О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»
Шрифт:
Но вот что самое интересное: несмотря на исторические свидетельства, русские ученые долгое время «в упор не видели» берестяной письменности на Руси. Мы слишком внимательно всматривались в дела Европы, все, повторяю, судили по ней и пытались оценить себя по Европе, как по универсальному эталону. Раз там не было массовой грамотности, значит, и у нас не должно было быть. Раз там грамота оставалась уделом очень богатых людей, значит, так же было и у нас. Если европейцы не знали бересты как материала для письма, у нас-то откуда?!
Даже ученым не приходило в голову, что Русь может в чем-то превосходить Европу. До середины XX века найденные при раскопках берестяные грамоты считались… поплавками. Они и правда похожи на поплавки — свернутые трубочкой полоски бересты.
Находка
В историю мировой науки вошла находка,
Она передала свою находку начальнице раскопа. Та позвала главу всей Новгородской экспедиции Артемия Владимировича Арциховского. [284]
Так было совершено, пожалуй, самое революционное открытие во всей археологии Новгорода, а то и всей Древней Руси. [285]
Очень скоро выяснилось: берестяные грамоты находили и раньше, но буквы на этих грамотах были менее заметны.
Новгородцы вовсе не стремились сохранить для нас важный источник. Прочитав берестяное письмо, они его выбрасывали. У бересты такая особенность: если держать ее на воздухе, она начинает быстро сохнуть, берестяной свиток скручивается, трескается по прожилкам, а потом начинает разваливаться на части. Вполне экологично.
284
По рассказам очевидцев, Артемий Владимирович несколько минут буквально произнести слова не мог, только махал руками и сипел. Наконец, хриплым голосом он прокричал что-то в духе: «Этой находки я ждал двадцать лет».
285
Вот отличный сайт, на котором достойно представлены новгородские грамоты: gramoty.ru.
Бересту, как писчий материал, можно сохранять очень долго, но для этого она должна лежать под прессом: берестяным страницам нельзя позволять скручиваться. Если берестяной лист сохраняет плоскую форму (как лист бумаги), он почти вечен (как все та же бумага). Так сохранились берестяные книги XVIII века, так сохранялись книги Сергия Радонежского в Сергиевом Посаде, — прессами для них служили тяжелые переплеты из дерева, еще и утяжеленные металлическими заставками и оковкой. Вероятно, так же хранились и берестяные книги в архиве Новгорода Великого.
Но в его культурном слое находят лишь мелкие записки. Причем чаще всего не полные тексты, а лишь обрывки берестяных грамот. Остатки былого великолепия. Масштаб находок в других городах — в Смоленске, Старой Руссе, Пскове, Витебске, Твери, Москве, к сожалению, не сравним с археологическим изобилием в Новгороде: условия для сохранности бересты там оказались хуже. [286]
О чем писали новгородцы?
Первая берестяная грамота, найденная Ниной Акуловой, — это пространная запись о налогах, которые должны были уплачивать жители разных сел некому Фоме. Кто был этот Фома, мы не знаем до сих пор. Высказывались предположения о том, что это боярин или духовное лицо. Очевидно лишь, что Фома владел несколькими селами и получал от их обитателей «позем» и «дар» — два вида налогов-повинностей. Позем уплачивался за право крестьянина жить на его земле. То есть по-нашему это «арендный платеж». Дар платили во время посещений феодалом своих владений. Назовем это «региональным единым вмененным налогом». В общем, все как сегодня.
286
С 1951 г. обрывки берестяных грамот найдены в слоях других древнерусских городов, а многие из них — в коллекциях, привезенных с раскопок давным-давно и хранившихся в музеях. В 2007 г. число найденных берестяных грамот превысило 1 ООО. В двух письмах встречено название «берёсто» — так называли берестяные грамоты в Новгороде. Трудно представить себе находку, которая могла бы сильнее перевернуть представления о жизни Древней Руси, чем эта.(Прим. науч. ред.)
