О красивом белье и не только

Кларисса и в самом деле уверенно вывела яхту из узкого горла залива, хотя Мишен-Бей сейчас кишел лодками, катерами и яхтами, а к тому времени, когда мы доплыли до Ла-Джолла, она превратила нашу команду в единый слаженный механизм. Дэвид весьма ловко управлялся с брашпилем, я перематывала, закрепляла, подтягивала лини, а Джерри успевал вовремя повернуть парус в соответствии с направлением ветра.

Добравшись до места, мы приспустили паруса и бросили якорь, после чего Кларисса присела на скамью; в ее позе не ощущалось ни малейших признаков волнения или усталости, как будто она только что встала из кресла парикмахера.

Яхта мягко покачивалась на волнах, море было спокойным, дул легкий бриз, не предвещавший непогоды или шторма.

Джерри и Дэвид посмотрели друг на друга. Только что они были одной командой, слаженно, дружно работали и Дэвиду даже в голову не приходило задирать Джерри или предъявлять ему какие-либо претензии. Однако как только яхта остановилась, Дэвид нахмурился и ушел от Джерри на другой ее конец.

Джерри, немного подумав, отправился на камбуз, где Ник и мама, смеясь, обсуждали, стоит ли добавлять в одно из блюд морковь.

Оставив Дэвида, Клариссу и Реджинальда, который все еще выглядел измученным и подавленным, я пошла на нос яхты, туда, где было мое любимое место, и, усевшись на палубу, стала любоваться на скалы Ла-Джоллы и раскинувшиеся широкой лентой пляжи. Вдоль пляжей скользили каяки и маленькие лодочки, а на белом песке отдыхали люди. Некоторые просто лежали, другие в гидрокостюмах и масках готовились нырнуть под воду. Время от времени на поверхности моря появлялась любопытная мордочка морского котика: он осторожно втягивал воздух черным носом и снова уходил под воду, а над всем этим великолепием на фоне синего, как глаза Ника, неба с криками носились белые чайки.

Мне всегда нравилось здесь сидеть, потому что я любила побыть в одиночестве. Несущиеся из камбуза голоса казались отсюда каким-то далеким неясным шумом, принадлежащим другому миру и не имеющим никакого отношения к тому, что происходило внутри меня.

Оглядываясь вокруг, я вдруг пришла к выводу, что идея матери отметить Пасху под парусом не так уж и плоха, и тут в мои мысли внезапно ворвались громкие голоса.

– А что, хотел бы я знать, лежит в этом загадочном контейнере? – с притворным недоумением спросил Ник. – Ах да, это же картофельный салат!

– Да, это фирменное блюдо Бренды, – подтвердила мать.

Я мгновенно вскочила, словно во мне развернулась пружина, и бросилась к окну, потом просунула в него голову и громко крикнула:

– Ник, не ешь это! Это ужасная гадость!

Увы, было уже слишком поздно: Ник успел положить ложку моего салата в рот и, глядя на меня, стал жевать. Постепенно его лицо становилось каким-то неподвижным, а потом и вовсе окаменело.

– Он… – Ник сделал глотательное движение, – очень оригинальный.

Я застонала и уперлась лбом в раму.

– Он ужасен.

– Вовсе нет… – Ник вздохнул и наконец сдался. – Передайте-ка мне, пожалуйста, оливковое масло, кажется, я знаю, что нужно с этим сделать.

Я снова вернулась на нос яхты, недоумевая, почему вовремя не выбросила контейнер с салатом за борт. Каждый год я позволяла своей семье потешаться над моим салатом и уже привыкла к этому, но мне вовсе не хотелось, чтобы к матери и Дэвиду присоединился еще и Ник: я и так чувствовала себя уже в достаточной степени униженной.

За моей спиной послышался новый взрыв хохота, и я поежилась.

– Реджинальд, вы любите ветчину? – поинтересовалась мать.

– Что? О нет, мэм, в моем меню только кошерное.

Через некоторое время я услышала звук шагов – кто-то шел ко мне, и я не сомневалась, что это Ник. Дэвид, Кларисса и Джерри вряд ли захотели бы утешить меня, а мама вообще никогда не подходила сюда, утверждая, что, стоит ей встать на носу, как ее начинает тошнить.

Ник подошел ко мне и, немного постояв, сел рядом.

– Отличный денек, – сказал он.

– Да, неплохой. Скажи, а как ты узнал, что мы сегодня собирались поплыть на яхте?

– Ну… – Ник поправил очки. – Сначала я позвонил Джерри, и он сказал, что…

– О! – Я смотрела на маленькую яхту с цветным парусом, направляющуюся к берегу. – Почему ты не захотел провести Пасху с братом?

Ник покачал головой:

– Мой брат сейчас с девушкой, у которой огромная семья, и они уже почти приняли его в свои ряды, так что…

– Ты чувствуешь себя одиноким без брата?

– Пожалуй. – По тону Ника я поняла, что ему неприятен этот разговор.

– Все равно тебе не обязательно было приезжать сюда и развлекать мою безумную семейку. Я вообще считаю, что вся эта затея какая-то нелепая.

Ник улыбнулся:

– Возможно, но… Знаешь, мне бы совсем не хотелось, чтобы ты демонстрировала свое нижнее белье какому-нибудь другому парню. Кстати, я очень удивился, когда, приехав сегодня к тебе, не застал его в твоей спальне.

Я растерянно заморгала.

– Кого ты не застал в моей спальне?

– Того парня, которого ты хотела пригласить вместо меня.

– О нет, – смущенно пробормотала я, внезапно вспомнив то, что сказала Нику по телефону. – Это была шутка.

И правда, кого я могла пригласить? Тони Била? А может, Тима?

– Ну и отлично! – Ник внимательно посмотрел на меня через стекла солнечных очков. – Не хочу лгать тебе, Бренда: я ездил в Сан-Антонио, чтобы встретиться со своей бывшей невестой.

Мое горло мгновенно скрутил болезненный спазм.

– Собственно говоря, я так и подумала.

– Но у меня было и другое дело: я вернулся в Техас, желая убедиться, что не поторопился уехать оттуда. И…

– И?..

– Я так и не встретился с Кейти. – Ник не отрываясь смотрел на береговую линию и поднимающиеся над морем скалы. – Как только я вышел из самолета, то сразу же понял, что не хочу ее видеть.

– И почему же?

Ник улыбнулся:

– Мне хотелось видеть другое лицо. Такое, как у тебя: с веснушками и с голубыми глазами. В ту минуту я почувствовал себя ужасно одиноким и понял, что мне нужна только ты.