О судьбе и доблести

(3) Шлем его был пробит во многих местах; немало дыр было и в щите. Наконец стрела попала ему под сосок; он упал на одно колено, обессиленный болью. Тотчас же подбежал к нему инд, пустивший в него стрелу; он уже не боялся царя и замахнулся на него, когда Александр всадил меч ему в пах. Рана оказалась смертельной: варвар упал, а царь, схватившись за ближайшую ветку и поднявшись, стал вызывать желающих сразиться с ним.

(4) В это время один из оруженосцев, Певкест, поднявшись по другой лестнице, первый закрыл царя щитом. За ним появилось множество других македонцев, которые навели страх на варваров и спасли Александра. Город был взят приступом, и македонцы в гневе за царя перебили всех встречных и завалили город трупами.

(5) Много дней царь провел в бездействии, так как должен был лечиться, между тем эллины – поселенцы в Бактрии и Согдиане, уже давно с трудом терпевшие житье среди варваров, теперь, когда до них дошел слух, что царь ранен и умер, восстали. (6) Их собралось до 3 тысяч; они понесли много трудов, чтобы вернуться домой. Позднее, уже после смерти Александра, их перебили македонцы.

C

Александр, выздоровев от ран, принес богам благодарственные жертвы и стал устраивать роскошные пиршества друзьям. За одной попойкой случилось событие своеобразное и заслуживающее упоминания. (2) Среди застольников был один македонец, по имени Корраг, отличавшийся физической силой и совершивший немало подвигов в бою. Разгоряченный вином, вызвал на единоборство афинянина Диоксиппа, атлета, увенчанного за свои славные победы.

(3) Участники пира, разумеется, стали подстрекать соперников. Диоксипп согласился, и царь назначил день для поединка. Когда пришло время единоборства, на это зрелище собрались десятки тысяч. (4) Македонцы, земляки Коррага, и сам царь желали ему победы; эллины болели за Диоксиппа. Македонец вышел в дорогом вооружении; афинянин – обнаженный, смазанный маслом, с обыкновенной палицей в руке.

(5) Оба вызывали изумление своей необычайной крепостью и силой; казалось, будто ожидают поединка богов. Македонец всем своим складом и блестящим вооружением внушал великий страх и напоминал Ареса; Диоксипп огромной силой, осанкой атлета и палицей походил на Геракла. (6) Когда они сошлись, македонец метнул с подобающего расстояния копье; его противник, слегка отклонившись, избежал удара.

Тогда Корраг, выставив вперед македонскую сариссу, пошел на Диоксиппа, но, когда уже приблизился к нему, тот ударил палицей по сариссе и сломал ее. (7) После этих двух неудач македонец схватился за меч, но, пока он его вытаскивал, противник опередил его: подскочив к нему, он левой рукой схватил руку, извлекавшую меч, а другой столкнул противника с его места и, ухватившись за ноги, свалил его наземь. (8) Когда тот рухнул, он стал ему ногой на шею и, подняв палицу, посмотрел на зрителей.

CI

Толпа закричала – и от неожиданности, и от удивления перед таким подвигом. Царь приказал отпустить побежденного и окончить зрелище; он ушел, опечаленный поражением македонца. (2) Диоксипп отпустил поверженного и ушел, одержав громкую победу; земляки украсили его лентами, словно он прославил всех эллинов. Судьба, однако, не позволила ему долго хвастать своей победой.

(3) Царь становился к нему все холоднее; друзья же Александра и все придворные македонцы, завидуя его доблести, уговорили его слугу подбросить ему под подушку золотой кубок; на очередной пирушке его обвинили в воровстве, ссылаясь на то, что у него нашли кубок: Диоксипп был опозорен и обесславлен. (4) Видя, что македонцы устремляются на него, он ушел с пирушки.

Вскоре после этого, прибыв уже к себе домой, он написал Александру о подстроенной ему ловушке, поручил близким передать это письмо царю, а сам покончил с собой. Безрассудно согласился он на поединок и еще бессмысленнее оборвал свою жизнь. (5) Поэтому многие корили его и осуждали за глупость, говоря, что худо иметь большое тело и малый ум.

