Оазисы

Алан сидел неподвижно. Вот оно что. Сын Эмиля погиб из-за того, что отец расслабился, будучи уверенным, что Бато — не Оседлый.

— После похорон Бато я ни секунды не задержался в Индренис. Видеть его не хотел! Очень много воспоминаний.

— Понимаю, — сказал Алан, хотя плохо представлял, что должен ощущать человек, потерявший любимых жену и сына.

Внезапно Эмиль улыбнулся. Улыбка получилась печальной, но очень доброй.

— Зато я встретил тебя, Алан.

Алан уткнулся взглядом в землю, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Вот этого не надо, Эмиль! Не надо говорить, что он заменил ему сына и всё такое…

К счастью, Эмиль впал в сентиментальность не настолько, чтобы говорить эти слова. Алан незаметно перевел дух. Да, Эмиль в каком-то смысле заменил ему отца, а Алан, соответственно, для Эмиля — замена сына… За годы путешествий между ними установились столь крепкие дружеские отношения, что их впору назвать родственными. Но некоторые вещи лучше не озвучивать, иначе магия исчезнет.

Пусть они просто будут…

Переход до Санти занял три с половиной дня, а вымотал на все десять. Пилигримы постоянно были настороже, спали урывками, не расставались с оружием. Невесты пребывали в подавленном состоянии. Еще бы: культура Санти весьма отличалась от культуры Грейстоунхилла или Хоу-Вердена. Кажется, Санти не был “цивилизованным” Оазисом в понимании жителей Грейстоунхилла. Рене вправе была подозревать, что в нем не водилось летающих машин, — да что там летающих машин, обыкновенных карет на паровой тяге, скорее всего, не водилось…

На третий день пути от Хоу Вердена караван покинул негостеприимные горы, не встретив ни таинственных Рыцарей, ни простых Пилигримов. Северо-восточные отроги гор утопали в буйной зелени обширной долины, которую прорезала полноводная река.

Над сплошным зеленым ковром солнечного леса вдали, в дрожащей дымке, сияли неземным светом золоченые купола и башни.

— Как красиво! — вскричала Клэр, смуглая и бойкая невеста.

Алан заметил, что невесты оживились. Действительно, есть причина для радости, ведь невежественная культура не построит роскошные здания!

Эмиль велел сделать короткий привал. Уставшие от горных троп кони щипали сочную траву, отгоняя хвостами слепней. Люди постелили на траву плащи и улеглись.

— До последнего боялся, что увидим эти купола сгоревшими дотла, — заявил Димитрий.

Алан, которого глодал тот же страх, вздрогнул. Воображение рисовало черный жирный дым, руины и пепельно-серые тела, рассыпающиеся от одного прикосновения…

— Слава богам, всё обошлось, — проворчал Матиас, прикрывая глаза от солнца.

Эмиль промолчал. Тэн затянул песню на родном языке; судя по не всегда рифмованным и ритмичным строкам, эту песню он сочинял на ходу. Наверное, пел обо всем, что попадалось на глаза.

В теплом воздухе порхали разноцветные бабочки. Клэр и Мария не удержались: вскочили, чтобы поймать парочку.

— Я бы на вашем месте не отбегала далеко, — подала голос Кассия. — Мы еще не в безопасности… — и добавила тише: — И вряд ли уже когда-нибудь будем…

Алан придвинулся к ней.

— Почему?

— Ты что, забыл Хоу-Верден? Пока сумасшедшие Рыцари Дебрей бродят на воле, нигде не безопасно.

— Они не всегда будут бродить на воле, — прошептал Алан, косясь на Эмиля. Никто из Пилигримов не обращал внимания на их разговор. Клэр и Мария перестали бегать, как дети, но настроение у них явно поднялось.

— Почему ты так говоришь, Алан? — спросила Кассия.

Она впервые назвала Алана по имени, которое в ее устах прозвучало музыкой. Алан на мгновение забыл, что хотел сказать, в то время как Кассия, не подозревая, какое действие оказала на собеседника, спокойно ждала ответа.

— Мы их найдем, — наконец собрался с мыслями Алан. — И покараем.

Кассия кивнула, словно ожидала именно этот ответ.

— Думаю, это правильно. Но ваш главарь, кажется, против возмездия. И остальные не в восторге.

Алан скривился. Его до сих пор коробило при воспоминании о том разговоре.

— Они слишком… практичные, что ли, — выдавил он, не желая отзываться о товарищах плохо. — Они не геройствуют, делают только то, что…

— …выгодно, — докончила Кассия. — Это общая черта Пилигримов, я заметила. Вы чересчур расчетливые. И неудивительно, вы же просто торговцы.

— Мы не просто торговцы! — вырвалось у Алана. Он прикусил язык, но поздно. Тварь бы побрала уязвленное самолюбие!

Кассия улыбнулась. От нее не укрылся его мальчишеский запал. Впрочем, она тут же стерла улыбку с лица.

— Возможно, не все Пилигримы такие сухари, — произнесла она. — Я ведь слышала ваш разговор тогда, возле Хоу Вердена… Ты единственный из всех горишь желанием покарать Рыцарей.

— Поверь, Кассия, они все хотят отомстить… Но еще они понимают, как это трудно. И вообще, Матиас говорит, что месть, любая, это путь потерь.

— А кто говорит о мести? Если вы уничтожите Рыцарей, это будет восстановлением справедливости и равновесия. К тому же, присутствие опасного врага помешает вашей торговле, разве это не понятно практичным Пилигримам?

Алан почесал затылок, потом — эспаньолку. Юная невеста говорила резонные вещи. Надо бы их высказать перед остальными Пилигримами.

— Ты очень умная, — наконец изрек Алан.

Кассия снова продемонстрировала тонкую улыбку.

— Спасибо, Алан.

Алан вернулся на место, подальше от Кассии с ее колдовской улыбкой и сине-зелеными глазами. Если она в третий раз назовет его по имени, он сойдет с ума… Надо бы выкинуть эту дурь из головы, она невеста, а, следовательно, принадлежит другому.

***

Похоже, в Санти и знать не знали о жуткой судьбе соседнего Оазиса. Украшенные диковинными барельефами врата высотой метров пятнадцать, если не больше, распахнулись при приближении каравана. Стражники на стенах, смуглые, большеглазые и большеносые молодые люди в шлемах и сверкающих доспехах, качнули копьями в знак приветствия.

Насколько понял Алан, ворота построены исключительно для красоты, поскольку городская стена тянулись всего лишь метров на сто вправо и влево. Дальше виднелись окраинные дома в окружении садов.

Оазис поражал роскошью и великолепием. На его улицах не было ни паровых карет, ни обычных конных экипажей, зато здесь вышагивали величественным шагом слоны, на которых крепились целые беседки с пассажирами. Люд победнее предпочитал передвигаться на своих двоих или на телегах, что тащили ослы или круторогие волы. Дома в центре города представляли собой архитектурные чудеса, настоящие дворцы. На каждом шагу журчали фонтаны.

Жители Санти, особенно мужчины, произвели на невест впечатление. Смуглые, гораздо темнее обитателей Грейстоунхилла, но светлее Матиаса, высокие, стройные, с гордыми лицами, в необычных одеждах, они не таращились на пришельцев, что уже говорило об уровне культуры. Женщины также отличались своеобразной, знойной красотой; на них были надеты туники из одного длинного куска ткани, завернутого сложным образом, лица украшались пурпурными точками на лбу и драгоценными украшениями в крыльях носа. Многочисленные браслеты на руках и ногах звенели при малейшем движении.