О, Мари!

Когда я уже хотел подойти к Ольге, вошел торжествующий Константин Петрович в компании прокурора области и прокурора города Тулы. Первым выступил прокурор области. Из его речи складывалось впечатление, что следственная группа всего лишь оказала содействие доблестным сотрудникам областной прокуратуры в расследовании этого непростого и объемного дела. Выступавший вслед за ним прокурор города Тулы всячески старался тянуть одеяло на себя. Главная заслуга в раскрытии серии убийств и завершении уголовного дела, по его мнению, принадлежала прокуратуре города. Константин Петрович, как истинный чиновник советской генерации, не желая вступать в конфликт с руководством области и города, неожиданно передал слово Ольге Викторовне:

– Уважаемые коллеги! Всем вам известно, что я был назначен руководителем следственной группы в самый ответственный период ее напряженной, можно сказать, героической работы. Составленная по приказу руководства Генеральной прокуратуры следственная группа больше двух месяцев работала без меня, поэтому было бы правильнее дать слово Ольге Викторовне, которая с первого до последнего дня осуществляла непосредственное оперативное руководство. К тому же мы уже услышали выступления двух руководителей-мужчин, так что и в связи с этим свое предложение считаю оправданным.

Молодец, Константин Петрович! Не разгадал я в этом мрачном, резком, сумасбродном любителе горячительных напитков искусного чиновного дипломата. Ведь все равно докладную в Генпрокуратуру напишет он – и обязательно укажет, что раскрыть гнусное преступление, угрожающее человеческому роду в целом, удалось исключительно благодаря его руководству.

Ольга опять удивила меня своей выдержкой и подготовленностью. Спокойно перечислила трудности, с которыми столкнулась в работе следственная группа, и достигнутые ею успехи, нашла нужные слова для всех – естественно, пропустив Коробко.

– Хочу особенно отметить действенную помощь, которую мы получили от Главной военной прокуратуры в лице подполковника Самохвалова и старшего лейтенанта Арияна. И считаю необходимым отдельно обратиться к руководству военной прокуратуры с просьбой о представлении их к награде, а возможно, и о досрочном присвоении очередного воинского звания, – спокойно закончила она.

Вот как! Она хотела оказать мне добрую услугу. А Самохвалову просто повезло, и этот серый, бесцветный мужик тоже попал в нужное течение. К великому моему удивлению, слова Ольги Викторовны никому, даже Константину Петровичу, не показались странными. Сияющий и взволнованный Самохвалов подошел поблагодарить Константина Петровича и Ольгу Викторовну и пообещал удивленному Дудареву, что проект ходатайства уже утром будет у него на столе. Вот мастера чиновничьих игр! Отказаться от слов Ольги Дударев уже не может. Ему приходится делать вид, что все ее слова согласованы с ним, более того, она озвучила именно его мысли. Вот удача! Мои шансы покрасоваться перед Иветтой и Рафой, а может, даже перед Мари в капитанской форме уже не кажутся столь призрачными. А как удивятся Марк и Фаина! О родителях уж и не говорю. Не сглазить бы…

* * *

В банкетном зале стоял гул от возбужденных голосов собравшихся, звона бокалов, смеха. Я поздравлял коллег с удачным окончанием работы и, улучив момент, подошел к Константину Петровичу.

– Весьма признателен, Константин Петрович, за высокую оценку моего труда!

Он без улыбки выслушал мою благодарственную речь и, не глядя на меня, процедил сквозь зубы:

– Вот уж не думал, что театралы так высоко ценят заслуги друг друга. Какую, однако, большую роль в оценке вашего труда может сыграть своевременно подаренный букетик цветов! Но это я так, в качестве шутки. Надеюсь, в докладной вашему руководству вы столь же достойно оцените нашу работу.

