О том, как я вернулся в Советский Союз
Шрифт:
– Конечно же, я помню тот случай… – усмехнулся я, почесав затылок. – …Целое море пива! Дня три, после того несчастья, от моего кабинета разило жутким запахом алкоголя. Однако, Жека!.. Боюсь ты не прав.
– В чём именно?
– Ты сейчас вспомнил времена Перестройки. То есть, конец 80-х, времена Горбачёвского сухого закона. Водка у таксистов; пиво в диких очередях; набирали его в любую попавшую под руку тару… – напомнил я Женьке. – …Однако те времена не очень-то и соотносятся с таким понятием как «Советский Союз». Судя по тому, что нас нынче окружает, то мы вернулись не в конец, а в начало 80-х, если не раньше, не в середину 70-х. Потому и проблем с алкоголем здесь не должно быть. Пиво, как разливное, так и бутылочное, тут должно быть не только
– Что ж, пойдем, прогуляемся. Заодно определимся: в каком времени мы очутились и кто из нас нынче прав.
Чем дольше я здесь находился, тем больше и больше мне здесь нравилось. По дороге нам попалась сберегательная касса, Дом пионеров и школьников, Станция юннатов, Столовая, а так же прокат, в витринах которого были выставлены телевизоры, палатки, холодильники. Нет-нет, всё это оборудование было вовсе не из прошлого века. Выглядело вполне современным. Правда, вместо привычных импортных логотипов, типа LG, Samsung, JVS или Philips на техники значились отечественные названия: Рубин, Рекорд и Спутник.
Хотелось идти всё дальше и дальше, заглядывая в каждый закуток, подмечая каждую мелочь, которая пусть и косвенно, но могла связать нас с нашей молодостью. К счастью, таковых мелочей тут была масса. Из них, из этих самых мелочей, фактически была соткана вся окружающая нас действительность. Впору было искать вовсе не совпадения, а скорее хоть какие-то отличия между тем, что мы видел и тем, что осталось в наших воспоминаниях, связанных с самой лучшей порой нашей жизни.
– Эх, Юрка-Юрка!.. – к концу прогулки, когда мы были уже основательно опьянены всем тем, что нас ныне окружало, Женька вдруг разоткровенничался. – …Большая часть моей жизни уже прожита. И вроде бы, грех жаловаться на судьбу. Как-никак, а живу я в определённом достатке, могу позволить себе гораздо больше, чем многие из моих соотечественников. А вот в душе, чего-то не хватает. Нет удовлетворения, что ли. Будто бы прожил я свою жизнь вовсе не так, как должен был. И, пожалуй, именно здесь я вдруг всерьёз задумался о том, что было бы с нами, со мной, если бы не было этой грёбаной Перестройки.
– У тебя не было ресторана, – усмехнулся я, толком не понимая, о чём хочет мне сказать Малюта.
– Вот именно. Моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Я бы не замарался в криминально-сомнительных делишках, не участвовал бы в отмывании денег, не было бы и иного, о чём мне порой стыдно вспомнить. А самое главное, что-то подсказывает мне, что жизнь свою я прожил бы намного интересней и насыщенней. Я бы полностью реализовал себя в нечто ином.
Знаешь, Юра?.. Я многое поведал на своём веку. Каждый год отправлялся в тот или иной уголок нашего земного шара, объехал едва ли не полмира. Всё искал некой экзотики, земного рая. При этом вовсе не подозревал о том, что ездил я вовсе не туда, не там искал душевного умиротворения. Всё это было значительно ближе. – выдержав небольшую паузу, будто бы дав мне понять, что сейчас он будет говорить на несколько иную тему, Женька продолжил. – Теперь я уверен в том, что Валентиновка не аттракцион. Это реальная жизнь. Люди, которые нас сейчас окружают вовсе не костюмированная массовка, не артисты и не голографические персонажи. Они живут своей жизнью, правда, в иной эпохе. В ином (отличном от нашего) измерении. В подобное невозможно поверить и, тем не менее, так оно и есть. Дружище, я завидую этим людям, самой чёрной завистью…
Всё бы ничего, однако, перед самым возвращением в гостиницу, меня несколько отрезвил один не очень-то и приятный момент, невольным свидетелем которого мы стали, заглянув в один из продуктовых магазинов.
