Оберег от нечистой силы

Заехала во двор. А там обоз купеческий стоит. Большой, возов двадцать, а то и больше. И подумалось мне, одной-то страшно. Это я на эмоциях ночь в одиночку по полям-лесам отмахала, а сейчас, как остыла, жутко стало. На меня же и звери дикие напасть могли, и разбойники. И ничего я сделать не смогла бы. Нет, надо к большому каравану прибиваться, да с ними и идти.

Смотрю я у одного из возков четыре мужика стоят в одеждах купеческих и спорят о чем-то. Я не долго думая к ним.

— Здравы будьте, бояре… купеческого сословия, — улыбалась я во все тридцать два зуба, — куда путь держите?

— В столицу, — нахмурился самый пожилой купец, — а ты кто такая? Почто одна по дорогам мотаешься?

— А купчиха я, — подтянула завязочки на ушах, чтоб улыбка на затылке сходилась, — вдовая. Муж помер, а жить на что-то надо. Вот и решали в столицу поехать, там счастья попытать. Позвольте к обозу присоединиться, обузой не буду, сама себя прокормлю, а ежели что, могу и на всех обед сготовить.

— Есть у нас кухарка, — задумчиво протянул пожилой, — а вот если позволишь на телегу твою добро наше погрузить, то так и быть, можешь с нами ехать. — И пояснил, — ось у нас слабая, до Лиховки не доедет, а в Летинск возвращать не хочется.

— Возьму, чего не взять, засияла я пуще прежнего и протянула купцу руку, — по рукам?

— По рукам, — ответил купец и скрепил договор. — Как звать-то тебя, купчиха?

— Васькой кличут, — хмыкнула я, не найдет меня теперь недомуж мой. Нет больше боярыни Василисы, есть купчиха — Васька.

— Эй, ребят! — Заорал пожилой купец, с которым я беседовала, — чего застыли?! Грузи телегу Васькину! Пахон, иди к трактирщику, лошадь свежую спроси! Скажи за мой счет! Верит, ты на козлы садись править, попутчица наша, кажись, всю ночь в дороге, отдохнет. И лошадь еёную забрать надо. Негоже вдову без лошади оставлять.

— Ты, Васька, — улыбнулся мне самый молодой, — не стой столбом, иди в тепле позавтракай, да пирогов с мясом на дорогу набери. Мы теперь только на обед остановимся, а на морозе часто перекусывать надо, что бы не замерзнуть. — Я кивнула и пошла в сторону входной двери в трактир на постоялом дворе. — Эй, Васька! — снова окликнул меня тот же купец, — у тебя фурт-то есть? А то я и одолжить могу. Я же в долгу у тебя, — повинился он, и кивнул на проблемную телегу, — это же я недосмотрел. Мой, возок-то.

— Есть, — улыбнулась я в ответ, чувствуя, что меня отпускает… княжий сын… глава… чужие они мне. Из другого мира. А вот среди купцов своя я. И они мне понятны, и я им.

Проспала я весь день. Только на обед проснулась, кулеша горячего тарелку навернула и снова спать завалилась. А вечером, когда в постоялый двор приехали, да ужинать сели, купцы меня в компанию свою позвали. Понятно, что разговоры говорить будут. Я и сама горела желанием поболтать, да о купцах побольше вызнать. Мне же на новом месте устраиваться, связи нужны, знакомства. И, вообще, с купцами, которые сами караваны водят, поговорить интересно. Узнать, что за мир вокруг. Это же я только врала, что все знаю, а сама из леса вышла, кроме Летинска и не видела ничего.

— Ты, Васька, с Летинска же? — начал разговор пожилой купец когда ужин был съеден, а трактирщик поставил перед всеми по кружке пива. Мне попытался было сладкий взвар вручить, но я тоже себе пиво потребовала, под насмешливыми взглядами мужчин. Хватит с меня праведной жизни. — Говорят у вас там бабы-то в кирках не спят больше. Демоны, говорят вас не мучают, потому что обереги есть особые, самим святошей вашим одобренные.

Я как раз пиво пригубила. И от неожиданности поперхнулась. А купцы довольно зафыркали. Решили, наверное, что от вкуса пива я подавилась.

