О прожитом с иронией. Часть третья

Вновь помолчали, не клеился разговор.

Серёга рискнул:

– Может, в ресторан зайдём, у меня, кроме чая от Митрофановны и бубликов, в желудке с утра ничего не было.

Алёна притормозила ход, посмотрела на часы, затем нерешительно перевела взгляд на Корня:

– Я не против, мне бы только по одному адресу заскочить, и можно перекусить, тоже голодна. Знаете что, через квартал наш пациент живёт, я на пять минут зайду, потом в столовую сходим, есть тут рядышком недорогая и готовят вкусно. Как такое предложение?

По столовкам болтаться Серёга не планировал. Но в предложении Алёны было столько открытости и даже наивности, что он немедленно кивнул, мол, согласен.

В пять минут дело не обошлось, ждал он девушку минут сорок. Она вышла озабоченной, извиняться за задержку не стала, но пояснила:

– Приступ сердечный. Сколько прошу человека: «Сходите к кардиологу, погубите себя», – не хочет. Пришлось врача на дом вызвать, умрёт старик без помощи. Знаю их терапевта, прекрасный специалист, умница, может, уговорим в больницу лечь. Да вот, кстати, и она…

Алёна сорвалась с места, побежала навстречу женщине в лёгком плаще. Несколько минут они разговаривали, затем девушка вернулась.

– Вы уж простите меня, ушла на пять минут, а ждать час пришлось.

Корень дурашливо насупился:

– Ни за что не прощу! Разве что согласитесь не в столовку, а в ресторан пойти…

Алёна рассмеялась:

– А я уж подумала, на самом деле обиделись. Согласна, только для ресторана я не одета. И сумка с лекарствами, медицинской утварью в руках.

Оглядываясь по сторонам в поисках такси, Серёга подхватил медицинский саквояж Алёны.

Подкатил бомбила на стареньких жигулях.

– Куда, молодые люди?

– Вперёд, папаша…

В прокуренном зале небольшого ресторана мест не было. Для Корня это не преграда, не в таких отстойниках пировали – в «Праге», ресторане гостиницы «Пекин» в столице откушивали, были дела. Он дёрнул пробегавшего мимо парня в белом переднике, что-то шепнул на ухо. Через несколько минут парочка сидела за столиком, рядом, услужливо улыбаясь, стоял официант.

Корень излишне не шиковал, боялся вспугнуть доверчивое и милое существо, сидящее рядом, а потому предложил девушке простые и вкусные блюда и бутылку шампанского. Алёна сгорала от нетерпения услышать, что за волшебные слова произнёс парнишке при входе Серёга.

Тот скромно опустил глаза:

– Денег пообещал, и весь фокус. Сейчас главный проездной билет в любое приличное место – мани-мани.

Девушка с непониманием посмотрела на него:

– Уж вы и скажете: главный…

Тьфу ты! Переборщил. Серёга рассмеялся:

– Да пошутил я, просто сказал: с любимым человеком пришёл, дай, мол, возможность посекретничать, и, конечно, обещал поблагодарить. Уходить будем – благодарность в книгу жалоб и предложений напишу, руку пожму.

Девушка рассмеялась. Корень понял – прощён.

Вечер удался. Серёга много шутил, но при всех своих шутках был достаточно осторожен и личность свою не афишировал. Алёна рассказала о себе всё или почти всё. Работает медицинской сестрой в поликлинике, в свободное время трудится в частной кинике медработником по вызову: уколы, капельницы и прочее. К Митрофановне от поликлиники ходит, уж года три ходит, у старушки сердце больное, диабет, возрастные проблемы. Родом девушка из Свердловска, там же и медучилище окончила. Живёт с подружкой, на двоих комнату снимают.

Серёга, внимательно слушая, думал: вот это биография – ничего примечательного. А если бы он начал рассказывать о себе… О-о-о! Романы, да не в одном томе, о его житухе писать можно. Впрочем, на сегодня жизнь его засекречена. Будем считать, он спецагент. Точка.

Эта мысль Серёге понравилась.

Алёна рассказывала о друзьях, подругах, о том, как свою жизнь видит. Рассказала и о судьбе Антонины Митрофановны. Вот здесь Корень был чрезвычайно внимателен.

