Обелиск
Шрифт:
– Я знаю, папаничка, что я рванина блядская.
– А и знает она, Колюшка, что она рванина блядская!
– Я знаю, папаничка мой родной, что я мандавоха подлая!
– А и знает-то она, знает, что она мандавоха-то подлая!
– Я знаю, папаничка, что я потрошина гнойная.
–
– Я знаю, папаничка, что я стерва засраная.
– А и знает-то она, что она стерва засраная!
– Я знаю, папаничка, родимый мой, что я жопа рваная!
– А и знает-то она, знает, что она жопа рваная!
– Я знаю, папаничка, что я проблядуха позорная.
– А и знает она, что она и проблядуха-то позорная!
– Я знаю, папаничка мой родненький, что я сволочина хуева!
– А и знает она, Колюшка, что она сволочина хуева!
– Я знаю, папаничка, что я пиздилища гнилая.
– А и знает-то она, ох и знает-то, что она пиздилища гнилая!
– Я знаю, папаничка, что я прошмандовка неебаная!
– А и знает она, Колюшенька, что она и прошмандовка неебаная!
– Я знаю, папаничка, что я сучара распиздатая.
– А и знает она, знает-то, что она сучара распиздатая!
– Я знаю, папаничка, что я хуесоска непросратая.
– А и знает она, Колюшка, что она хуесоска непросратая!
– Я знаю, папаничка, что я поеботина сопливая.
– А и знает она, Колюшка мой, что она и поеботина сопливая!
– Я знаю, папаничка мой, что я пиздопроебка конская.
– А и знает она, знает, что она пиздопроебка конская!
– Я знаю, папаничка, что я проблевотина зеленая!
– А и знает она, что она и проблевотина зеленая!
–
Я знаю, папаничка, что я пиздапроушина дурная.– А и знает она, что она и пиздапроушина дурная!
– Я знаю, папаничка, что я хуедрочка дубовая.
– А и знает она, Колюшка, что она хуедрочка дубовая!
– Я знаю, папаничка, что я залупень свиная!
– А и знает она, знает, что она залупень свиная!
– Я знаю, папаничка, что я колода.
– А и знает она, что она колода!
Дочь замолчала. Лицо ее было бледным и мокрым от слез и дождя. Она стояла неподвижно, опустив голову и сложив руки на животе.
– Оуох...
– вздохнула Галина Тимофеевна, взяла два свертка и подошла к звезде.
В этот момент автобус дал гудок.
Галина Тимофеевна обернулась, посмотрела на стоящий у автостанции автобус и, пробормотав "щас, щас", стала быстро разворачивать свертки. В одном из них оказался кусок пожелтевшего сала, величиной с кулак, в другом какие-то коричневые крошки.
Быстро рассыпав крошки по клумбе, Галина Тимофеевна принялась натирать звезду салом, приговаривая:
– И все как было, и все как есть, и все как будет... и все как было, и все как есть, и все как будет... и все как было, и все как есть, и все как будет...
Автобус снова посигналил.
Старушка повернулась к дочери:
– Что ж ты стоишь, кобыла чертова! Бяги, уедет чай!
Неподвижная дочь вздрогнула, подхватила обе сумки и побежала к автобусу.
Обтерев звезду, Галина Тимофеевна положила сало на клумбу, вытерла руки о юбку и, прихрамывая, побежала к автобусу.