О людях и самолётах 2

– Николай Иваныч, а Ихтиандра в долю брать будем? Не знаешь, он пьёт?

– Ихтиандр-то? – переспросил дед, – а как же. Пьёт. Обязательно пьёт. Блюёт только сразу, а так – пьё-ё-ё-ёт…

Ихтиандр Андрей Андреич и танк

– Ихтиандр, сын мой, – сказал полковник М*, – отгребись от меня! Прощу тебя как офицер, как коммунист и как человек. Мне на занятия скоро!

– Ну, товарищ полковник, – заныл Ихтиандр, – ну давайте его поднимем!

– Кого – его?! – подозрительно спросил М*, парторг кафедры и по совместительству шеф ДОСААФ.

– А танк! – пояснил Ихтиандр. – Большой, немецкий, может быть, даже «Тигр»! У нас в одном месте дайв был, так я об его пушку башкой ёб… ну, то есть задел…

– Так, понятно, башкой, значит… Это многое объясняет. А зачем нам «Тигр»?

– Как зачем?! Ни у кого нет, а у нас – есть! Наша ДОСААФ сразу на всю страну прогремит! Подняли ведь!

– С тобой, вообще-то реально не прогреметь, а загреметь! И как ты его поднимать собираешься?

– А нам войсковая часть технику даст!

– Какая часть?

– Ближайшая!

– А если там никакой части вовсе нет?

– В Советском Союзе войсковые части есть везде! – с неподдельной гордостью за родную армию провозгласил Ихтиандр.

– А с чего это они нам технику дадут?

– А мы письмо напишем!

– Им?

– Зачем им? Министру обороны! Он команду даст.

– Так… Ещё и письмо Министру обороны… Слушай, сын мой, а самолёта затопленного у тебя нет? Понимаешь, танки нам как-то не по профилю. Всё-таки кафедра у нас авиационная. Вот если бы самолёт… С ним бы гораздо проще было…

– Самолёта нету, – расстроился Ихтиандр, – а почему с самолётом проще?

– А потому что мы бы его подняли, и сразу на нём в Москву улетели, – разъяснил полковник М*. Он начинал службу военным переводчиком в странах, вставших на некапиталистический путь развития, поэтому при общении с идиотами имел неисчерпаемый запас спокойствия.

– Эх, была-не была, вам – скажу! – ударил виртуальной шапкой о паркет Ихтиандр. – Тогда давайте баржу поднимем!

– Какую ещё баржу?

– С водкой! Её немцы потопили, но водка цела, горлышки у бутылок ещё такие длинные, сургучом залиты! – вдохновенно затирал Ихтиандр.

Полковник М* нахмурился. Со вчерашнего вечера, точнее, с сегодняшнего утра он испытывал к слову «водка» отвращение.

– Да ты что?! Телевизор не смотришь? У нас сейчас норма жизни что? – тоном отпетого ханжи спросил М*, тактично гася выхлоп ладонью, – Трезвость! А ты – баржу с водкой!!! Иди, работай! Но как самолёт найдёшь – сразу ко мне.

Уяснив, что на кафедре энтузиастов водолазного дела не найти, Ихтиандр решил не мелочиться, а сразу идти на самый верх. И записался на приём к ректору.

Наш тогдашний ректор, академик и Герой, считал своим долгом общаться с научной молодёжью, поэтому Ихтиандра принял. Минут десять он молча слушал ихтиандров бред про танки, баржи и другой затопленный утиль, затем вызвал секретаршу.

– Видите вот этого юношу? – спросил он.

– Вижу, Николай Николаевич.

– Запомните его хорошенько. Запомнили?

– Запомнила, Николай Николаевич, – невозмутимо ответила секретарша.

– Так вот. Если этот молодой человек ко мне придёт ещё, его – не пускать. Ни под каким видом!

Ихтиандр Андрей Андреич и фотовспышка

– Ихтиандр, сын мой, – сказал подполковник С*, – одна очень дружественная, но безрукая кафедра обратилась к нам с просьбой. Надо починить фотовспышку.

– Научные коммунисты все безрукие, – сварливо откликнулся Ихтиандр, – у них только языки длинные, и те из жопы растут!

Работников скрещённых языков Андрей Андреич ненавидел. Дело в том что Ихтиандр пытался учиться на вечернем отделении нашего института, и в прошедшей сессии ему подошло время сдавать Историю партии. К несчастью, ему выпало отвечать заведующему кафедрой, известному, в частности, тем, что во время войны он служил в СМЕРШе. Зав. только что прибыл с очередного райкомовского камлания, поэтому пах коньяком и был благостен. Однако, выслушав Ихтиандра, он сообщил, что тот за 10 минут набормотал как минимум на «пятнашку» с поражением в правах, и влепил ему «банан» прямо в зачётку. Потом наш начальник сходил с этой зачёткой куда надо, и «банан» трансмутировал в тройку, но, как говорится, осадочек-то остался…

– Из жопы, значит? – задумчиво переспросил подполковник С* и вдруг заорал:

– Ты кому это говоришь, а?! Мне, коммунисту?!! Да ты же контра! Водолазная гидра контрреволюции! А ну-ка, – тут подполковник С* завозился в кресле, пытаясь передвинуть кобуру на живот (он был дежурным по кафедре) – прогуляйся во-он до той стеночки…

– Да вы всё равно не попадёте! – нахально ответил Ихтиандр не двигаясь с места, – когда последний раз из пистолета-то стреляли?

– А вот сейчас и проверим, – как бы про себя пробормотал подполковник С*, – патроны у меня лишние есть, – сейчас я этому белому гаду плавательный пузырь нарушу…

– Ну, ладно-ладно, – заюлил Ихтиандр, почуявший, что шутки кончаются, – где вспышка?

– Вон, пакет на столе. Да там и делов-то… фишка от синхроконтакта отпаялась.

Андрей Андреич быстро развинтил маленький разъем и стал зачищать провод, однако фторопластовая изоляция не поддавалась, тупой скальпель скользил. Сделав несколько попыток, Ихтиандр, не долго думая, сунул провод в рот.

Отчётливо лязгнули зубы. Ихтиандр вскочил со стула и застыл посередине мастерской, выпучив глаза и раскрыв рот, из которого наподобие надувного трапа вывалился огромный, фиолетовый язык.

– Э-э-э, ты это чего? – задал я идиотский вопрос. Что случилось с Ихтиандром, было ясно, как божий день. Очевидно, на каком-то конденсаторе ещё осталось напряжение, и наш учебный мастер разрядил его на себя.

Справившись с естественным шоком, мы стали думать, что делать дальше.

– Надо бы «Скорую» вызвать… – осторожно предложил С*. Он был дежурным, и поэтому острее всех ощущал ответственность.

– На кафедру врача не пустят, а вести Ихтиандра через весь институт с высунутым языком негигиенично! – возразил я.