Оберег от нечистой силы

Передо мной, уперев руки в бока, стояла бабища раза в три меня толще и визгливо верещала о том, что ходят тут всякие, попрошайничают. Обойти эту тушу ни с какой стороны было просто невозможно.

Я даже рассмеялась. То-то бабка Паша радовалась. Эту бабищу я при всем желании не подниму и не встряхну, чтобы на место поставить. Но кто сказал, что это единственный способ?

– Заткнись! Марш на кухню! – гаркнула я во все горло и вытолкала ошеломленно застывшую женщину из узкого коридора, – меня зовут Василиса, и святоша отправил меня на кухню навести порядок. – Главное – не врать. Она совершенно точно либо сама сбегает, либо отправит кого, уточнить, правду я говорю, или нет. – И что я вижу?! Грязь! Копоть! Смрад! Черви! Тараканы! – Обличающе выговаривала я громко и уверенно, как будто бы имела на это право. – Посмотри на себя, – ткнула в кухарку пальцем, – ты святоше еду готовишь или за свиньями хлев чистишь?!

Кухарка с каждым моим словом потихоньку пятилась назад, выпучив глаза и открыв рот. Но так и не нашла, что мне возразить. Все это было правдой.

– Да, что я-то, – в конце концов, попыталась оправдаться кухарка и перевести стрелки на других, – это вон, в прачечной бардак. Какой дали фартук, такой и повязала.

– А руки тебе тоже в прачечной дали?! А кастрюли тоже в прачечной плохо отмыли?! А копоть на плите тоже оттуда принесли?! А если святому отцу кусок нагара в тарелке попадется? Тоже на прачечную сваливать будешь?!

– Святому отцу?! – ахнула кухарка и схватилась за сердце, – неужто святой отец в наш храм приедет?

Я промолчала, всем своим видом сигнализируя, что не только может, но и уже почти стоит за воротами и ждет, когда его впустят…

– Ох, Боже! Святой отец в наш храм приедет, – ахнула женщина и прижала ладони к щекам, – Да, когда же я все успею-то?! – Она сорвалась с места и начала бегать по кухне, хватая то одно, то другое, – ой, что же делать-то…

Все. Кухарка теперь моя с потрохами. По крайней мере, пока все не выяснится. И надо по-умному распорядиться полученной форой.

– Поэтому святоша меня к вам и отправил. Чтоб ты все одна на себе не тащила. Так что ты пока готовь, а я прослежу за порядком.

Счастливая кухарка, ее, кстати, звали Белава, отрядила под мое начало пару женщин, и мы принялись за уборку. Саму кухню я решила убрать позже, после ужина, а сейчас мы начали с подсобных помещений.

Я обошла все кладовые. Выделила каждой уборщице свой фронт работы, а сама осмотрела кухню и прикинула объем необходимой уборки. Кухня была загажена так, что втроем мы будем отмывать ее до морковкиного заговенья. Поэтому, пошептавшись с Белавой, которая в ожидании приезда святого отца стала ярой моей сторонницей, мы разработали план по наведению чистоты в работном доме и храмовой кухне.

Когда стемнело, а по моим ощущениям было около четырех-пяти вечера, все обитатели работного дома собрались у дверей кухни на раздачу вечерней пайки.

Но не тут-то было, вместо кухарки, к людям вышла я.

Толпа меня проигнорировала, все их внимание сосредоточилось на двери, из которой кухарка с кухарчатами должны вынести еду.

Я прокашлялась, поежилась на зимнем ветру и заговорила, как можно громче, чтобы меня услышали все:

– Граждане бомжи! – На меня никто не обратил внимания. – С сегодняшнего дня, каждый, кто хочет получить еду, – вот тут меня стали замечать, – должен участвовать в уборке работного дома и кухни. Мы приготовили для вас горячую воду, мыло, тряпки и скребки, и сейчас каждый из вас будет отмывать свое спальное место. Пока кирки и топчаны не будут чистыми, ужин вы не получите.

– А ты кто такая?! – раздался голос из толпы, – ишь раскомандовалась! Убирайся! У нас тут свои порядки.

