О проблемах языка и мышления

Впрочем, довольно приятно читать старого забулдыгу Гафиза в оригинале, язык которого довольно звучен, и старый сэр Вильям Джонс охотно пользуется персидскими скабрезностями для примеров в своей грамматике, переводя их затем в своих Commentariis poeseos asiaticae [комментариях к азиатской поэзии] греческими стихами, ибо они и по латыни кажутся еще слишком неприличными. Эти «Комментарии» (Соч. Джонса, II том, de poesi erotica [об эротической поэзии]) тебя, наверное, очень позабавят. Зато персидская проза убийственна. Напр.: «Ranz^at-us-saf^a» благородного Мирхонда, излагающего персидский героический эпос очень образным, но совершенно бессодержательным языком.

Об Александре Великом он рассказывает следующее: имя Искандер значит на языке ионийцев Акшид рус (так же как имя Искандер происходит от Александра), т.е. «филусуф», что происходит от фила – любовь и суфа – мудрость, так что Искандер обозначает: друг мудрости. – Об одном короле retired [ушедшем в отставку] он пишет: он ударил в барабан отставки «палочкой ухода от дел», как это придется сделать и p`ere [папаше] Виллиху, если он еще больше увлечется литературной борьбой. Того Виллиха постигнет участь короля Афразиаба Туранского, которого покинули его войска и про которого Мирхонд пишет: «он кусал себе ногти ужаса зубами отчаяния, пока из пальцев стыда не брызнула кровь убитого сознания».

(Ф. Энгельс. Письмо К. Марксу 6/VI 1853 г. – Там же, 495 – 496 // 28, 222 – 223.)

437

В свободные часы я занимаюсь языком. Начал с Кальдерона, с «Magico prodigioso» католического Фауста… horribile dictu [страшно сказать] – прочел по-испански то, что читать по-французски было бы невозможно, – «Атала» и «Рене» Шатобриана и кое-что Бернардена де-Сен-Пьера. Теперь читаю Дон Кихота. Нахожу, что при занятии испанским языком приходится в начале чаще прибегать к словарю, чем при занятиях итальянским.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 3/V 1854 г. – Там же, XXII, 29 – 30 // 28, 300.)

438

Английский язык – «жалок» – совершенно романизирован. На это ему [речь идет об Э. Бауэре. Ред.] в утешение я сказал, что голландцы и датчане говорят то же самое о немецком языке и что «исландцы» – единственные истинные германцы, не испорченные иностранщиной.

Старый холостяк занимался много языками. Он говорит по-польски и потому объявляет польский язык «самым красивым». Изучал языки он, по-видимому, совершенно не критически. Считает, например, Добровского гораздо «более выдающимся», чем Гримма, и называет его отцом сравнительного языкознания. Он дал также полякам в Берлине уверить себя, будто старик Лелевель в своем последнем сочинении опроверг гриммовскую историю немецкого языка.

Кстати! Он рассказывал, что в Германии появился объемистый том (немецкого автора), направленный против гриммовского словаря. Весь том состоит из указания промахов, найденных у Гримма.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 14/XII 1855 г. – Там же, 107 // 28, 389.)

439

Из трех книг, которые ты требовал, у Норгэта и Вильямса не оказалось на складе ни одной. Я заказал «Слово о полку Игореве», о двух же других хочу предварительно поговорить с тобой.

«Slavin» Добровского, издание Ганки, отнюдь не соответствует ожиданиям, вызываемым заглавием. Книга распадается на две части, если не по расположению материала, то по содержанию, а именно: 1) мелкие статьи о славянском языкознании, после новейших исследований представляющие собой в лучшем случае антикварный интерес (например, отрывок из Нового завета вендов, словенское склонение, о словенском переводе Ветхого завета и т.д.); 2) лишенная всякого полемического остроумия попытка выставить в выгодном свете характер славянских народов. Достигается это выдержками из различных произведений, преимущественно немецких. Вот список этих статей, составляющих остов книги.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу от 29/II 1856 г. – Там же, стр. 119 // 29, 12 – 13.)

440

Добровский пишет дубовато-добродушным и наивным стилем, проявляет величайшую любезность по отношению к своим «покойным» или еще живущим немецким коллегам. Единственно, что мне показалось в «Slavin» интересным, – это несколько мест, где он прямо признает, что отцами славянской историографии и языкознания были немцы.

(Там же, 120 // 29, 13.)

441

На следующей неделе я внимательно просмотрю Геффтера. Если там имеется материал, я закажу его. Весьма жалкая книга Эйхгофа «Histoire de la langue et de la litt'erature des Slaves» [История славянского языка и литературы. Ред.] Париж, 1839. Кроме грамматической части, о которой я судить не могу (хотя мне кажется странным, что литовцы и латыши объявляются славянами; разве это не бессмыслица?), остальное, большею частью, плагиат из Шафарика. Он приводит также примеры славянской национальной поэзии в подлинниках наряду с французским переводом. У него же я нашел и «Слово о полку Игореве». Смысл поэмы – призыв русских князей к единению как раз перед нашествием монголов. Замечательно одно место в стихотворении «Voici les jolies filles des Gots entonnent leurs chants au bord de la Mer Noire» [Вот прекрасные готские девы затягивают свои песни на берегу Черного моря. Ред.]. Выходит, что геты или готы праздновали победу тюркских половцев над русскими. Вся песнь носит христиански-героический характер, хотя языческие элементы выступают еще весьма заметно.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 5/III 1856 г. – Там же, 122 // 29, 16.)

442

Сегодня мне трудно писать, но я все-таки должен попросить у тебя разъяснения по поводу одного филологического сомнения. В шекспировском «Генрихе IV» вместо Syrene стоит Hiren, а в примечании педанта Джонсона сказано, что форма Hiren встречается и у других старых писателей. Замена H[iren] S[yrene] quite [совершенно] правильна, но не находится ли слово Hiren в связи с Hure, а отсюда и Syrene? Или связано с haeren, auris и т.д. Ты видишь, in which low state of spirit [в каком угнетенном состоянии духа] я сегодня нахожусь, если такой вопрос может меня так интересовать. О трагедии Руге «Новый мир», в которой «трагедия любви превращается в ее фарс», я получил в высшей степени любопытные сведения. Об этом в следующий раз.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 23/V 1856 г. – Там же, 143 // 29, 42 – 43.)

443

Поклонись Лупусу. Скажи ему, что у Гримма я нашел научное объяснение имени фабриканта одеколона Фарины, а именно от санскритского v^ari [вода], родительный – v^arinas.

(К. Маркс. Письмо Ф. Энгельсу 9/IV 1857 г. – Там же, 193 // 29, 100.)

444

Было бы не вредно, если бы удалось заполучить и некоторые филологические отделы, как, например, германские наречия, средне-верхне-немецкую, старо-верхне-немецкую и т.д. литературы (также – и романские наречия, особенно провансальское). Славянщину, вероятно, взяли на себя г-жа Якоб или господин Туровский, да первая и знает эти языки лучше, чем я. [Речь идет об издании Энциклопедического словаря. Ред.].

(Ф. Энгельс. Письмо К. Марксу 22/IV 1857 г. – Там же, 196 // 29, 102.)

445

A propos о Руге. Этот старый осел уже несколько месяцев тому назад выпустил проспект о возобновлении ci-devant [бывших] «Deutsche Jahrb"ucher». Его главной задачей должна быть борьба против материализма, естественно-научного и промышленного, item [также] против модного ныне сравнительного языкознания и т.д., словом, против всего, что требует точных знаний.