Оазис грез

– Мадемуазель, это касается Фремонта, – прошептал он. – Его завещание…

Она провела его в библиотеку, где он тут же вынул из своего кейса бумаги и настоял на том, чтобы официально зачитать ей его завещание.

– «Что же касается моих имущественных прав в «Сосьете де Бен Медитерраньен», то в силу этого завещания я передаю свои акции Катерине Мейзер во владение, пользование и распоряжение по ее усмотрению», – закончил он чтение.

Катя ждала, что последует дальше, но, очевидно, адвокат сообщил ей все.

– Не понимаю, – произнесла Катя. – Что это за акции?

– «Сосьете де Бен Медитерраньен» – это холдинговая компания для казино, – не торопясь, объяснил адвокат. – Месье Фремонту принадлежала основная доля акций, меньшим количеством владеют Джасмин и Пьер Фремонт. Новым бесспорным хозяином «Казино де Парадиз» становитесь вы, мадемуазель.

– Это невозможно! – прошептала Катя. – Наверное, вышла какая-то ошибка.

Жин Шихаб покачал головой:

– Ошибки нет. Месье Фремонт десять дней назад сделал приписку. Я бы покривил душой, если бы не сказал, что тоже был удивлен. Но его желание было именно таким. Я являюсь адвокатом месье Фремонта уже много лет, – негромко продолжал Шихаб. – За все это время он никогда ничего не предпринимал без оснований – без веской на то причины. Я бы с удовольствием объяснил вам, мадемуазель, что все это означает, но не могу этого сделать. По некоторым вопросам месье Фремонт не советовался со мной. Это – один из таких случаев.

– Но что же мне делать?

Адвокат заколебался, но потом все-таки посоветовал:

– Вы должны проявить огромную бдительность, мадемуазель.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Некоторые люди рождаются в такое время, когда ничего нельзя изменить.

Арабская поговорка

ГЛАВА 18

В спальне Набила Туфайли было совершенно темно, окна наглухо закрыты деревянными ставнями. С правого бока от него хныкал во сне десятилетний мальчик. С левой стороны лежал его брат-близнец, прижав кулачок к зубам. Широко раскрытые глаза всматривались в пустоту, как у человека, охваченного оцепенением. Мальчик развил у себя такую привычку, чтобы отвлечься от своего падшего тела, от боли, которая начиналась в заднем проходе и ударяла в голову.

Дверь слегка приоткрылась, и луч света заставил Туфайли пошевелиться еще до того, как его коснулась рука слуги. Слуга что-то шепнул ему на ухо, сразу же уняв гнев своего хозяина. У Туфайли вошло в привычку развлекаться с мальчиками по вечерам и потом спать до девяти часов вечера. После этого он мылся, натирался благовониями и в полночь отправлялся на обед.

Теперь он набросил на себя широкий яркий халат из шелка и прошел через залы своих апартаментов. В кабинете его ждал старик, который долгие годы работал чиновником в конторе адвоката Арманда Фремонта. Туфайли подумал, что не зря тратился на этого чиновника. Он платил ему уже несколько лет, с тех самых пор, когда обратил внимание, что этот чиновник был оскорблен адвокатом и затаил злобу, желая отомстить.

Поцелуй руку, если не можешь ее укусить, и моли Аллаха, чтобы она сломалась.

Старая арабская поговорка каждый день использовалась тысячами различных путей. Если клерк принес то, что было нужно Туфайли, то он сыграет роль Аллаха и сломает руку, которая нанесла ему рану.

Туфайли взял бумаги, и его сердце замерло, когда он прочитал заголовок. Последняя воля и завещание Арманда Фремонта. Он послюнявил указательный палец и начал листать страницы, кивая головой, когда читал о том, что переходило в наследство Джасмин и Пьеру Фремонту. Она и этот олух-банкир унаследуют все. Инвестиции Туфайли в Луиса Джабара, так же как и вклады других зуамов, не пропали… Нет! Не может быть!

