Об одном и том же

– Надо ему дать попить, – посоветовал Семяримов, – или вызвать врача. У него может в тяжелой форме протекать Covid-19?!

– Чё? – испугался Гнашечко. Пребывая в лёгком смятении, он затем вдруг быстро достал из нижнего ящика своего стола граненый стакан и початую бутылку водки.

Налив в стакан чуть больше половины водки, старлей поднес ко рту Писюка «аля-воду» и попытался влить бедолаге вовнутрь лекарственный бальзам, но даже вторая попытка не увенчалась успехом. От сильного волнения стакан лишь сильно бил по зубам приоткрытого рта. Тогда, оглянувшись по сторонам, Гнашечко решительно залпом осушил почти полный стакан с водкой, а затем прямо из горлышка бутылки стал быстро вливать остатки божественного лекарства в глотку лейтенанта. Бутылка издавала какофонию звуков от дребезжания и клацанья по зубам стекла до вливавшейся в горло жидкости. Сейчас можно лишь высказывать предположения, что произошло, т. к. прямых доказательств, увы, не было, но, наверное, старлей интуитивно выбрал не самый худший вариант приведения в чувства своего сослуживца. В Писюка в общей сложности вошло чуть более 250 граммов водки. Вливание длилось секунд пять – максимум шесть. Вероятно, после апперкота у Писюка вылетело несколько зубов, которые оставались всё то время во рту О.К., т. к. когда водка была вся залита, словно бензин из канистры в горловину бензобака, оперуполномоченный Писюк вдруг начал резко кашлять и прямо в грудь Гнашечко бедняга выплюнул один из выбитых нижних зубов. Остальные три зуба О.К. проглотил, запив злополучной водкой. Быстро придя в сознание, Писюк легко слез с колёс, машинально натянул трусы с брюками и, застёгивая ширинку, начал внимательно ощупывать языком нижнее нёбо, где ещё недавно были все его зубы. Увидев на полу окровавленный свой нижний центральный зуб, Писюк вдруг харкнул кровью и… снова потерял сознание.

– Что это с ним, бл@дь? – Гнашечко с широко раскрытыми от удивления глазами, яростно моргал, то и дело переводя взоры с Писюка на Захарова, затем на Семяримова. – Чего это он, бл@дь? А?

– Наверное, коронавирус COVID-19 начал на бедолагу действовать?! – высказал предположение с глубокомысленным видом Семяримов.

– Коронавирус… А это, бл@дь, чего? – Гнашечко пнул ногой окровавленный передний зуб Писюка, валявшийся у его ног.

– Да не бзди, дружище! – успокоил Семяримов опешившего старлея Семяримов. – Мы не скажем, что ты выбил горлышком бутылки лейтенанту зуб…

– Я? Зуб? – Гнашечко был в полном ахуе.

– Или зубы, – уточнил Семяримов. – Я правильно говорю, товарищ профессор?

– Профессор? – Гнашечко медленно сел за свой стол и закурил.

Внезапно дверь кабинета раскрылась и в проёме показалось тело майора, зам. начальника 44 отдела полиции по службе.

– Так, Гнашечко, как у вас дела? Работаете? – поинтересовался майор, совершавший, по всей видимости, плановый обход всех служебных кабинетов.

– Так точно, товарищ майор, на, – упадническим голосом доложил Гнашечко своему проверяющему.

– А что это с Писюком? А? – майор подошел к лейтенанту, сидевшему на полу возле стопки шин без сознания. Изо рта О.К. струилась кровь. – А это ещё что за дела? – громко спросил майор.

– Короновирус, товарищ майор, бл@, – невнятно промямлил Гнашечко. – Что-то он нам не нравится, товарищ майор…

– Так, Гнашечко, давай дуй к дежурному, а я пока подумаю, что с ним и с вами теперь надо будет делать, – майор вдруг запаниковал, ситуация явно была нештатной.

Через пару минут в кабинете были: начальник 44-ого отдела полиции Костюк, помощник оперативного дежурного Исаева, зам. по службе майор Пестенко, человек пять-шесть с уголовного розыска, оба пострадавших, Захаров и Семяримов, и, разумеется, Гнашечко с бездыханным Писюком.

– Товарищ майор, – обратился прибежавший из дежурки капитан полиции Сатков, дежуривший в тот злополучный день по 44 отделу. – Бригада скорой помощи уже выехала. Просили их встретить.

