О военном искусстве

Некоторые полководцы, вместо того чтобы идти навстречу наступающему неприятелю, отправлялись грабить его земли и этим вынуждали его уйти обратно на защиту собственных границ. Этот способ часто удавался, ибо он приучает солдат к успеху, обогащает их добычей и дает им веру в себя, а войска противника, наоборот, падают духом и чувствуют себя уже не победителями, а побежденными. Многие полководцы, прибегавшие к подобным набегам, имели успех. Однако, это можно позволить себе только в том случае, когда твоя страна обеспечена и укреплена лучше неприятельской, иначе дело кончится плохо. Полководцу, запертому неприятелем в лагере, иногда удавалось добиться па несколько дней перемирия. Неприятель становился беззаботнее, и это давало осажденному возможность ускользнуть, пользуясь какой-нибудь небрежностью врага.

Сулла таким путем дважды спасался от неприятеля, и та же хитрость помогла Газдрубалу в Испании уйти от окружавшего его со всех сторон Клавдия Нерона. [164]

В такой же обстановке бывает очень полезно озадачить неприятеля каким-нибудь непредвиденным движением. Здесь возможно одно из двух: или бросить в атаку часть своих войск, оттянув на нее неприятельские силы, и этим высвободить остальные или изобрести что-нибудь совсем неожиданное, дабы удивить врага невиданным зрелищем, напугать его и принудить к бездействию. Вы помните рассказ о Ганнибале, окруженном войсками Фабия Максима, и знаете, что карфагенский полководец велел ночью привязать к рогам волов, следовавших за войском, связки зажженного хвороста. Фабий был настолько встревожен этой небывалой картиной, что не подумал о защите проходов. [165]

[164]

Ср. Тяг Ливия, "История Рима", XXVI.17.

[165]

Речь идет о знаменитом эпизоде, произошедшем в конце 217 г. до н.э. Об этом рассказывают и Подобий ("Всеобщая История", Щ.93-94), и Тяг Ливни (ХХИ.16-17), иФронтии (1.5.28).

Стремление раздробить неприятельские силы является едва ли не самой главной заботой полководца. Он должен употребить иа это все свое искусство и либо найти способ внушить противнику недоверие к ближайшим его помощникам, либо заставить его разделить свою армию и этим себя ослабить. Первая цель достигается особой внимательностью к некоторым приближенным неприятельского вождя, которая скажется, например, в том, что во время войны имущество его уцелеет, а сыновья или родственники будут отпущены без выкупа из плена. Вы знаете, что Ганнибал, сжегший все окрестности Рима, не тронул только владений Фабия Максима, а Кориолан, подойдя к Риму с войском, пощадил имущество патрициев, между тем как все принадлежащее плебеям было сожжено и разграблено. Метелл, начальствовавший над войсками в войне с Югуртой, убеждал всех послов, являвшихся к нему от Югурты, выдать царя; он писал им об этом письма и в короткое время добился того, что Югурта уже не верил никому из своих советников и всех их разными способами истребил. Когда Ганнибал нашел убежище у Антиоха, то римские послы вступили с ним в такие доверительные переговоры, что Антиох встревожился и перестал слушаться его советов. [166]

[166]

См. Фронтин (там же), 1.8.1,2,7,8. В первом случае (хитрость Квинта Цецилия Метелла - не путать с его сыном Метеллом Пием) речь идет о событиях Югуртинской войны, когда римской армией некоторое время командовал именно Метелл (до 107 г. до н.э.). Во втором - о кампании 217 г., когда Ганнибалу противостоял именно Фабий Максим (последний в ответ на действия карфагенян объявил свои владения достоянием государства). В третьем - о походе изгнанного из Рима Гнея Марция Кориолана против собственного города (при поддержке вольсков) в 489-488 гг. до н.э. В четвертом - о пребывании Ганнибала в качестве военного советника при дворе Антиоха Великого. Ганнибал стремился реформировать армию Селевкидов, надеясь с ее помощью одолеть Рим, однако римлянам удалось испортить его отношения с царем (192 г. до н.э.).