Неужели даже высокопоставленный прокурор настолько опасается вызвать неудовольствие госбезопасности, что даже не решается выяснить, действительно ли я имею к ней отношение? С другой стороны, он прекрасно знает существующие правила. Если он обратится в КГБ с подобным запросом, ответ в любом случае будет отрицательным, независимо от того, числюсь я там или нет, однако возникнут вопросы к нему самому. Какая могущественная организация! Одно лишь упоминание о ней наводит страх на всех, в том числе и на прокуроров в генеральском звании. Может, я действительно ошибся в свое время, когда, имея такой шанс, не пошел туда на работу? Уже потом я выяснил для себя, насколько глубоко КГБ был внедрен во все властные структуры страны, включая даже Политбюро. Особенно выросло влияние чекистов при Андропове – ни одно решение, касающееся в том числе международных отношений, экономики, технической и гуманитарной политики, не принималось без их согласия, что и послужило одной из причин бесславной кончины советской власти.

Проходя мимо сидящего в одиночестве Коробко, я вдруг услышал брошенные мне вслед слова: «Торжествуешь, гад? Я тебе еще покажу!» Удивленно обернулся. Валентин, по своему обыкновению, сосредоточенно смотрел в одну точку перед собой. «Должно быть, показалось», – подумал я. Пошел дальше, ища глазами Ольгу. Хотелось поблагодарить ее за столь неожиданно высказанные слова похвалы в мой адрес.

Ольги нигде не было видно. Вернулся к Нугзару и Вагифу, мы продолжили прерванный ранее разговор. Через полчаса я опять обратил внимание, что Ольги в зале нет. Неужели она так рано ушла к себе в номер?

Все присутствующие оживленно разговаривали, смеялись, чокались, выпивали. Взяв бокал шампанского, я незаметно подошел к выходу, выскочил в коридор и помчался к номеру Ольги. Постучал в дверь, услышал: «Заходи, Давид». Женщина спокойно укладывала вещи в чемодан.

– Как ты узнала, что это я?

– А кто же еще придет ко мне в номер?

– Почему ты ушла так рано?

– Этот этап жизни мной уже пройден. Надо готовиться к завтрашнему дню, а он для меня – уравнение со многими неизвестными. Возвращайся в зал. А то кому-нибудь покажется подозрительным, что нас, театралов, там нет.

– Да что ты говоришь? Кто на это обратит внимание? Все заняты беседой и своими бокалами.

– Кстати, почему у тебя в руке бокал с шампанским?

– Для тебя принес.

– Ну давай…

Она выпила шампанское и села на диван. Я хотел устроиться рядом, но она указала мне на стул напротив.

– Давид, завтра я еду в Москву, в Генпрокуратуру. Возможно, удастся попасть к начальнику управления кадров. Хочу представить заявление о моем переводе в Москву или в Подмосковье. Если последует отказ, тут же представлю второе заявление об увольнении из прокуратуры.

– Ты так решительно настроена?

– Более чем. Хочу нормальной человеческой жизни с сыном и с матерью. Она еще не старая женщина, живет в Ступино. У нее там небольшой дом, сад. По выходным буду приезжать к ней с сыном. В общем, главное для меня – переехать в Москву. А там найду, чем заняться, чему себя посвятить.

– Тебе надо завести ребенка. Ты еще молодая. Сын рано или поздно вылетит из гнезда, останешься совсем одна. А малыш будет с тобой еще долго, и ты не будешь себя чувствовать одинокой. Не обижайся, что я так заинтересованно обсуждаю эти вопросы. Отношения двух бесполых существ беспредметны и неинтересны. А мы разумные люди и можем спокойно, без ханжества и театральной чувствительности, поговорить обо всех возможных вариантах отношений мужчины и женщины.

– Я пока не решила – стоит ли мне рожать второго ребенка. Хотя этот вариант приходил мне в голову.

– Мне очень не хочется думать, что мы расстанемся навсегда. Когда я встречаюсь с хорошим, симпатичным человеком, то стараюсь его не терять, каким-то образом сохранить его в моей жизни. Знаешь, когда моя девушка была со мной, такие мысли у меня не возникали – я просто ни с одной молодой женщиной не оставался наедине, даже на полчаса. Но судьба распорядилась иначе, и я обнаружил, что вокруг много интересных и своеобразных женщин. В каждой из них – целый новый мир. Иветта – ты ее не знаешь; Фаина, с которой я тебя познакомил. Соедини я свою жизнь с любой из них, она сложилась бы абсолютно по-другому. Но моя любовь к женщине, которая является матерью моего ребенка, совсем иная. Это даже трудно объяснить… Она всегда со мной.