно, как невозможна была бы система машинного производства, без естественных и технических наук, обобщающих и обобществляющих технический опыт".

И далее, на с. 68:

"Культурная несамостоятельность пролетариата в настоящее время есть факт основной и несомненный, который надо честно признать и из которого следует исходить в программе ближайшего будущего. Культура класса - это вся совокупность его организационных форм и методов. Если так, то какой злой иронией или каким детским неразумием представляются проекты немедленно навязать пролетариату дело самого радикального, невиданно сложного и трудного во всей истории организационного переустройства в мировом масштабе! И это тогда, когда так часто на наших глазах распадаются и рассыпаются - нередко даже не от внешних ударов - его собственные организации".

В известном смысле не менее интересную точку зрения и очень близко стоящую к позиции А. Богданова развивал в те годы В. Базаров. Базаров исходит примерно из тех же предпосылок, что и Богданов, но более конкретно и отчетливо формулирует свои выводы. На этих выводах, минуя их аргументацию, общий характер которой только что отмечен, и следует остановиться. Вот как они формулированы автором.

Анализируя западноевропейские формы государственного капитализма, В. Базаров умозаключает:

"Ввиду всего сказанного выше, нам представляется совершенно невероятным, чтобы рабочая партия в сколько-нибудь близком будущем смогла использовать эту новую форму буржуазного строя, как орудие для создания подлинно социалистического, свободно планомерного хозяйства. Единственно доступной для нее в данных условиях задачей является задача, формулированная германскими оппортунистами: превращения хозяйства, основанного на извлечении прибыли, "в государственную хозяйственную организацию, рассчитанную на обслуживание потребления" в "Bedarfsdeckungswirtschaft", как гласит неуклюжий термин новейшего изобретения"

""9"".

Сделав поправку против оппортунистов в смысле необходимости международного характера этой организации - госкапитализма, автор приходит к такому итоговому выводу:

"...Дело идет здесь об очень обширной и сложной организации. Но так как она нисколько не порывает с основами принудительной, буржуазно-демократической государственности, так как, с другой стороны, общие контуры этой организации уже начинают вырисовываться в стихийных процессах переживаемого нами времени,- то здесь перед современной демократией встает проблема, которую нельзя признать принципиально для нее непосильной. От того, сумеет ли пролетариат проявить надлежащую инициативу и сплотить вокруг себя прочие демократические элементы, заинтересованные в успешном разрешении указанной задачи, зависит ход всемирной истории в течение ряда ближайших 10-летий, а может быть, и столетий" ""10"".

Словом, этот базаровский аргумент о некультурности рабочего гласит: дай бог нам, по следам германских оппортунистов, поддерживать государственно-капиталистические организации, заправилами которых является буржуазия; где уж там социализм строить! На десятилетия, а то и на целые столетия, пролетариату придется довольствоваться весьма остроумным занятием:

поддерживать капиталистический строй в его самом концентрированном виде ""11"".

Богдановско-базаровская "теория" культурно-организационного вызревания пролетариата в лоне капиталистических отношений насквозь неверна, противоречит основным фактам развития рабочего класса, насквозь идеалистична. Она неверна потому, что предполагает возможность для пролетариата, класса эксплуатируемого, угнетенного экономически, политически и культурно, "созреть" в рамках капитализма настолько, чтобы сразу оказаться готовым управлять всем обществом и иметь в своих рядах силы, решающие самые сложные задачи строительного периода.

Богданов и Базаров не понимают всей принципиальной разницы между пролетарской и буржуазной революцией, между вызреванием капитализма в рамках феодального строя и вызреванием социализма в рамках строя капиталистического. По этому поводу мы в свое время писали:

"В рамках капиталистического строя пролетариат создает гениальнейшие намеки грядущей культуры, замечательные возможности дальнейшего культурного развития человечества; но в этих рамках он, культурно угнетенный класс, не может развить их настолько, чтобы подготовить себя к организации всего общества.

Он успевает подготовить себя к "разрушению старого мира". "Переделывает свою природу и вызревает он как организатор общества лишь в период своей диктатуры"

""12"".

Теория Богданова - Базарова неверна, следовательно, и потому, что она предъявляет слишком большие требования для захвата власти, и потому, что она не понимает значения переходного периода как периода культурного вызревания пролетариата. Если бы основания богдановской теории были верны, то задача пролетарской революции была бы так же неразрешима вообще, как задача квадратуры круга или perpetuum mobile.