Туфайли чуть не разорвал пополам страницу. Перед его глазами расплылось название «Сосьете де Бен Медитерраньен». Но от его вспышки название не слетело со страницы. Так же, как и имя Катерины Мейзер.

Все сходились на том, что Джасмин носила траурную одежду с большим достоинством и элегантностью. И дело не только в том, что ей потрясающе шел черный цвет, но что, несмотря на горе, она была скупа на слезы. Она не колотила себя в грудь, что так распространено среди арабов, не распускала сентиментальные нюни, что любили демонстрировать ливанские христиане. С молчаливого согласия всех бейрутское общество смирилось с тем фактом, что теперь Фремонтов стала олицетворять Джасмин. Равная дань уважения была проявлена Луису, которого уже начали поздравлять по поводу его неминуемой победы на президентских выборах. Все сообразили о значении Набила Туфайли, так же как и о смысле подчеркнутого внимания зуамов к Луису. Было очевидно, как и в какую сторону переместилась власть и кто вскорости начнет вертеть делами.

Учитывая то, что все проходило очень гладко, для Джасмин оказалось полной неожиданностью появление Пьера и Набила Туфайли у нее на пороге, когда они с Луисом решили перед сном грядущим выпить по рюмке. Ее поразило осунувшееся лицо Пьера и то, как бесцеремонно ввалился Туфайли в их квартиру.

– Набил, очень рада увидеть вас.

Туфайли сунул под нос Джасмин какие-то бумаги.

– Вы ничего не знали об этом, верно?

– Джасмин, я пытался объяснить ему, – умоляющим тоном произнес Пьер.

Джасмин поднялась со своего места и вплотную подошла к Туфайли.

– Не смейте впредь так обращаться со мной! – прошипела она. – Луис, налей Набилу шампанского. Насколько я помню, это его любимый напиток.

Пока Луис наливал шампанское, Джасмин опять уселась в гостиной. Знаками она указала другим, где они могут сесть.

– Пьер, не сердечный ли у тебя приступ?

– Проклятье, Джасмин! Нам надо было бы предвидеть, что подобное может случиться. Это погубит нас!

Джасмин посмотрела на Туфайли:

– Похоже, вы вселили в Пьера Божий страх. Как это вам удалось, Набил?

К этому моменту Туфайли взял себя в руки. Помогло и шампанское, но больше мысль, что в один прекрасный день он отплатит этой суке за ее оскорбление. Выбор средства и метода мести составит для него удовольствие. Туфайли решил дать Джасмин возможность почувствовать, что ее ожидает, и подал копию завещания Луису, который прочитал подчеркнутые фразы и откинулся на спинку кресла.

– Глупец! – прошептал он.

Джасмин выхватила странички из его рук, прочитала весь документ, некоторые фразы по два-три раза. Ее низкий, утробный смех заполнил всю комнату.

– Арманд, наверное, решил, что поступает очень умно! – Она обвела взглядом троих мужчин. – И это напугало вас? Неужели непонятно, что мы имеем здесь дело с ребенком? Набил, гарантирую, что в месячный срок выставим Катю Мейзер из Бейрута и продадим казино.

– Вы не можете гарантировать это, – прямо отрезал Туфайли.

– Хотите небольшое пари? Например, на ваш взнос в кампанию Луиса?

Туфайли так и подмывало сделать это, чтобы унизить и поставить на место эту женщину. Но нужный момент еще не наступил.

– Полегче, Набил, – предупредила его Джасмин, читая его мысли. – Ваш взнос и взносы других зуамов уже переведены в надежное место. Неужели вы думаете, что можете угрожать мне тем, что попытаетесь вернуть свои деньги?

– Попробуйте же сделать это! – глухим голосом произнес Набил Туфайли. – Покажите мне, насколько легко вам удастся отобрать эти деньги у Катерины Мейзер!

Уже под утро Кате наконец удалось заснуть. Ее воображение будоражили образы Арманда и его насильственная смерть. Через несколько часов ее разбудил телефонный звонок Джасмин.