Вторая берестяная грамота, найденная уже на следующий день,
тоже содержала записи о даре. Упоминались даже имена крестьян, вносивших налог. Судя по именам, были они по национальности карелы.Третья берестяная грамота — это уже не обрывок хозяйственного документа, а письмо. Целое послание некого Грикши (то есть Григория) к Есипу (Иосифу). «Поклон от Грикши к Есипу. Прислав Онанья, молви… Яз ему отвечал не рекл ми Есиф варити перевары ни от кого. Он прислал к Федось: вари ты пиво, сидишь на безотыцине, не варишь жито». [287]
287
Здесь и далее берестяные грамоты цитируются по: Янин В. А. «Я послал тебе бересту…» М., 1978.
Но кто же нынче доверяет фотографиям? Фотошоп творит чудеса. Посадите современного пятиклассника за компьютер: он вам сваяет за полчаса и Ноев Ковчег на склоне Арарата, и летающую тарелку на лужайке у Белого дома, и целый марш «снежных человеков» на Пушкинской площади, несогласных с тем, что их все никак не найдут.
Вот ведь дела — не могут разобраться, кому варить пиво. Кто этот Онанья? Скорее всего, управляющий владениями феодала — а иначе чего он распоряжается? А Григорий, похоже, — сельский староста. Значит, сделали вывод ученые, и деревенские жители были грамотны… Хотя бы некоторые.
До конца сезона 1951 года нашли еще 10 грамот, от XII до XV века. Среди них — хозяйственные документы, распоряжения, жалобы… Обнаружилась даже загадка. «Есть град межу небом и землею, а к нему еде посол без пути, везе грамоту неписану». На современном русском языке: «Между небом и землей есть город, а к нему едет посол без пути, везет ненаписанную грамоту».
Такие загадки загадывали еще в начале XX века. Если вы сразу не догадались, то вот разгадка: город между небом и землей — это ковчег, в котором Ной спасается от потопа, везет в нем всю будущую фауну Земли. Немой посол — это голубь, которого праотец Ной отправил искать, не спали ли воды Всемирного потопа, не выступила ли где-то Земля. Грамота неписанная — это масличная ветвь, которую голубь принес в клюве после своего третьего полета. Увидев ветвь, Ной понял: где-то уже есть земля, свободная от воды. Это оказалась гора Арарат, и именно к ней пристал в конце концов ковчег. Многие, как известно, даже пытались искать Ковчег Завета на склонах горы Арарат… Вроде бы, фотографии останков корабля есть. [288]
288
Но кто же нынче доверяет фотографиям? Фотошоп творит чудеса. Посадите современного пятиклассника за компьютер: он вам сваяет за полчаса и Ноев Ковчег на склоне Арарата, и летающую тарелку на лужайке у Белого дома, и целый марш «снежных человеков» на Пушкинской площади, несогласных с тем, что их все никак не найдут.
Но вернемся с Арарата в Новгород. Грамот отказалось столько, что сразу же стал понятным один пассаж из давно известного источника — записи беседы новгородских священников XII века. Один спрашивал другого: «Нет ли в том греха — ходить по грамотам ногами, если кто, изрезав, бросит их, а слова будут известны?»
До берестяных находок сама постановка вопроса казалась странной: кто же это будет ходить по грамотам? Ведь пергамен дорог, книги очень ценны. А теперь все понятно: ведь берестяные грамоты бросали, как только они отслужили свой срок. Писать на бересте второй и третий раз было невозможно.
Люди топтали берёсто, не зная, какие слова там написаны… А что, если это слова священные? Скажем, «Бог», «ангел», «Богородица»? Получается — ходят люди как бы по обрывкам священных текстов. Вот священника и волновало — не грех ли? В Новгороде этот вопрос приобретал самый непосредственный бытовой смысл.
Новгородцы действительно буквально ходили по грамотам. Если это и грех, то какой полезный для познания прошлого!
Массовая грамотность
Невозможно найти группу населения Новгорода, не владевшую грамотой. Прихожане пишут священникам и наоборот… Ростовщики переписывают своих должников. Одни бояре пишут другим. Ремесленники переписываются с заказчиками.
Регулярно писали друг другу люди самого простого состояния, в том числе супруги, родители и дети. Обычнейшая семейная переписка.
Вот грамота XIV века: «Поклон от Марине к сыну моему к Григорью. Купи ми зендянцу добру. А куны яз дала Давыду Прибыше. И ты, чадо, издей при себе да привези семо».