О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»

Для Маркса и Энгельса не было и не могло быть никакого особенного развития, никаких особых исторических путей, отличных от путей развития стран Европы. Если в России что-то происходит не так, как в Европе, значит, происходит хуже, чем в Европе. Значит, Россия — отсталая, и в ней просто еще что-то недоразвито, еще не стало «так, как надо».

Большевики с Лениным во главе воспринимали Россию вполне в духе Карла Маркса: не как особый культурный мир, не как уникальную семью народов, а как постороенную по англосаксонскому образцу колониальную «тюрьму народов». Для них это была колониальная империя окраинного европейского народа — русских, захвативших и подчинивших себе множество других, прежде всего азиатских народов. Именно так характеризовал Россию В. И. Ленин в своей знаменитой статье «О национальной гордости великороссов». Ни о каких отличиях России от остальных колониальных империй речи в ней не идет.

Но и Ленин, и другие большевики быстро поняли, какой громадный потенциал кроется в «национально-освободительном движении». Уже в ходе Гражданской войны 1918 — 1920 годов они сумели блестяще разыграть крапленую национальную карту, искусственно стимулируя «центробежные силы», разогревая воображение местных национальных элит, всячески разжигая стремление этих элит выйти из состава Российской империи и, соответственно, безраздельно завладеть властью и — ГЛАВНОЕ?! — собственностью на «своих территориях».

Белые последовательно хотели восстановления империи [65] и потому все время вступали в конфликт с новыми национальными государствами. Даже, если новые правительства стран, входивших в Российскую империю, предлагали им помощь, белые зачастую отказывались от совместных действий против большевиков.

Например, Маннергейм был готов силами финской армии нанести удар на красный Петроград. В случае успеха, независимая Финляндия могла рассчитывать на то, что в будущем громадная Россия будет ее союзником. А могучий сосед-союзник очень нужен такой небольшой стране как Финляндия. Иными словами, в случае, если белые, как сделал Ленин, тоже признают независимость Финляндии, Маннергейм готов сотрудничать с белой армией.

65

Точнее, восстановления России в статусе февраля 1917 г., с перспективой Учредительного собрания и демократической республики. Но России — исключительно «единой и неделимой», т. е. в границах 1913 г. Очень «обширных» границах, к слову сказать. Россия 1913 г. — это, дорогой читатель, по территории и ресурсам 2 (две!!!) России сегодняшнего дня.

Вот что мы потеряли в результате всех этих гражданских войн, революций, бунтов «бессмысленных и беспощадных». Вот что потеряли мы, пролив реки, нет — моря и океаны крови, убивая собственных братьев и отцов, уничтожая не только сам дух, нравственность, душу русского народа, но и его природу, его генетический потенциал. Так что разрушение СССР — это не что-то новое, неожиданное, это лишь повторение на новом «качественном» уровне трагедии 1917 г., трагедии уничтожения великого государства.

Но Колчак в ответ на предложение Маннергейма отвечает крайне уклончиво. Бывший министр иностранных дел Временного правительства Сазонов, находясь в это время в Париже, запрещает Юденичу вести с Маннергеймом переговоры. Другое — генерал А. И. Деникин, всегда вежливый и толерантный, на этот раз всерьез заявляет, что повесит первым, конечно, Ленина и его сообщников, но вторыми-то будут именно члены правительства независимой Финляндии. Разумеется, после этого финны на Петроград не пошли.

И Эстония не стала воевать с большевиками после того, как белые отказались признать ее независимость. Более того, потом Эстония начинает переговоры с большевиками.

На Северном Кавказе Деникин вынужден был держать особые войска, чтобы сдерживать постоянный натиск горских народов, а большевики опирались именно на местное горское население. Подробнее об этом — чуть ниже.

Только поляки из всех народов бывшей Российской империи одинаково воевали и с белыми, и с красными. Деникин считал, что это именно поляки помешали ему взять Москву: они начали наступление в самый решающий момент «московской операции», в октябре 1919 года, и тем самым подкосили наступление белых. [66]

66

Деникин А. И. Кто спас советскую власть от гибели. М.: Студия «ТРИТЭ» — Российский архив, 1991. С. 7.

А потом Польша начала войну и с большевиками…

Серьезные ученые давно обратили внимание на то, что победа красных в Гражданской войне объясняется, кроме других причин, и ленинской национальной политикой. На Западе иногда даже говорят что «гениальность Ленина в том, что он уловил размах этой тяги к освобождению». Он бросил «наряду с маленькой армией русских рабочих…в революционные битвы неисчислимое множество народов, жаждущих освобождения». [67]

Однако гениальность — гениальностью, а появление национальных республик, похоже, было случайностью. Во всяком случае, процесс их возникновения шел стихийно, так как «классический» марксизм никакой вразумительной теории национализма не выдвинул.