То был обычный магазин, в целом ряду себе подобных, с полным отсутствием каких-либо рекламных зазывалок, плакатов, вычурных вывесок и тому подобного. Лишь скромный прямоугольник режимки с надписью «Продукты». Да и внутри магазина наблюдалась достаточно привычная для
советских времён ностальгическая картина с полупустыми полками и парой очередей, человек этак в двадцать. Похоже, было на то, что совсем недавно здесь выбросили какой-то дефицит, за которым тотчас и выстроилась людская вереница.Казалось бы ничего особенного. Однако внутри этого самого магазина мы так же застал и кое-кого из своих бывших одноклассников: Мишку Лохновского; Сашку Каржановского; Светку Иванову и Серёгу Дормачёва. Ещё с автобуса они были подшофе. Здесь же ребята подкупили пару бутылок водки и что-то из закуски. Однако дело тут было вовсе не в алкогольном подпитии. Данная четвёрка стояла сейчас в сторонке и, не стесняясь, указывая пальцами в сторону очереди, дико ржала. Дескать, вот вам и все прелести социализма. В то время как обычные жители Валентиновки, находившиеся сейчас в магазине, испытывали по данному поводу определённый дискомфорт и неловкость.
Я тотчас же вспомнил крайне схожую сцену из своего детства.
Когда мне было лет двенадцати, мы с родителями отправились в Литву, одну из пятнадцати союзных республик. В Вильнюсе жили наши близкие родственники. Транзитом мы посетили и нашу столицу город-герой Москву. Между Казанским и Белорусским вокзалами, в нашем распоряжении было около двух часов. За это самое время мы успели побывать на Красной Площади и заглянуть в один из столичных продуктовых магазинов, дабы подкупить провианта для продолжения нашего железнодорожного путешествия.
Родители заняли очередь к одному из продуктовых прилавков в тот самый момент, когда в магазин едва ли не ввалилась группа англоязычных туристов. Эти сытые, отвязные и холёные молодцы, лет под двадцать пять – тридцать вели себя крайне шумно, очевидно пытаясь привлечь к своим персонам как можно большее внимание. При этом они принялись фотографировать людей в очередях, что-то бесцеремонно обсуждать, дико хохотать, непрерывно указывая в нашу сторону. Складывалось полное ощущение, что эти янки чувствовали себя полными хозяевами жизни. В их манере поведения сквозило полнейшее превосходство над нами. Мы были для них людьми второго сорта, субъектами из-за «железного занавеса», потому и могли они вести себя так нагло и пренебрежительно по отношению ко всему, что их окружало. Без особого риска берусь предположить, что именно так они вели себя не только в нашей стране, а и по всему миру, как в прошлом веке, так и в нынешнем.
И если тогда в свои двенадцать, мне отчего-то было стыдно за себя, за нас, за русских; то теперь мне было очень обидно за своих бывших школьных товарищей.
Да, мы обрели кое-какие свободы, которые позволили нам быть более раскованными. Однако данное обстоятельство вовсе не давало нам права унижать иные порядки, иное мировоззрение или иные ценности.
– Вы чё творите? Ведёте себя, как последние придурки?.. – прикрикнул на наших общих друзей Малюта. – …А ну, проваливайте на хрен!
При этом он ещё и пару раз толкнул в спину особо ретивых Лохновского и Дормачёва, направляя тех к выходу.
И вновь я почувствовал в душе некую неловкость. На сей раз от того, что это сделал вовсе не я, а Малюта. Причём, Женька выдворил пьяное хамло без каких-то там сомнений или неуверенных колебаний, как собственно и должен был поступить любой нормальный человек. После чего, он ещё и извинился за своих друзей, обращаясь к тем самым людям, которые молча наблюдали за всем происходящим.
Глава 7
Обед в гостиничном ресторане, чем-то напомнил мне обеденный комплекс заводских столовых, образца восемьдесят третьего – восемьдесят пятого года прошлого столетия. То есть, такой же сытный, разнообразный и достаточно сбалансированный. Ну, и отдельный комплимент следует отдать вкусу каждого из тех блюд. Вот уж действительно, без каких-либо изысков, заморских деликатесов или пищевых добавок, великолепный вкус и аромат может быть создан из самых простых и при этом натуральных продуктов.