– Вы знаете, Павел, судьба старушки трагична. Предки из купцов, после революции род их разогнали, отца осудили, матушка умерла, две сестрички были, потерялись из виду. Замуж вышла рано, муж из крестьян, пил безбожно, потому и умер. Наследник родился – мальчик, красоты необычайной. Любила она, буквально молилась на него. Мальчишка вырос, а для неё всё ещё был малышом. Но когда этот «малыш» невесту привёл, в доме началась война, настоящая война – не приняла мать девушку. А не приняла по простой причине – не хотела сына ни с кем делить. Отсюда и пошло: то в ней не так и то не эдак, к тому же простолюдинка, не тех кровей и прочее. Сын упёрся. Стоит на своём, дескать, люблю, женюсь и всё. И женился. Антонина Митрофановна не переваривала невестку. Так в несогласии и нелюбви они и жили, вроде и дом один, заботы общие, а по разные стороны жили. Сынок у молодых родился – ему внимание требуется, а бабушка и его не приняла. Спустя какое-то время Антонина Митрофановна ушла из дома, даже адреса не оставила. Парень погоревал, погоревал да и успокоился. Кстати, дом этот был родовым домом Кореневых. Отец купца Коренева строил.

Алёна притихла. Серёгу эта удивительная история захватила, и он торопил:

– А дальше, что дальше?

Девушка посмотрела на Серёгу, глаза печальные. Рассказ о судьбе старушки нелегко ей давался. Оно и понятно, три года общаясь, наверняка сотни раз слышала эту горестную историю, а теперь судьбу Антонины Митрофановны на себя примеряет. Случается такое с впечатлительными людьми.

– Дальше что? А дальше большое горе у Кореневых случилось. В автоаварии погибли родители мальчика, ему всего-то три годика. Родственников нет, где бабушка, неизвестно, и власти определили малыша в детский дом. Вот и всё. Соседи старушки рассказывали, после детского дома приезжал парень домой и даже какое-то время жил, потом исчез. В дом определили новых жильцов, они, кстати, и сейчас там обитают, только вход с другой стороны. Антонина Митрофановна вернулась лет пятнадцать назад, уж какой комар её укусил, что вернулась, не говорила. В общем, вернулась, а тут такое… Рассказывала, прокляла себя, ежедневно пропадала на кладбище у могилы сына, с жизнью поквитаться хотела, но не смогла – сил не хватило. Год затворницей жила, затем вроде отошла. Пыталась внука отыскать, письма всё рассылала, да куда там, ни на одно письмо положительного ответа не получила, в местной милиции, правда, сказали, за кражу парень в тюрьму сел, куда потом убыл, неизвестно. Вот такая история.

Сергей был не на шутку взволнован. Ведь это о его семье и о нём рассказ. Именно о нём. Получается, из этой жизни, жизни нормальных людей, он исчез по своей воле. А его родная бабушка искала.

Жил бы сейчас припеваючи – на завод, фабрику поутру ходил, друзей имел, не подельников, друзей. Может, женился, на такой как Алёна. Может, и сын у него сейчас рос бы.

Словно пелена на глазах.

Покрутил головой. Всё стало на место: ресторан, музыка, Алёна… А ещё: подельники, бабло…

Девушка тронула за руку:

– Павел, очнитесь…

Опять крутанул башкой:

– Да всё в порядке, но уж больно история тяжёлая. За душу взяла.

После рассказа Алёны ни пить, ни есть сил не было. Хотелось просто побыть одному.

7

Николай Грач лишь к ночи вернулся домой. Домашние с ума сходили, Ольга все дни, что мужа не было дома не спала. В милицию ходила, больницы, морги обзвонила, по знакомым пробежала. Всё попусту, следов супруга нигде не было.

И вот явился. Избитый, в грязной одежде, растерянный и подавленный. Разве на такого прикрикнешь, мол, где шлялся. Ольга поняла, произошло что-то из ряда вон выходящее. Ни о чём не расспрашивая, раздела мужа, налила ванну, помогла влезть в горячую воду. Всё делала молча, деловито, но когда увидела синяки, царапины на теле, огромный кровоподтёк под правым глазом, сплошную синеву в области груди, зарыдала.

Николай протянул руку к поникшей голове жены, погладил.

– Тихо, Оленька, детей разбудишь. Всё в порядке, я дома, живой, как видишь.