(6) Царь, прочтя письмо, опечалился смертью и Диоксиппа и часто вспоминал о его доблести. Пренебрегая живым и тоскуя об умершем, который уже ничем не мог послужить ему, он раскрыл низость клеветников и понял высокие качества этого человека.

CII

Александр велел войску идти вдоль реки навстречу флоту, и сам опустился по реке к Океану и вошел в страну самбастов. (2) По многочисленности мужского населения и по его доблести они не уступают ни одному индийскому племени. Живут они по городам, которые управляются народом; узнав о вторжении македонцев, они собрали пешего войска 60 тысяч и 500 колесниц.

(3) Когда подошел флот, то этот чуждый и непонятный им способ прибытия привел их в ужас; испугала их и громкая слава македонцев. Старшины посоветовали им не вступать в бой, и они отправили к Александру 50 виднейших людей с просьбой отнестись к их народу дружественно. (4) Александр поблагодарил послов и согласился на мир; туземцы почтили его богатыми дарами и почестями, которые положены героям.

После этого он присоединил к себе содров и массанов, живущих по обеим сторонам реки. В этих местах у реки он основал город Александрию, набрав для него 10 000 жителей. (5) После этого он направился в земли царя Мусикана; захватив покоренного властелина, он убил его, а народ подчинил себе. Сразу за тем вторгшись во владения Портикана, он с ходу осадил 2 города, разрешил солдатам их разграбить и велел сжечь дома.

Самого Портикана, бежавшего в неприступное место, он настиг и убил в бою. Все города, находившиеся под его властью, он взял и уничтожил, наполнив страхом соседей. (6) Сразу за тем он опустошил царство Самба; большинство городов уничтожил, жителей обратил в рабство и перебил 80 тысяч варваров.

(7) Такие бедствия обрушились на племя так называемых брахманов. Остальные пришли с ветвями умоляющих; он наказал наиболее виновных и отпустил остальных. Царь Самб с 30 слонами бежал к границам Индии и таким образом спасся.

CIII

Пограничный город брахманов, Армателия, горделиво полагался на мужество своих жителей и на свою неприступность. Александр отправил туда небольшое число легковооруженных, приказав завязать военные действия, а если враг выйдет, то обратиться в бегство. (2) Отряд в 500 человек принялся штурмовать стены, но вызвал к себе только пренебрежение. Из города вышли 3 тысячи воинов; те притворились испуганными и бросились бежать.

(3) Царь с небольшим отрядом встретил преследователей; в жестокой битве одни варвары были убиты, другие взяты в плен. Немало царских воинов было ранено и находилось на краю гибели, (4) так как варвары смазывали свое оружие смертельным ядом. Полагаясь на его силу, они и вышли, чтобы решить боем свою судьбу. Яд этот получали из каких-то змей: их ловили и, убив, клали на солнце.

(5) От зноя змеиные трупы становились мягкими, из них вытекала жидкость: в этой влаге и заключался змеиный яд. Раненый сразу впадал в оцепенение, вскоре начинались жестокие боли; судороги и дрожь сотрясали все тело. Кожа становилась холодной и синей; больного рвало желчью; из раны текла черная пена, и начиналась гангрена, быстро распространявшаяся по главным частям тела; смерть была ужасной.

(6) Одинаковая судьба ожидала и тех, кто получил большие раны, и тех, кого случайно и слегка оцарапало. Такой смертью погибали раненые, но царь не так уж печалился над их судьбой; особенно огорчала его рана Птолемея, будущего царя, а тогда царского любимца. (7) С Птолемеем случилось, однако, нечто исключительное и необычайное; некоторые видели здесь божественный промысел.

Птолемея любили все за его доблесть и щедроты, которыми он осыпал всех; ему и подана была помощь, подобающая человеколюбцу. Царь увидел сон: ему приснился дракон, который держал в пасти траву, объяснял ее свойства и силы и говорил, где она растет.