О всех созданиях - прекрасных и удивительных

– Приедете, значит? После восьми?
– осведомился он, сужая глаза.

Я одарил его сияющей улыбкой.

– Совершенно верно.

– Верно-то верно, да только в прошлый раз, когда вы ночью приезжали, вы это в счет поставили, нет, что ли?

– Возможно.
– Я развел руками.
– В ветеринарной практике принято...

– Вот и выходит, что это еще накладной получится.

– Если взглянуть с такой точки зрения, то, конечно...

– У меня ж лишние деньги не водятся, знаете ведь.

– Я представляю...

– И на простой счет еле наскребаю, а тут лишнее плати?

– Но право же...

– Вот и выходит, что вы это зря придумали, верно?

– Пожалуй... не спорю...
– Я откинулся на спинку кресла, чувствуя себя бесконечно усталым.

Мистер Биггинс угрюмо жег меня взглядом, но я не собирался больше предлагать никаких гамбитов и в свою очередь уставился на него, как я надеялся, с непроницаемым видом, который должен был по моим расчетам яснее всяких слов сказать, что я готов выслушать любое его предложение, но сам ничего предлагать больше не собираюсь.

Тишина, воцарившаяся теперь в приемной, оставалась нерушимой очень долго. В конце улицы церковные куранты отбили четверть, в отдалении, по-видимому, на рыночной площади, затявкала собака, мимо окна на велосипеде промелькнула мисс Добсон, дочка бакалейщика, но мы оба молчали.

Мистер Биггинс жевал нижнюю губу, бросал на меня отчаянные взгляды и тотчас вновь принимался созерцать свои ноги. Он явно исчерпал все возможности, и в конце концов мне стало вено, что инициативу я должен взять на себя, причем категорически.

– Мистер Биггинс, - сказал я, - мне пора ехать. Вызовов у меня много, но мне предстоит побывать на ферме в миле от вашей, так что часов около трех я погляжу вашу корову.

Я встал, показывая, что разговор окончен.

Фермер затравленно посмотрел на меня. Видимо, он смирился с мыслью, что мы зашли в тупик и останемся в нем еще долго, а потому моя внезапная атака застала его врасплох. Он открыл было рот, но ничего не сказал и повернулся к двери. На пороге он остановился, поднял руку, секунды две умоляюще смотрел на меня, а потом понурился и вышел.

Я следил в окно, как он переходит дорогу: посреди мостовой он внезапно нерешительно остановился, что-то буркнул и оглянулся на наше крыльцо. Меня охватил страх, что его собьет машина, но тут он расправил плечи и медленно пошел дальше. А иногда получить ясную картину не удается и по телефону.

– Боб Фрай говорит.

– Доброе утро. Хэрриот слушает.

– У меня свинья что-то не того.

– А-а! Так что с ней?

Булькающий смешок.

– Это вы мне скажите!

– О!

– Чего бы я стал вам звонить, кабы сам знал, что с ней? Хе-хе-хе!

То обстоятельство, что эту шуточку я слышал уже две тысячи раз, не меньше, помешало мне от всей души присоединиться к его смеху, но какое-то кудахтанье я из себя выдавил.

– Совершенно верно, мистер Фрай. Нуте-с, почему же вы мне звоните?

– Так я же объяснил, черт дери! Чтобы узнать: что с ней такое.

– Это я понял, но мне нужно знать поподробнее. Вы сказали, что с ней что-то не того. Но что именно?

– Куксится чего то.

– Да-да. Но не могли бы вы объяснить, в чем это заключается? Пауза

– Понурая она какая-то.

– Что-нибудь еще?

– Да нет вроде. Вообще дохлая она, если на то пошло.

Я ненадолго задумался.

– Так... э... Я попробую спросить вас немножко по-другому: Зачем вы мне звоните?

– Звоню, потому что вы ветеринар. Это же ваша работа, разве нет?

Я предпринял новую попытку.

– Было бы лучше, если бы я знал, что с собой захватить. Какие у нее симптомы?

– Симптомы-то? Ну, неможется ей вроде бы.

– Да, но как она себя ведет?

– А никак. Потому я и забеспокоился.

– Гм, гм!
– Я поскреб в затылке.
– Ей что - очень плохо?

– Да уж не хорошо.

– Вы, кажется, сказали, что дело срочное?

Новая долгая пауза.

– Ну, она не так, чтобы уж, а только и не очень. Совсем тела не нагуливает.

– Вот-вот. И давно это с ней?

– Да уж порядком.

– Ну, а точнее?

– Чего уж там говорить. Давненько.

– Мистер Фрай, мне необходимо знать, как давно у нее наблюдаются эти симптомы. Сколько времени назад они появились?

– А-а! Да с той поры, как мы ее купили...

– И когда же вы ее купили?

– Да тогда же, как и всех прочих...

24

Мне всегда нравилось работать со студентами. Для получения диплома им полагается пройти шесть месяцев практики, и обычно почти все свои каникулы они проводят у какого-нибудь ветеринара.

У нас, разумеется, имелся свой студент-надомник в лице Тристана, но он принадлежал к особой категории. Учить его не приходилось вовсе: он словно сам все знал и впитывал сведения не только без усилий, но и незаметно для окружающих. Если я брал его с собой, то на ферме он чаще всего сидел в машине, уткнувшись в свою любимую газету и покуривая.

Настоящие же практиканты попадали к нам самые разные - и из деревни, и из города, и туповатые, и умницы, но, как я уже сказал, мне нравилось работать со всеми без различия.

Во-первых, ездить с ними по вызовам было гораздо веселее. Значительную часть жизни деревенский ветеринар проводит в одиноких разъездах, а тут было с кем поболтать в дороге. И какое блаженство, когда есть кому открывать ворота! На дорогах к отдаленным фермам ворот всегда уйма. Например, та, которая внушала мне особый ужас, была перегорожена в восьми местах! Даже трудно передать словами, какое дивное ощущение тебя охватывает, когда останавливаешь машину перед воротами, а открывать их вылезает кто-то другой!

Про удовольствие задавать студентам каверзные вопросы я уж не говорю. Мои собственные занятия и экзамены были еще свежи в памяти, а к ним добавлялся обширный практический опыт, накопленный за без малого три года в окрестностях Дарроуби. Осматриваешь животное, словно мимоходом спрашиваешь о том о сем и проникаешься сознанием собственной значимости, наблюдая, как молодой человек поеживается-ну точь-вточь я сам совсем еще недавно! Пожалуй, уже в те дни у меня начинал складываться прочный стереотип. Незаметно для себя я приобретал привычку задавать определенный ряд излюбленных вопросов, что свойственно многим экзаменаторам, и через годы и годы случайно подслушал, как один юнец спросил другого: "Он тебя уже допрашивал о причинах судорог у телят? Ничего, еще спросит!" Каким старым я вдруг ощутил себя! Зато в другой раз бывший практикант с новехоньким дипломом кинулся ко мне, клянясь поставить мне столько кружек пива, сколько я захочу. "Знаете, о чем меня спросили на последнем устном? О причинах судорог у телят! Экзаменатора я совсем доконал: он просто умолял меня замолчать!"