Для другой цели, именно для разделения вражеских войск, лучше всего вторгнуться в неприятельскую землю и этим заставить противника, бросить войну я поспешить на защиту своей страны. Так поступил Фабий, воевавший против соединенных сил галлов, этрусков, умбров и самнитов. [167] Тит Дидий, силы которого были значительно меньше неприятельских, ждал из Рима на подкрепление легион, но враги приготовились загородить ему дорогу. Чтобы не допустить этого, консул объявил по всему войску о назначении боя на следующий день; затем он дал возможность убежать некоторым пленным, которые в свою очередь рассказали о его приказе у себя в лагере и произвели этим такое впечатление, что враги, из опасения себя ослабить, отказались от попытки преградить дорогу римскому легиону, благополучно присоединившемуся к войскам Дидия. Полководец достиг своей цели, состоявшей не в разделении неприятельских сил, а а удвоении его собственных. [168]

[167]

События 295 г. до н.э. См. Тит Ливий, "История Рима", Х.27.

[168]

Этот эпизод относится к войнам, которые вел Тит Дидий с кельтиберами в 98-93 гг. до н.э. См. Фронтин (там же), 1.8.5,

Некоторые вожди, чтобы заставить противника разделяться, позволяли ему углубляться в свою страну и даже завладеть многими городами, дабы необходимость оставлять в них гарнизоны уменьшила его войско; пользуясь его раздробленностью, они переходили в наступление и побеждали. Другие, подготовляя вторжение в какую-нибудь область, притворялись, что собираются идти в совершенно другую сторону, и вели свое дело так искусно, что появлялись внезапно и захватывали край раньше, чем неприятель мог подоспеть на выручку. Противник, не зная, повернешь ли ты опять к месту, которому угрожал первоначально, вынужден оставлять там войска и в то же время спасать другой пункт, а потому он часто не защищал ни того, ни другого.

Далее, полководец должен уметь искусно подавлять волнения и улаживать ссоры, начавшиеся между солдатами. Самое лучшее в таких обстоятельствах - наказать главарей, но необходимо при этом захватить их с такой быстротой, чтобы они даже не успели оглянуться. Если они находятся далеко, вызови к себе не только виновных, но и всю войсковую часть, дабы зачинщики ие догадались о готовящейся им участи и не успели убежать, а, наоборот, сами облегчили бы тебе суд и расправу. Если все произошло у тебя на глазах, окружи себя надежными войсками и усмиряй мятеж с их помощью. Если между солдатами начинаются ссоры, лучше всего послать их в бой; опасность сейчас же восстанавливает согласие. Однако, надо сказать, что единство поддерживается в войске прежде всего авторитетом главнокомандующего и создается оно единственно его талантом, ибо на войне уважение внушают не род и не власть, а только талант. Начальнику надлежит первым делом карать солдат и платить им жалованье; если нет жалованья, невозможна и кара. Солдата, которому не платят, нельзя наказывать за грабеж, потому что он не может не грабить, если хочет жить. Наоборот, если ты ему платишь, но не наказываешь, солдат наглеет и перестает с тобой считаться; ты уже не можешь заставить себя уважать, а неуважение к начальнику ведет прямо к мятежам и раздорам, т.е. к гибели войска.

У полководцев древности была еще одна забота, от которой современные почти совершенно свободны, - это разъяснение в выгодную для себя сторону дурных предзнаменований; стрела, упавшая в лагерь, затмение солнца или луны, землетрясение, падение начальника с лошади - все это толковалось солдатами как дурной знак и вселяло в них такой страх, что, случись в эту минуту бой, поражение было бы неминуемо. Поэтому античные полководцы в таких случаях растолковывали происшедшее солдатам, сводя событие к его естественной причине, или толковали эти случайности в свою пользу. Когда Цезарь упал при высадке на африканский берег, он воскликнул: "Я взял тебя, Африка". [169] Многие другие объясняли солдатам причину затмений луны или землетрясения. В наше время все это невозможно как потому, что нынешние солдаты не так суеверны, так и потому, что наша религия вообще исключает подобные страхи. Если бы нечто в этом роде все же произошло, надо подражать примеру древних. Если на тебя идет противник, ожесточенный до последнего предела голодом, нуждой или слепой яростью, оставайся в лагере и, насколько возможно, избегай сражения. Так поступали лакедемоняне в войне против мессенян и Цезарь в войне против Афрания и Петрея. [170] Консул Фульвий, начальствовавший над войсками, действовавшими против кимвров, несколько дней подряд вступал с ними в конные стычки и заметил, что неприятель всегда выходил из лагеря для преследования. Устроив позади неприятельского стана засаду, он опять напал конницей на кимвров, а когда те вышли из окопов на преследование, Фульвий внезапно бросился на вражеский лагерь и разгромил его. [171]

