Обаятельное чудовище

– Черт! – парень ерзает на стуле. Придвигается ближе и тихо произносит: – Я не знаю, чего хочет твой папочка, и нахрена он тебя прислал, но так просто я не сдамся. Учти это.

– О, да, я понимаю… – Прижимаю к губам салфетку.

– И не позволю каким-то там колхозникам играть в моем клубе «И целуй меня везде, восемнадцать мне уже»! «IDOL» – приличное заведение!

– Ты, придурок, – не выдерживаю я, сминая пальцами салфетку, – мы просто могли выслушать, что скажет нам специалист! Вместо этого ты решил поступить как детсадовец! Обманул меня, примчался сюда, свернул переговоры. И ты думаешь, что теперь я стану с тобой договариваться? Черта с два!

– Да мне плевать!

– Заметно. – Бросаю я, качая головой. – Пора уже включать мозги, Тимошка. Давай-давай, раскочегаривайся. Самое время взрослеть.

– Как ты меня назвала? – Он кладет ладони на стол, будто собираясь его перевернуть.

Вместо ответа на его вопрос, я смеряю его взглядом, а затем снисходительно сообщаю:

– Даже несмотря на твою истерику, я готова дать тебе второй шанс. Давай договариваться.

Он скрежещет зубами, но все же убирает руки и наклоняется вперед.

– Никаких пенсионерских дискотек! – Ставит мне ультиматум.

– Хорошо. – Уступаю я. – Но мажорский клуб все равно превращается в доступный.

– Ладно. Пусть. – Говорит он задумчиво.

Всё ещё размышляет: проиграл мне или нет?

– Но больше никакой самодеятельности! Только попробуй сделать что-то и не поставить меня в известность! – Добавляет Тим.

Он так похож сейчас на капризного ребенка, выторговавшего себе кулёк конфет и новую игрушку, что я невольно умиляюсь.

– И ты тоже. – Улыбаюсь я ехидно. – Любое действие за моей спиной будет расценено как разрыв нашего соглашения.

– Идет! – Парень довольно вскакивает.

Я отодвигаю суп и придвигаю жаркое. Пахнет вкусно.

– Не спеши. – Говорю голосом крестного отца. – Вопрос номер два.

– Чего тебе еще? – Оборачивается Тим.

Я жду. Неспешно подцепляю вилкой кусочки мяса и овощей и отправляю в рот. Жую. Дожидаюсь, когда парень, прорычав с досады, подойдет обратно, сядет и уставится на меня. И только потом любезно интересуюсь:

– А зачем нужно было прокалывать мне колесо?

Левицкий с довольным видом взмахивает руками:

– Импровизация!

– А-а-а… – Я поднимаю большой палец вверх. – Похвально. Ну, тогда ты с таким же энтузиазмом накачаешь его и скатаешься в шиномонтажку.

Он нахмуривается:

– Не маленькая, сама сделаешь.

– Ну, и отлично. – Тихо выдыхаю я. – Похоже, наше соглашение умерло, так и не вступив в силу.

Парень сузил глаза, сжал челюсти – видимо, хотел выругаться, но сдержался.

Конец ознакомительного фрагмента.