Оазис

Черныш зло всхлипнул и вскочил на ноги. Коротко взревев, бросился из сарая наружу, нелепо держа руки перед собой. Испуганные телохранители шарахнулись по сторонам, но не забыли запереть двери сарая, оставив нас в недоумении. Черныш птицей взлетел по крыльцу и исчез в доме Богуна.

— Ты видел? — прошипел Канадец. — У них наши — сука! — наши пушки! Они их держат как дубинки и не понимают, что с ними делать! Уроды! Отдайте мне мои "питоны"!

Шум на улице снова привлек наше внимание. Чернышу удалось-таки уговорить своего вождя снизойти до нужд мелкой сошки. Дверь распахнулась.

— Выходите все! — рыкнул скособоченный на одно плечо детина с арбалетом, который он уставил чуть ли не в наши лица. — Быстро!

Мы не стали спорить. Быстро, так быстро. Вышли, и нас тут же скрутили, вывернули руки, связали запястья тонкими кожаными ремешками, толкнули к внешней стене сарая. Мага не трогали. Хорошо быть монахом Ордена! Может, самому поступить к ним на службу? И Дар вдруг обнаружится?

Симон бесстрастно наблюдал за происходящим, но встал вместе с нами, скрестив руки на груди.

— Я получил твое послание, монах, — Богун облизал губы и с сожалением посмотрел на Черныша. — Ты очень много просишь. За своего бойца я отдаю, обычно, меньше.

— Давай договариваться, — кивнул Симон. — Всегда можно прийти к согласию, не проливая кровь.

— Готов поспорить, — Богун вздохнул. — Черныш, ты был хорошим бойцом, но недостаточно умным.

— Почему "был", хозяин? — заволновался верный телохранитель. — Почему, а?

Вождь почесал свою правую щеку и, видимо, сделал какой-то жест. Стоявший позади Черныша кособокий стражник мгновенно провел лезвием ножа по горлу несчастного. Тот захрипел и тщетно пытался закрыть разрез пальцами. Кровь толчками выплескивалась наружу, заливая грудь Черныша. Рухнув на колени, тот недолго сопротивлялся страшной ране и вскоре затих, завалившись на бок.

— Я мог бы его вылечить, — сказал монах. — У тебя каждый человек на счету.

— Он заражен твоей магией, колдун, — покачал головой Богун. — Даже если ты его вылечишь — он не станет прежним. Но твою просьбу я выполню настолько, насколько стоил несчастный Черныш. Я отпущу тебя и девку, так и быть. Остальные останутся здесь. Одного мы отправим на жертвоприношение криттеру, а остальных — на тропу Стражей, отпугивать заблудших.

У меня от таких слов мороз по коже прошел. О какой тропе Стражей бормочет этот полоумный? Неужели о кольях, на которых висят черепа их жертв?

— Не боишься, что сейчас я могу уничтожить тебя и твой городишко? — поинтересовался Симон.

— Не боюсь, монах, — ощерился Богун. — Я знаю, что тебе запрещено поднимать руку на людей. Орден воюет с морфами, а не с такими, как мы. Мы ведь еще люди, а, монах?

Вот же сволочь продвинутая! Надавил на самую больную мозоль нашего святоши, откуда-то зная об ограничениях, накладываемых на рядовых бойцов Ордена. Реально, а что он может сделать? Преступит законы Ордена? Или молча уйдет?

— Люди, — согласился Симон, — но в вас сидит ген мутации. Берегитесь, через десять лет к вам придут люди из Ордена и спалят дотла. Ничто вас не спасет.

— Когда это будет, — махнул рукой Богун. — Ведите девку, олухи! Сейчас ты уйдешь с ней и больше не вернешься. Я все сказал.

Думаете, наш святоша выхватил меч и, наплевав на законы Ордена, начал крушить врагов своим волшебным клинком? Ага, разбежались. Видать, сидение под замком три месяца без Дара слишком глубоко въелось в сознание Симона. Страх очередной потери сломил его.

