Обещание

Это будет религиозным откровением, если всё сделать правильно.

Или нет.

Я развернулась.

— Миссис Сэндлер-Росс. Этот павильон, конечно, прекрасен, но в нём ни за что не поместится сто десять человек.

Она рассмеялась.

— Конечно, нет. У меня есть идея.

Я успокоилась.

— Идея?

— Идёмте за мной.

Она вышла из дома.

— Я покажу вам. Думаю, вы будете в восторге.

Я развернулась на каблуках, оставив глубокую выбоину на лужайке, и последовала за ней назад к дому, где, по-видимому, нас ждала её идея.

Я собиралась пройти сквозь французские двери в прохладное помещение, когда мистер Сэндлер-Росс оказался в дверном проёме.

Он был высоким и симпатичным, и знал об этом, с вежливой улыбкой и местами поседевшими волосами. Он подпёр рукой дверной косяк и озарил меня улыбкой в тысячу ватт.

— Джейн, верно?

От него пахло морепродуктами и джином.

Я выдавила натянутую улыбку.

— Я — Сэндлер-Росс, — снова идиотская ухмылка. Его рука скользнула выше, — но вы можете называть меня Питером.

— А вы может звать меня мисс МакИнни. — Сказала я, отступив назад и врезавшись в шпалер с розами. Тонкие шипы роз укололи меня. Поэтому появилось мимолетное желание выдернуть шпалер из земли и треснуть его по голове, но я не испортила дизайн сада. Улыбайся и завоёвывай — вот мой метод.

— Итак, как сыграли Нэшионалс? — схитрила я. — Они вчера выиграли, да? Это четыре прямых.

Он вышел из двери.

— Ты говоришь с фанатом Янкиз.

Догадалась.

— О.

Он загнал меня дальше, наступая как полузащитник.

— Моя жена очень довольна тобой, Джейн.

Я вжалась в шпалер.

— Кстати, о вашей жене.

Он сделал ещё один шаг вперёд с этой широкой ужасной улыбкой.

Миссис Лави поспешила обратно к жаркому дворику и спасла меня, безучастно поцеловав мужа в щёку и прижав брошюру к моей груди.

— Палатки. — Сказала она с тревожной напряжённостью. — Как вы на это смотрите? Мы можем разметить больше людей при помощи палаток, правильно?

Что это за спасение такое?

— Мы можем поставить палатки. — Ответила я осторожно. — Просто они... с подвохом. — «Ублюдки. Палатки-ублюдки с подвохом, как и мистер Питер Джей.» — Но если вы хотите больше людей...

Миссис Лави улыбнулась.

— Я хочу больше людей.

Я улыбнулась в ответ.

— Палатки подходят.

Итак, задержанная обсуждениями по существу (несколькими) и ловушками (многими) в виде палаток, я сидела, дрейфуя в пробке по системным объездным путям, которые вели, очевидно, в никуда, в облаке строительной пыли, что прилипала к поту на моей шее и руках.

Кроме того, крючок на ремешке моего бюстгальтера готов был сорваться.

Капелька пота скатилась по моему виску.

Я наклонилась вперёд и сузила глаза сама себе в зеркале заднего вида. Если кто-то не проследил, куда расклеил все эти чёртовы объездные указатели, то он очень, очень пожалеет.

А ещё мой лоб блестел как стекло.

Я потянулась к портфелям и сумкам, брошенным на пассажирском сидении рядом со мной, и достала платок, который везде носила с собой. Никогда не знаешь, когда клиент разразится слезами.

Вместо этого я нащупала рукой записку, полученную прошлым вечером от другой клиентки, миссис Ричард П. Басс III, подруги, которую направила ко мне миссис Лави. Письмо было написано на кремовом листке, и от него веяло слабым ароматом духов и плохими новостями.

По непонятным причинам это напомнило мне, что тогда, как органические фрикадельки под соусом из бурбона будут божественными, а гребешки, обёрнутые в бекон, — вдохновляющими, то небольшая помеха в виде палаток будет неуместна (будь проклят Анжело и его аренда палаток на все случаи жизни, подумала я не в последний раз) рядом с почётным гостем и её высоко уложенной прической. А ещё там будут все эти дополнительные гости, что почти создаст впечатление, что я перезагружена, но миссис Басс III никогда не пришло бы в голову передать это Томпсонам, если они попросят порекомендовать им организатора мероприятий для свадьбы их дочери.

Ещё, вполне возможно, мою оплату задержат. Снова.

На месяц. Или, возможно, на два.

Непонятное стало ясным — она не скажет, если я не скажу.

С подростковой радостью я протёрла запиской лоб, размазав потёкшие чёрные чернила. Затем разорвала её. Что, если записка будет нужна как доказательство в суде?

Я фыркнула. Как будто я могу позволить себе подать на кого-то в суд.

Я была успешной, такой успешной, что не могла позволить себе разозлить кого-то. Пришлось немало потрудиться, чтобы пробиться в этом бизнесе — тяжёлая работа, специальный ассистент, неустанный контроль и способность выделяться. Модная обувь, дорогая одежда, шикарный автомобиль (даже взятый в аренду) — всё для того, чтобы создать идеальный образ. Притворяйся, пока не добьёшься своего. Успех порождает успех. Людям нравятся победители и куча других банальностей, но всё сводилось к одному — ты не был тем, кем казался. Всё это было лишь притворством.

Так и должно быть. Моя репутация, моя карьера, моя финансовая надежность — всё зависело от хорошего впечатления людей обо мне. А затем поделиться этим впечатлением с другими.

Любая мелочь, сказанная ими, может всё изменить, если они вообще хоть что-то скажут. Даже могут положить конец карьере.

Иногда мне кажется, что я иду вдоль длинного коридора, балансируя с книгой на голове. Обёрнутая взрывчаткой.

Но это скоро изменится. Работа у Сэндлер-Россов запустит меня на радары, направленные на столь избранную аудиторию, что я едва могла перевести дыхание. Не в вульгарно богатую, но весьма обеспеченную, настолько, что сносило крышу. Я буду держаться за эту работу, даже если она убьет меня. Или кто-то другой. Например, мистер Питер Джей.

Я легонько улыбнулась.

Потому что, если я правильно справлюсь с этой работой, то добьюсь своего.

Мгновения я сидела в тишине, потом нахмурилась самой себе в зеркале заднего вида, раздражённая тем, что эта мысль не обнадёжила меня. На самом деле, я почувствовала себя немного... безнадёжно. Холодный осколок пронзил моё тело, как будто...

Как будто я испугалась.

Я наклонилась вперед и положила голову на горячий руль. Просто устала, вот и всё. Завтра я вернусь в седло. Завтра снова нанесу макияж, расправлю плечи и улыбнусь, когда ураганы пронесутся по городу.

А сегодня я могу немного расслабиться. Перестать волноваться.

Снять бюстгальтер.

Взволнованные мурашки защекотали мою кожу, пробираясь сквозь изнуряющую жару арендованного автомобиля. Ни что не поможет из-за бледно-розовой шёлковой блузки, в которой я потела с шести утра. Но бюстгальтер подойдёт.

Пока.

Небольшой бунт, но, тем не менее, именно он.

Я наклонилась и отлепила его от своей кожи — чувствовала его отпечаток на своей мокрой спине — потом стянула его по животу и сняла через рубашку. Затем посмотрела в зеркало и улыбнулась.