О Тех, Кто Всегда Рядом!

Этот лаз оказывается извилистым, узким, глинистым и коротким. Едва стоит подняться на локтях, как спина упирается в потолок. В нем вообще нет никакой видимости, но это и не нужно — со всех сторон нас окружает земля и верх отличается от низа только свисающими белесыми корешками. Лезть можно только вперед, потому что позади все сразу становится непроходимым. Мне не видна причина, но я почему-то уверен в том, что это прорастают безобидные корни.

Я несколько раз утыкаюсь головой в подошвы Иштвана, он брыкается, ругается, обзывает меня и себя земляными жабами, но продолжает лезть вперед.

Неожиданно становится светлее, потом Иштван выкрикивает что-то радостное и пропадает из виду. Я высовываюсь наружу.

Моя голова свисает из какой-то лисьей норы на высоте человеческого роста. Вокруг видны поросшие пожухлой травой склоны какого-то оврага.

Хине-Тепу уже стоит, сложила руки на груди и вперилась в меня своими глазищами. Иштван все еще валяется на земле, он раскинул руки и ноги в разные стороны, изображая собою звезду бесопоклонников.

— Как же хорошо оказаться в человеческом мире! — несколько раз повторяет он. — Как же хорошо!

И я готов его поддержать.

Из норы я вываливаюсь на приятеля. Валяемся с ним рядом и глубоко вдыхаем свежий утренний воздух. Мы оба грязные, перепачканные глиной как две матерые свиньи, на одежде же Сиды нет ни единого пятнышка. Даже на локтях!

— Где мы? — спрашиваю самое важное.

— Где-то, — пожимает плечами Туату.

Поднимаюсь на колени, потом на ноги, верчу головой в разные стороны, но со дна оврага видны только подсохшая ива и еще одно поваленное дерево, перегородившее овраг — вдалеке.

— Пойду наверх, нужно понять, куда мы попали.

Далеко на востоке видны горы, из-за них поднимается солнце. В четырех лигах к северу из скалы поднимается ввысь замок — на его крышах видны солнечные зайчики. Точно такой или очень похожий я видел на картинке, что продавал на рынке в Хармане Чокнутый Боб — художник, не умеющий связать двух слов, но лучше всех кого я знал владеющий кистью, резцом или свинцовым карандашом. Наверное, ему приходилось здесь бывать? И это вселяет в меня надежду — значит, мы все-таки добрались до своего мира! Бродя по подземельям, я совсем не был уверен, что мы придем куда нужно. Правда, говорили, что в молодости Чокнутого Боба поносило по миру — будь здоров! И мы сейчас вполне могли оказаться где-то на краю земли, но это уже не так важно — теперь-то я и сам смогу добраться куда мне нужно!

— Лук сломался, — жалуется Иштван, становясь рядом. — И стрелы тоже потерялись. Нужно новые сделать. Хорошо, тетива не порвалась.

В его руках я вижу смотанную бечевку.

— Где Хине?

— Госпожа алфур? Да вон она, — он показывает чумазым пальцем вправо.

Девчонка выбралась наверх и теперь занята тем же самым, что и я — пытается сообразить, куда двигать дальше? По ее вытянутой шее и сосредоточенному взгляду я понимаю, что она чем-то озаботилась.

Лучше бы мы остались в овраге!

По дороге, которую я сразу и не разглядел, увлеченный замком, едут несколько всадников. В черном. И в масках. Это видно даже отсюда.

— Анку, — срывается с губ.

— Что? — Иштван деловито строгает ножом обломанную ветку ивы.

Рядом с ним валяются прутья — заготовки для стрел. Мне становится любопытно: он будет прикручивать к ним перья? Если даже сломанные они летят в цель, то на кой нужны эти перья?

— Анку, — повторяю. — Тебе лучше где-нибудь спрятаться. У тебя нет подорожной и поэтому тебя убьют прямо здесь.

— Чего нет? — этот глупец вместо немедленных действий продолжает строгать свой дрын и выяснять всякую ерунду!

— Прячься, Иштван!

— Вот еще! — хмыкает он. — Чего ради-то? У меня вот и лук сейчас готов будет!

Святые Духи, простите ему его скудоумие и необразованность!

Поворачиваю его к склону и отвешиваю могучего пендаля! Он даже не успевает толком воспротивиться, машет руками как птица, но удержаться на краю не может, потому что я еще немного добавляю. И этого хватает, он срывается и катится вниз.

— Лежи там и молчи, дурак! — ору вдогонку.

— Тебе тоже лучше исчезнуть, — доносится до меня голос Туату. — Я не уверена, что смогу повлиять на этих Анку.

Мне недосуг выяснять пределы ее сил, потому что Анку приближаются, но у меня в кармане лежит припасенный для таких случаев документ.

— У меня подорожная есть!

— Нет, — она подходит ближе. — Нету у тебя подорожной. Здесь прошло уже три недели, она у тебя просрочена.

— Как же… Позавчера ведь корчмарь…

А сам понимаю, что если уж по мирам нас носило как щепку в водовороте, то со временем могло тоже что угодно произойти. Удивительно, как я не оказался здесь за пару сотен лет до своего рождения! Кстати, нужно будет у Хине-Тепу спросить о такой возможности! И Тим справил мне не подорожную, а отметку о присутствии, что совсем не одно и тоже, ведь Вайтра, кажется, совсем не близко.

Однако предпринять ничего не успеваю — Анку уже совсем рядом и меня заметили наверняка. Если я сейчас свалюсь вслед за Иштваном, нас поймают обоих. В этом никаких сомнений нет, потому что как-то раз видел я уже кровососов на охоте.

Как забавно — после стольких мытарств вернуться и сразу же наткнуться на Этих. Понесло же их в такую рань!

В голове мечется одна мысль: прихватить с собою хотя бы одного. Но я очень же хорошо понимаю, что без помощи Туату исполнить это будет практически невозможно. Пырнуть-то одного я своим тесаком успею, но вот убить, отрубить голову… С этим могут возникнуть сложности.

Хорошо хоть Иштван заткнулся. Если додумался обратно в нору заползти, то, может быть и живой останется.

Пока рассуждаю, руки сами вынимают тесак и прячут его в широком рукаве. Пальцы цепляются за Эоль-Сег, но Сида кладет на них сверху ладонь:

— Не нужно. Эоль-Сег убивает единожды, а потом нужно ждать много лет.

Жалко, но один мертвый Анку погоды не сделает.

— Хине, почему ты думаешь, что не сможешь их уговорить?

— Эти Анку из Сида Нуаду и никто не станет им противиться, чтобы не испортить отношение с Сидом. Эти Анку приходят не за людьми, их посылают за кем-то из нас, если Владыке Нуаду потребуется наше присутствие. — Обычно бесстрастный голос Хине все больше грустнеет. — Моим уговорам они не поддадутся.

— Давай их убьем! — я пытаюсь достать свой тесак, но на руку тихо ложится шестипалая, почти прозрачная ладонь.

— Не надо, Одон. Ты ничего не успеешь сделать. А если они падут от моей руки, что тоже вряд ли случится, то мне можно будет, не продолжая дела, возвращаться в Сид Беернис. Недолго ждать других посланников Нуаду, а потом смиренно покинуть миры. Навсегда. Потому что Сид Нуаду — выше всех. Выше нас, выше ушедших фоморов. К их словам, говорят, прислушивается сама Хэль! Их мало, но они самые старые и сильные. Это Великий Сид среди Великих Сидов. Обычно им нет до нас дела, и тем более до вас…