Монах отлип от стены и сделал несколько шагов к своей свободе. Приблизившись к Богуну, что-то сказал ему. Вождь ухмыльнулся и оглянулся на телохранителей.

— Где девка? — рявкнул он. — Почему до сих пор ее нет здесь?

Эрику привели очень быстро. Девушка была настолько испуганна со вчерашнего дня, что до сих пор находилась в прострации, ничего не понимая. Глаза ее еще больше распахнулись от увиденной картины. Монах взял ее за руку и потащил к воротам.

— Симон! — жалобно пропищала она. — Что происходит? Почему мы уходим, а они остаются?

Травница, в отличие от монаха, помнила о нас. Канадец зарычал в полном бессилии. Артишок кисло улыбался. Он уже приготовился задорого продать свою жизнь. Да и я, признаться, дрогнул от вида уходящего колдуна. Вот так просто взял и ушел. Даже не попрощался. Вот же гад! Нет, я могу и покрепче словечко ввернуть, но кому это поможет? Если не произойдет то, о чем я подозреваю с самого вечера, то на самом деле придется драться с помощью зубов и рук. Правда, они связаны…

— Сука! Что происходит! — с нотками истерики воскликнул Канадец. — Алекс! Он на самом деле нас кидает! Скажи ему что-нибудь!

— Спокойно, Фил! Пусть уходит.

— Да куда же… Эх, святоша хренов!

Н-да, эту картину надо было видеть. Наш монах тащил за собой упирающуюся Эрику. Травница что-то кричала, пыталась бить кулачками по плечу Симона, но тот, не обращая внимания на истерику девушки, продолжал движение к воротам. Их выпустили со двора беспрепятственно, только дальше с ними пошел один из верных вождю стражник. Я тихо выдохнул. Все идет по плану. Или я совсем не разбираюсь в людях. Ведь что сейчас главное? Убрать девчонку подальше, чтобы она не стала разменной монетой в возникшем конфликте. Монах не бросит нас, не такой он циник, каким себя показал с самого начала. Да и не хотелось мне стать ужином для мета-крока. Как подумаю, что меня бросают в вонючую яму — дрожь пробирает.

— Не верю я, — прищурил глаза Богун. — Даю на отсечение руку Черныша, что ваш монах затеял какую-то подлянку.

— Нахрен нам нужна рука твоего урода! — не выдержал Канадец и согнулся от удара прикладом. Били, между прочим, моим винчестером.

— Эй, поосторожнее! — предупредил я. — Сломаешь — я лично тебя в канаву выброшу.

— Поговори мне еще! — оскалился стражник с винчестером и погладил цевье своей уродливой пятерней. — Хорошая вещь!

— Хватит языками болтать! — Богун сплюнул на землю и посмотрел на нас, как удав на кроликов, думая загипнотизировать своим взглядом. Тонкие пальцы подрагивали, прикасаясь к клапану кобуры. Видать, испытывал огромное искушение тут же пустить оружие в дело. — Этих закрыть в сарае до завтрашнего утра! Скоро должен подойти Лютый. Пайк, отвечаешь за пленников. Выстави стражу. Никто не должен убежать или умереть до того, как я решу, что с ними делать. Вот этого… — палец вождя ткнулся в мою сторону, — подготовь для жертвоприношения криттеру. Привяжите на закате к столбу. Пусть ждет своей участи.

Опа! Я совсем не ожидал, что развязка наступит так быстро! Меня бесцеремонно отлепили от стены, проверили прочность узлов на запястьях. Пайк, тот самый дозорный, схвативший нас, в сопровождении четырех хермитов повел меня со двора вождя по улице.

— Алекс! — Канадец с посеревшим лицом скривился, как от зубной боли. — Прости, брат! Сделай так, чтобы ублюдочная тварь подавилась тобой!

— Постараюсь, Фил, — я усмехнулся на прощание, и едва не упал, получив толчок в плечо.

— Шевелись, Пайк! — голос вождя не предвещал ничего доброго для моих друзей, оставшихся на его подворье.