Толпа одобрительно загудела.

Бабка Паша, стоявшая в первых рядах, внимательно слушала мое выступление. Она не была дурой, иначе не стала бы старшей во всей ночлежке. И она явно заметила маячившую позади меня Белаву и догадалась, что я и ее заполучила в союзники.

– Замолчи, Хром, – не поворачивая головы, рыкнула она, и толпа затихла, – купчиха дело говорит. Мы с вами, чай, не свиньи, чтоб в грязи жить. А кто свинья, тот пусть в хлев сваливает. На топчан, да на кирку мы живо желающих найдем.

Через час спальни в работном доме сверкали чистотой. Ну, если сравнивать с тем, как они выглядели утром. Хотя до идеала еще было далеко. Но ничего, начало положено, дальше будет легче.

Бабка Паша ходила гоголем, и я ее понимала, вид у ночлежки стал совсем другой. В понимании бомжей убогие спальни превратились в респектабельное жилище, и это поднимало уровень самой бабки среди местной нищеты.

После ужина все шустро разместились по своим спальным местам и мгновенно заснули. Женщины в гробах, а мужчины на топчанах. А мне не спалось. Я откинула крышку и вышла на воздух. Да, в спальнях воняло уже не так сильно, но вот сами бомжики благоухали всеми ароматами помойки и еще, бог знает, чего. В тепле ароматы немытых тел раскрывались особенно хорошо, и мне казалось, что я забралась в мусорный контейнер.

Но на крыльце все равно воняло. Я, наверное, сама пропиталась этим мерзким духом, дошло до меня. Как же хочется в душ… или лучше в баньку…

Надо, кстати, подумать, как организовать бомжам, и мне, в том числе, банный день. Я уже чувствовала себя грязной, хотя не мылась всего несколько дней. А мои собратья по несчастью, кажется, вообще не знали мыла. И меня это не устраивало.

Летом я бы в реке искупалась, но сейчас зима. В храме была мыльня, я уже узнала, но только для священников и мальчишек-послушников. Нам туда ход был заказан. Надо выкручиваться самим.

И единственное, что приходит в голову – это походная баня. Как-то мы с друзьями отправились на озеро и прямо в палатке устроили себе баньку. Думаю, у меня должно получиться повторить что-то подобное.

Надо завтра с бабкой Пашей и Белавой посоветоваться. Хотя работный дом и находился на территории храма, и формально им управлял святоша, фактически ему просто не хватало на нас времени. Крыша над головой и какая-никакая пища – вот и все, что храм мог предложить таким нищим и бездомным, как я. А в остальном им не было до нас никакого дела. Все были предоставлены сами себе. Кое-кто даже пытался работать и зарабатывать, но большая часть нищих весь день сидела у храма и попрошайничала.

Я уже совсем замерзла и хотела зайти внутрь, как услышала шаги. Ко мне по двору шел святоша.

– Дитя мое, – заговорил он первый, – ты почему не в кирке? Демоны опасны, они могут завладеть твоей душой и твоим телом. Ты не должна подвергать себя такому риску.

– У меня слишком много мыслей в голове и боли в душе, святоша, чтобы там хватило место для демона, – усмехнулась я и обняла себя за плечи. Раз уж он здесь, то стоило попробовать узнать об этом мире и религии немного больше. Только осторожно.

– Вы можете поделиться ими со мной, – наглый святоша тихой сапой задвигал меня в ночлежку, приближаясь слишком близко и заставляя отступать. Но когда моя спина коснулась косяка двери, я застыла. – Я выслушаю вас и вам станет легче.

Он стоял совсем рядом, вторгаясь в мое личное пространство, но я чувствовала спиной твердое дерево и упрямо держала позицию, не двигаясь с места. Я не хочу в эту вонючую комнату. Я не хочу спать в гробу. И, вообще, очевидно же, что все это дурацкий бред. Я не была вчера одержима, я валяла дурака, боясь, что меня опознают, как чужачку. И все остальные женщины тоже притворяются, преследуя какие-то свои цели. Как леди Элеонора…