— Есть, — прокашлялась я, — я себе такие тоже прикупила. Иначе не смогла бы всю ночь ехать, демоны бы меня догоняли. А так, — пожала я плечами, — что днем, что ночью. Все одно…

— А покажи?! — загорелись любопытством глаза глаза самого молодого, который мне пироги советовал купить.

Я фыркнула. Как это он себе представляет? Я что перед всеми подол задирать буду? Нет, я конечно, на многое способна. Но труселями сверкать перед пятью мужиками мне как-то не комильфо.

— Дурень! — пожилой с размаху отвесил молодому подзатыльник, — ты, Микаш, парень взрослый уже, вон усищи отрастил ниже подбородка, а умишка-то ноль. Ты чего удумал, баба тебе прямо тут исподнее покажет? — Купцы заржали. — Чтобы секреты бабские увидеть, надо сначала бабу приголубить, подарок подарить, слова красивые на ушко нашептать. И только потом на сеновал вести, или в комнату отдельную. А ты ишь его удумал. — Еще один крепкий подзатыльник, вероятно, должен был закрепить науку. Макаш стукнулся лбом о свою кружку и виновато засопел. Внял, осознал, запомнил. — Ты, Васька, не обижайся на дурня, — улыбнулся мне купец, — а ежели кто чего удумает, сразу ко мне иди. Я тебя в обиду не дам. А Никамор не тот человек, что словами разбрасывается. Поняла?

Я закивала, довольно улыбаясь:

— Спасибо, дядька Никамор за помощь. А про обреги мы с тобой позже поговорим. Есть у меня человек знакомый, который про них всю подноготную ведает. Что где и почем, — подмигнула я купцу и рассмеялась.

Остальные поняли меня с полуслова и подхватили смех.

Как же хорошо, среди своих, до последней ужимки понятных.

Так мы и ехали. Спокойно, без приключений. Днем с Микашем байки травили, всех смешили подколками да подначками друг над другом. По вечерам разговоры вели, дела торговые обсуждали, что, где и почем купить-продать можно. Я слушала, да вникала, стараясь меньше говорить. Вопрос с моим прошлым буду решать с дядькой Никамором уже в столице. Я уже решила открыться купцу, потому что увидела, что честный он, слово держит, принципа «невидимой руки» придерживается и осознанно никому вредить не будет.

От недомужа моего ни слуху, ни духу ни было. Ни погони какой, ни суматохи. Словно и не нужна я была ему, словно и не было меня вовсе. А я ночами в подушку плакала. Огнем душа-то моя горела от тоски по Златославу, по жизни моей семейной, по лавке и мануфактурам моим.

Все думалось, как там баня? Работает ли, идет ли народ косточки погреть-попарить?

Мануфактура бумажная дней через пять-семь должна к Великому князю первого гонца отправить с тысячей писчей бумаги, да с двумя десятками мелованной. Я недавно додумалась мел добавлять, чтобы листы белее были. Аккурат накануне побега техкарту новую передала, да распорядилась на пробу для Великого князя сделать.

Мебельщики мои тоже расстарались. Мебель из ДСП у нас уже приличными темпами делается. Когда первые шкафы сделали, мужики мастеровые сами ахнули. Такая, мол, красота. Легкие, тонкие, удобные и какой хочешь формы. Я им еще угловой шкаф нарисовала и про подвесные шкафчики рассказала. Такие-то и на стену можно повесить, не упадут. Как раз сейчас первую выставку мы подготовили в лавке моей.

А лавка? Я ведь думала швейные мастерские оттуда переносить, да что-то вроде торгового центра сделать. Чтобы два этажа и в каждой комнате товары разные. Но не успела.

Так может сейчас успею? Торговый центр в столице все лучше, чем в провинциальном Летинске.

Но больше всего по Златославу я скучала. Не хватало мне недомужа рядом. Тепла не хватало. Взгляда. Улыбки. Рук его нежных. Только на беду, стоило мне о любимом вспомнить, так сразу и ледя его вспоминалась. И виделось, хохочет она надо мной, заливается и пальцем показывает, мол, куда ты купчиха поперлась? Сына княжьего в мужья захотела? Не ровня ты ему. Не будет он с тобой. Потому что она у него есть. Леди из его круга.