– Спасибо, капитан, – начальник был явно не в себе, т. к. лишние проблемы ему накануне присвоения очередного звания были ни к чему. – Так, все по рабочим местам! Живо! – прокричал вдруг начальник, но никто из личного состава даже не пошевелился. Все внимательно наблюдали за Писюком, продолжавшем без чувств валяться на полу.

Прибывшие по вызову в течение 15 минут врачи скорой помощи в защитных комбинезонах и в специальных масках, начали в блокнот записывать всех сотрудников полиции, стоявших возле злополучного кабинета. Затем они распорядились помочь им перенести тщедушное тело Писюка к машине.

– Так, кто тут старший? – обратился врач скорой помощи к майору полиции Пестенко. – Вы?

– Нет, я лишь заместитель… А что?

– Все записанные в блокнот фамилии, т. е. сотрудники, должны следовать вместе с нами на выход. Все, кто контактировал с больным.

И тут вдруг Захарова и Семяримова осенило, что через полчаса, а может быть и быстрее, все, в том числе и они – окажутся, как минимум, в Боткинских бараках, так называют петербуржцы Клиническую инфекционную больницу им. С.П. Боткина. Вот о том, что впоследствии произошло со всеми героями рассказа – чуть ниже.

Изначально планировалось поставить точку в этом месте, но многочисленные отклики читателей подвигли написать продолжение истории именно в этом, а не в новом рассказе. Разумеется, жанр рассказа не предполагает таких объёмов повествования, да и сюжетных линий здесь, как минимум, на целую повесть. Поэтому, идя навстречу пожеланиям читателей, продолжаю рассказ (повесть) и, уж не обессудьте, если какие-то подробности будут сокращены или вообще опущены.

И ещё, до этого места события и герои были описаны большей частью в начале 2019 г. А всё, что будет ниже – это результат «апрельской самоизоляции 2020 г.».

Быть может, такой прием – это не лучшее решение для маленькой повести, но другого варианта автор и не рассматривал.

Не хочу никого пугать, но противостоять распространению коронавируса, будут те же самые профессионалы, которые намедни предотвращали обвал нефти и рубля.

Из наблюдений интернет-сообщества,последняя неделя марта месяца 2020 г.

В марте 2020 г. началось стремительное падение цен на нефть и, как следствие, обвал российского рубля. И всё это проходило на фоне пандемии, спровоцированной коронавирусом CAVID-19.

По словам представителя Кремля Дмитрия Пескова, обвал цен на нефть – это не катастрофа, а «весьма неприятная ценовая конъюнктура» и запас прочности позволит России справиться с ситуацией (РБК).

Резкое падение мировых цен на нефть, после того как участникам соглашения ОПЕК+ не удалось договориться о продлении и расширении сделки, нельзя считать катастрофой для России. Об этом заявил журналистам пресс-секретарь президента России Владимира Путина Дмитрий Песков, передает корреспондент РБК.

«Это весьма неприятная ценовая конъюнктура. Что это катастрофа для России, наверное, с этим нельзя согласиться в среднесрочной перспективе», – сказал представитель Кремля, отвечая на просьбу прокомментировать слова вице-президента компании ЛУКОЙЛ Леонида Федуна, который в интервью РБК назвал падение цен на нефть ниже $25 за баррель (подробнее на РБК).

Песков также напомнил, что «бывали времена, когда цена [на нефть] была еще ниже». При этом он отметил, что у России есть «солидный запас прочности» и это позволит обеспечить исполнение всех социальных обязательств. Нефтяной же сектор США, по словам пресс-секретаря президента, уже находится в «бедственном состоянии», так как производители сланцевой нефти страдают от падения цен. (Подробнее на РБК).

Итак, в Китае началось восстановление экономики на фоне резкого снижения заболеваний, обусловленных коронавирусом COVID-19, а в России тем временем массово разорялись предприятия, рушился малый и средний бизнес на фоне роста случаев заболеваний и смертей от коронавируса COVID-19, обвала цен на нефть и стремительного падения котировок рубля. Истерия и всеобщая паника населения с каждым днем всё сильнее и сильнее набирала обороты. Правительство вводило и новые налоги, и объявляло всероссийский карантин, но уровень заболеваемости рос с каждым днем, бедных и нищих в стране становилось всё больше и больше и на этом фоне события и истории, связанные с Захаровым и Семяримовым теперь уже не представляли никакой исторической ценности.