[169]

Пример, который приводит Макиавелли, взят из жизнеописания Цезаря, составленного Светонием. (См. "Божественный Юлий", 59 - высадка близ Гадрумета в 48 г. до н.э.)

[170]

См. Фронтин (там же, 11.1.10-И). В первом случае Макиавелли говорит о событиях т.н. "Мессенских войн". Видимо, речь идет о Первой или Второй мессенских войнах, в результате которых Спарта на долгое время оккупировала Мессению (вторая половина VIII в.-VII в. до н.э.). Ср. Павсаннй, "Описание Эллады", кн. IV.

Во втором случае - об эпизоде войны Цезаря с Помпеем. В 49 г. до н.э., ещё до переправы на Балканы и битвы при Фарсале, Цезарь блокировал и принудил голодом и жаждой к капитуляции армию легатов Помпея в Испании Афрания и Петрея. Ср. Цезарь. "Граждан-ская война", 1.37-87.

[171]

См. Фронтин (там же), Н.5.8. Видимо, имеется в виду Квинт Фульвнй Флакк, не консул, а претор, воевавший в 181 г. до н.э. в Испании. Правда, воевал он не с кимврами, а с кельтиберами, однако Тит Ливий рассказывает о нем точно такую же историю (см. "История Рима", LX.30-32).

Очень полезной оказывалась и хитрость иного рода. Находясь на виду у противника, командующий раздавал своим войскам знамена, схожие с неприятельскими, и посылал их грабить собственную страну. Враги принимали их за прибывшие к ним подкрепления, присоединялись к грабившим отрядам, теряли боевой порядок и этим давали возможность себя разбить. Этой уловкой с успехом пользовались Александр царь Эпирский в войне с иллирийцами и сиракузянин Лептин против карфагенян. [172] Многие добивались победы тем, что притворялись устрашенными и бросали лагерь со всеми стадами и вином, предоставляя врагу объесться и перепиться, а затем нападали на обессилевших от обжорства неприятельских солдат и опрокидывали их. Так действовала Тамирис против Кира и Тиберий Гракх против испанцев. Другие старались облегчить себе успех тем, что отравляли вино и пищу. [173]

[172]

См. Фронтин (там же), П.5.10-11. Александр - сын знаменитого Пирра, унаследовавший престол в Эпире после смерти своего отца. Лептин - брат Сиракузского тирана Дионисия, который во время сиракузско-карфагенской войны 398-393 гг. до н.э. командовал различными соединениями сиракузской армии (обычно - флотом).

[173]

См. Фронтин (там же), Н.5.3,5,12. Тамирис - царица среднеазиатских скифов, которая заманила армию Кира Старшего в пустыни и уничтожила там ее всю (529 г. до н.э. Ср. Геродот, "История", I. 204 и далее).

Тиберий Семпроний Гракх - пропретор, воевавший в Испании с иберами в 179 г. до н.э. Нужно отметить, что в обоих случаях не говорится о том, что персы или иберы оказывались жертвами собственного чревоугодия и пьянства.

В последнем случае речь идет о том, как карфагенский полководец Магарбал, воевавший против восставших африканцев, подмешал в вино снотворное и оставил врагам свой обоз с большим количеством такого вина. После этого он без труда захватил перепившихся африканцев.