В таких формах выражалась критика большевизма по вопросу относительно зрелости международного капитализма, относительно зрелости мирового хозяйства. Что же касается самого большевизма, то в этом отношении он был един и монолитен:

внутри нашей "партии по этому вопросу, по вопросу о зрелости капиталистических отношений мирового хозяйства, никогда никаких разногласий не было. Все оттенки, все течения, все направления внутри нашей партии по отношению к этому вопросу не выказывали скептицизма, ни одно выступление из среды большевиков не оспаривало положения о зрелости капитализма для социалистического переворота в международном масштабе, в первую очередь в так называемых передовых странах Европы.

Но совсем иначе обстоит дело, если мы возьмем другой вопрос, именно вопрос о зрелости капиталистических отношений в России: ответ на этот вопрос уже звучит разноречиво не только тогда, когда мы берем различие между большевиками и социал-демократами, эсерами и др. соглашательскими партиями; этот вопрос ставился по-разному и по-разному решался и внутри нашей собственной партии. И теперь он ставится тоже по-разному. Ибо вопрос о возможности построения социализма в нашей стране есть не что иное, как вопрос о характере нашей революции. В такой формулировке он поднимался уже не однажды.

Здесь точно так же будет не безынтересно и совсем не бесполезно предварительно выслушать и мнения противников из социал-демократического лагеря.

Застрельщиком в борьбе против большевиков вокруг вопроса о характере нашей революции выступил, сперва очень мягко, потом по-ренегатски и, наконец, совершенно как контрреволюционер, известный папа социал-демократии, Карл Каутский. В ранних своих брошюрах он выступал сравнительно умеренно. Например, даже в брошюре, против которой полемизировал т. Ленин, Каутский еще был на грани приличия, но и тогда он служил объективно роль лакейского идеологического подпевалы буржуазии ""13"". В своих работах Каутский ставил вопрос о характере нашей революции довольно точно, ясно и определенно. В объемистой книге, носящей название "Пролетарская революция и ее программа", он прямо заявляет, что наша революция имеет в себе типичные черты революции буржуазной. С ней, собственно говоря, иначе и быть не может, так как эта революция происходит в стране, капиталистическая незрелость которой - факт общепризнанный. Еще у Маркса сказано, повествует старый начетчик, что никакое новое общество не может родиться раньше, чем старое не разовьет всех своих производительных возможностей. А стало быть, и социализм невозможен, раз предыдущая стадия общественного развития не закончена, раз старое общество еще не исчерпало себя до конца. Вооружившись так, он лихо начинает прямую атаку против большевиков, которые, с его точки зрения, очень увлеклись ролью повивальной бабки, но выполняют ее крайне неуклюже, ибо понукают родильницу разрешиться от бремени гораздо раньше, чем это ей полагается по законам природы. В сущности, большевики вовсе не акушеры, а просто шарлатаны-знахари, которые только рекламируют себя, как прошедших курс обучения в школе революционного акушерства, в школе Маркса. В действительности они к ней (школе Маркса) никакого касательства не имеют. У матушки-Руси вовсе не роды социализма: она просто объект экспериментов со стороны большевистских мошенников.

Словом, капитализм в России отсталый, недозрелый, а потому не здесь и социализм нужно строить,- так наставительно заключает одна из энциклик социал-соглашательского папы ""14"".

Наряду с папой-Каутским необходимо рассмотреть точку зрения, занимаемую по данному вопросу Отто Бауэром, который по справедливости может быть почтен за прелата социал-соглашательства. Нужно сказать, что прелат оказался куда обделистее и изворотливее папы: точка зрения О. Бауэра и хитрее, и остроумнее позиции Каутского.

Его постановка вопроса такова. Он ни капли не отрицает, что в России диктатура рабочего класса. Он ни капли не отрицает, что наша партия взяла власть, как партия городского рабочего класса. Он говорит, что диктатура пролетариата у нас, правда, в других формах, чем в Западной Европе, но она необходима, и она есть. В Западной Европе она была бы в форме демократии, а в России она приобрела совершенно особую форму, форму "пролетарского деспотизма".

У нас "деспотизм", но все же пролетарский. Но долго он не может удержаться. Его историческая задача заключается в том, чтобы всеми правдами и неправдами пробудить к культурной жизни большинство населения нашей страны; а большинство населения-это и есть мужик. Пробуждая к культурной жизни крестьянские миллионы, "пролетарский деспотизм" (диктатура пролетариата) своими собственными руками растит ту политическую силу, которая его столкнет. Как только этого крестьянина достаточно взрастит диктатура пролетарского меньшинства, так сейчас же он скажет: