О любви не говори

– Ах да! Чарльз! А вы его сын? Такой маленький мальчик! Помню, вы даже участвовали в наших спектаклях, что-то изображали на заднем фоне…

– Пытался! – неохотно согласился Алекс. Краткий актерский опыт, помнится, не доставил ему никакого удовольствия. Правда, и роль у него была без слов, но все равно он очень переживал и в итоге пришел к выводу, что жизнь в свете рампы не так уж и приятна. За сценой все гораздо лучше.

– О чем вы хотите меня спросить, мистер Мэннинг?

– Исходя из ваших слов, вы тоже принимали участие в московских гастролях?

– А вы меня разве не помните? Я была в те годы звездой труппы. Особенно мне удавались сцены, где героини умирали. Никто не мог умирать так естественно, как я. Смотреть из зала на это, наверное, было мучительно, но мне нравилось изображать смерть.

Алекс промолчал, не зная, как отреагировать на столь неожиданное проявление трагизма. Слегка откашлявшись, он задал следующий вопрос:

– Вы, случайно, не помните костюмершу по имени Сара Дэвидсон? Или Грегори?

– Сара? Дайте-ка вспомнить! Такая симпатичная брюнетка с огромными карими глазами?

– Да.

– Припоминаю такую костюмершу! Она была новенькой в нашем коллективе. Вела себя очень тихо и незаметно, но портниха она была отменная! Она всего лишь один раз съездила с нами на гастроли, больше я ее не видела.

– А дочку она с собой не брала в Москву? Маленькая девочка, лет трех или четырех.

– Не помню! Какие-то дети за сценой бегали, но чьи они были, не могу сказать. – Женщина немного помолчала. – А я думала, вы начнете расспрашивать меня об отце.

– О чем конкретно? – Он почувствовал, как у него похолодело в груди.

– Мне всегда казалось, что у вашего отца были совсем иные цели поездки в Россию. И очень далекие от культурного обмена. Ходили упорные слухи, что он работает на разведку. Опасная работа! Но она делала его неотразимым в глазах женщин. Я отчаянно флиртовала с ним, но он остался равнодушен к моим чарам.

– Нет, он не работал в разведке. Отец был фотокорреспондентом. К тому же он был женат! – намеренно подчеркнул Алекс и подумал, что Таня Хиллерман уже третий человек, который намекает ему о возможных связях отца с ЦРУ. Не могут же все они ошибаться!

– Насколько я припоминаю, он тогда говорил, что расстался с женой. Впрочем, это не столь уж и важно! Мною он не заинтересовался. Видно, у него были в Москве дела поважнее. Я почти уверена в этом! Страшные были времена тогда! КГБ отслеживал каждый наш шаг, боялся, что мы сманим кого-нибудь из их артистов, соблазнив американскими стандартами жизни. Мы даже беседовали с вашим отцом на эту тему однажды. Он любил русских, очень любил. Я даже боялась, как бы это не повредило ему впоследствии. А мне там страшно не понравилось. Я привыкла всегда и везде чувствовать себя свободным человеком, а там словно в тюрьме. Я дала себе слово никогда больше не ездить на гастроли в Россию. И не ездила! А когда умер ваш отец?

– Вскоре после завершения гастролей.

– Он был еще таким молодым! Полным сил! Отчего он умер?

– Погиб в автомобильной аварии.

– Какая жалость! Он был очень талантливым человеком!

– Согласен!

– А вы, мистер Мэннинг, кто по профессии? Не оставили своего детского увлечения театром? Если вы унаследовали внешность отца, то наверняка из вас получился бы замечательный актер на амплуа героев-любовников.

– Нет, я не актер. Пошел по стопам отца и тоже стал фотожурналистом. До свидания!

Алекс отключил сотовый и задумался. Пошел ли он по стопам отца во всем? Трудный вопрос! Во всяком случае, сегодня в его сознании отец все дальше и дальше удаляется от того, что он привык считать его профессией.

Кристина Делани, репортер газеты «Трибьюн», ожидала в приемной, когда Джулия закончит свой эфир. Как только она вышла из студии, журналистка подбежала к ней.

– Прошу простить меня за эти ужасные фотографии в газете! – проговорила она виновато, прижимая руку к сердцу. – Мне очень жаль, что все так вышло!

– На самом деле вам совсем не жаль! – жестко ответила ей Джулия. – И больше мне сказать вам нечего!

Она решительно направилась к выходу, но Кристина преградила ей путь.

– Постойте! Я тут провела кое-какие поиски, мисс Демарко, и нашла человека, который когда-то работал в том самом московском приюте, где вас сфотографировали.

– Вы связывались с русскими? – недоверчиво спросила у нее Джулия.

Кристина самодовольно улыбнулась.

– К счастью, женщина живет в настоящее время в Штатах. Переехала сюда шесть лет тому назад. А в свое время она работала уборщицей в детском доме. Вначале она категорически отказывалась говорить со мной, но я пообещала ей полную анонимность.

– Но зачем вам?

– Затем, что мне нужна ваша истинная история, а не пустая болтовня. Так вот, эта женщина сообщила мне, что весь персонал детского дома был строго-настрого предупрежден молчать, и всем говорить, что такой девочки у них никогда не было. В противном случае им грозило наказание. Она сообщила мне, что малышка провела в детском доме всего лишь один день. Судя по всему, у ее родителей были какие-то очень серьезные проблемы с властями.

Джулия из последних сил старалась напустить на себя безразличный вид, но в глубине души все у нее горело. Что говорить? Как вести себя с этой Делани? Кажется, самое время воспользоваться рекомендациями Алекса.

– Вы ошибаетесь! На фотографии запечатлена совсем другая девочка. Я родилась и выросла в Беркли. У меня даже в метрике это записано!

У Джулии и на самом деле имелось свидетельство о рождении, документ, о котором она даже ни разу не вспомнила до сих пор.

– О, при наличии связей сделать метрику – пара пустяков! – улыбнулась в ответ Кристина.

– Я вас не вполне понимаю! – отрезала Джулия, хотя в словах журналистки было много правды. Наверное, при желании можно раздобыть любой документ. Впрочем, ее задача – убедить Кристину поверить в собственную правоту. – Не знаю, что общего вы нашли у меня с той девочкой? – Она равнодушно пожала плечами. – По-моему, ничего общего! Кстати, я собираюсь подать иск на вашу газету за распространение лживой информации. И фотографии мои вы не имели права публиковать без моего согласия! – Джулия и не собиралась заниматься судебной тяжбой, но припугнуть ретивую журналистку было не лишним.

– Вы недооцениваете мой интеллект, мисс Демарко. Что ж вы тогда делали в доме Алекса Мэннинга, в тот самый день, когда его мать приехала ко мне на интервью? Нет, вы – именно та девочка, и я собираюсь доказать это!

– Но зачем вам это надо?

– Потому что это по-настоящему большая сенсация, а мне пока разрешают писать только о всяких селебрити, что очень утомляет. А тут есть шанс прорваться! Поверьте мне, я искренне хочу помочь вам. Вот и уборщицу из детского дома нашла. Если вы действительно хотите узнать правду о своем прошлом, без меня вам никак не обойтись!