Я уже говорил вам, что не встречал у древних указаний на обычай высылать ночью велетов за лагерные укрепления, и объяснял это желанием предупредить возможную опасность. Часто оказывалось, что даже днем причиной поражения были велеты, высланные для наблюдения за неприятелем; их брали в плен и силой заставляли подать сигнал к вызову своих из лагеря, а войска, выступившие по данному знаку, истреблялись или захватывались.

Для обмана противника полезно иногда менять какую-нибудь установившуюся твою привычку, потому что неприятель, зная ее, сообразует с ней свои действия и этим себя губят. Так поступил однажды один начальник, который всегда давал знать своим о приближении неприятеля ночью огнями, а днем - густым дымом. Он приказал беспрерывно подавать сигналы и светом и дымом, но прекратить все, как только покажется неприятель. Враг, не видя обычных знаков, решил, что идет незамеченным, двинулся без всяких предосторожностей и был разбит. [174]

[174]

См. Фронтин (там же), II. 5. 16.

Желая выманить неприятеля из укрепленной позиции, Мемнон Родосский послал к врагам под видом перебежчика одного из своих воинов, который сообщил, что в войске начались бунты а большая часть его ушла совсем. Для подтверждения этого рассказа Мемнон устроил у себя в лагере притворный мятеж, а противник, решивший, что теперь ему удастся его опрокинуть, пошел на приступ и был разбит. [175] Не следует, однако, доводить врага до отчаяния; это понял Цезарь во время войны с германцами: он заметил, что невозможность отступления заставляет их биться до последней крайности, и открыл им дорогу, предпочитая преследование бегущих победе над защищающимися. [176] Лукулл, увидев, что часть бывшей в его войске македонской конницы переходит к неприятелю, сейчас же велел трубить наступление и приказал всем остальным войскам идти за перебежчиками. Противник решил, что Лукулл начинает бой и бросился на македонян с такой яростью, что тем пришлось защищаться и невольно из беглецов превратиться в бойцов. [177]

[175]

См. Фронтин (там же), II. 5. 18. Мемнон Родосский - глава греческих наемников на службе персидского царя Дария, воевавшего с Александром, и фактический вождь антимакедонского движения. Неизвестно, о каком событии здесь идет речь, и имеет ли оно отношение к походам Александра.

[176]

См. также Фронтин, кн. II, весь 6-й раздел. В данном случае Макиавелли приводит свидетельство из данного раздела (см. 3): "Цезарь велел выпустить окруженных германцев, в отчаянии сражавшихся храбро. Он напал на них, когда они бежали".

[177]

См. Фронтин (там же), Н.7.8. Видимо, речь идет о неизвестном нам событии во время III Митридатовой войны, когда в 74-70 гг. до н. 9. Лукулл был проконсулом Азии.

Очень важно после победы или до нее захватить город, которому ты не доверяешь; древность показывает нам немало примеров этого искусства. Помпей, не доверяя жителям Катины, предложил им впустить к себе нескольких заболевших римских солдат и послал под видом больных отборный отряд, который и захватил город. Публий Валерий, подозревавший эпидаврийцев, пригласил их в загородный храм на религиозные торжества, нечто вроде нашего отпущения грехов, и когда весь народ собрался, он велел запереть городские ворота и принял обратно только тех, кого считал надежными. Александр Великий, собираясь в Азию и желая обеспечить себя со стороны Фракии, взял с собой первых граждан страны, назначив их на разные должности в войске, и заменил их во Фракии людьми самого низкого происхождения. Таким образом, он удовлетворил аристократию деньгами и удержал в повиновении народ, лишив его вождей. [178]

[178]

См. Фронтин, П.11.1-3. Эти события известны нам именно по Фронтину. Неизвестно, кто такой Валерий Публий и когда произошло это событие, связанное с оккупацией римлянами Эпидавра. Хитрость Помпея Великого имела место, очевидно, во время его пребывания в Испании (76-72 гг. до н.э. Хавкий - город в Испании). Александр Македонский мог привязать таким образом к себе фракийцев перед началом Восточного похода, т.е. в 334 г. до н.э.