67

Каррер Д'Анкос Э. Расколотая империя. Национальный бунт в СССР. Лондон: Oversear publications interchange Ltd, 1982. С. 11.

«Это была ленинская импровизация, — считает профессор Георгий Дерлугьян. — Осенью 1918 года добровольческая армия Деникина громила красных на Кубани и Тереке. Их остатки укрылись в горах Кавказа, где Киров и Орджоникидзе вступили в незаурядный диспут с исламскими авторитетами чеченцев и ингушей. В результате сравнения учений Маркса и Мухаммеда появилась удивительная фетва, признавшая дело большевиков равным джихаду за справедливость. Когда Деникину оставалась всего сотня верст до Москвы, в тыл ему ударили «красно-зеленые» партизаны Кавказа, а также украинские повстанцы Нестора Махно. Точно так же переход башкирских отрядов к большевикам подорвал наступление атамана Дутова, латышские стрелки остановили Колчака, армянские дашнаки-маузеристы обороняли Бакинскую коммуну от турок и азербайджанских мусаватистов, абхазские «киаразовцы» помогли справиться с грузинскими меньшевиками». [68]

68

«Эксперт», № 1, 2008 г.

Историк Терри Мартин описывает СССР как «империю нацкадров». Партноменклатура де-факто централизовала государство, в то время как национальные республики де-юре делали его федеративным. Своего рода компромисс центра и периферии. Впоследствии СССР был вынужден щедро раздавать возможности для самореализации национальных элит, и благодаря этому сдерживался сепаратизм. В конце концов эта самореализация слилась с сепаратизмом.

В первые годы советской власти очень откровенно говорили о «колониальной революции» — то есть об «освободительной борьбе» нерусских народов. [69] На первый взгляд, Ленин просто продолжает идеи Маркса, воплощает их в жизнь: «Нам, представителям великодержавной нации крайнего Востока Европы и доброй доли Азии, неприлично было бы забывать о громадном значении национального вопроса, особенно в такой стране, которую справедливо называют «тюрьмой народов»». [70]

69

Сафаров Г. Колониальная революция (опыт Туркестана). Государственное издательство, 1921 Переиздание: Oxford, The Society for Central Asian Studies, 1985.

70

Ленин В. И. К вопросу о национальной политике // Пролетарская революция. 1924. № 3.

Но это только на первый взгляд. По Марксу, пролетарская революция должна освободить колониальные народы.

По Ленину колониальные народы освобождаются сами, совершая колониальную революцию. Различие в этих двух «подходах» огромно!

Этот поворот от подготовки мировой революции в Европе к революционной агитации в Азии отлично увидели все, кто только хотел. Писал об этом и Герберт Уэллс… [71]

Карл Маркс. 1867 г.

Мало кто знает, что великий бунтарь, экономист и философ страдал настолько тяжелой формой геморроя, что половину «Капитала» был вынужден написать… стоя за конторкой. Вот откуда проистекает иногда лютая классовая ненависть.

71

Уэллс Г. Россия во мгле // Уэллс Г. Собр. соч. в 15 т. Т. 15. М., 1964.

Воистину, Ленин намного больший реалист, чем Карл Маркс! Ленин видел, что Россия чем-то разительно отличается от европейских империй. В ней что-то «не так», как в Европе. Маркс видеть этого не желал, всякое своеобразие России категорически отрицал. Россия для Маркса была не «другая», отличная от Европы, а просто «плохая», неправильная недоразвитая.

Русских Маркс не любил и считал народом «неисторическим». Даже история средневековой Руси ему активно неприятна. Ивана Калиту Маркс оценивал как «смесь татарского заплечных дел мастера, лизоблюда и верховного холопа». [72] Таких образных оценок у него не «удостоился» ни один король или герцог Запада, а среди них были личности совершенно жуткие.

72

Diplomatic History of Eighteenth Century. London, 1969. P. 114.

Применительно к истории XIX века Маркс всерьез утверждал, что «ненависть к русским была и продолжает быть первой революционной страстью», и призывал к решительному террору по отношению к славянским народам. Во время революции 1848 года он призывал немецких и австрийских милитаристов «растоптать нежные цветки славянской независимости». Ведь: «Мы знаем теперь, где сосредоточены враги революции: в России и в австрийских славянских землях, и никакие фразы, никакие указания на неопределенное будущее этих земель не возбранят нам считать врагами наших врагов». [73]

73

Меринг Ф. Карл Маркс. История его жизни, ПГ, 1920. С. 132.