Обещаю, больно не будет

Минуты через три вспорхнули, а я отмерла и вздрогнула, так как в моей руке вновь завибрировал телефон, оповещая о входящем звонке. Я думала это снова Максимовская, но на этот раз номер был незнакомым. С тремя шестёрками на конце.

?— Алло? — решилась я всё-таки принять вызов.

— Вероничка, — услышала я хрипловатый и тягучий как мёд голос в трубке. И явно пьяный.

— Аммо?

— Я, — довольно выдавил тот.

— Откуда у тебя мой номер?

— Я душу дьяволу продал за ночь с тобой..., — пропел он, закашлялся и рассмеялся.

— Странный выбор собеседника в шесть утра воскресенья, не находишь?

— Ну мы же не враги, Вероничка, — поцокал языком. — Помнишь, как я тебя в не за правду любил, м-м?

— Ты бредишь, Аммо?

— Отнюдь. Я просто самых честных правил.

— Сомнительно, но допустим. Дальше что?

— Дальше? Ах, точно. Вероничка, дорогая ты моя, люби-и-имая! — я даже не удержалась и беззвучно рассмеялась, слушая его пьяные в дугу речи. — Свет очей моих, услада сердца моего...

— Раф!

— Он сказал тебе? — его тон с дурашливого в одно мгновение трансформировался в жёсткий и хлёсткий.

— Кто?

— Ника, Ника, Ника... не тупи-ка!

— О чём ты? — сглотнула я и почувствовала раздражение от этого разговора.

— О том, почему Ярик задержался в нашем славном городе? Почему подкатил к тебе? Почему вновь упорно бил челом и с надеждой заглядывал в твои глаза?

Ноги мои подкосились, а горло забил прогорклый ком надвигающейся катастрофы. От шока я не могла произнести ни слова, только открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба. И чувствовала, что вновь умираю.

— А ты поверила, да? — продолжал глумиться надо мной Аммо, а я только и была в состоянии, что слушать его и распадаться на атомы. — Любовная любовь, все дела?

Да, я поверила...

— Уже придумала имена вашим детям, Вероничка? В твоей голове отзвонили брачные колокола? Оу... прости, я не хотел тебя расстраивать, милая моя...

Отбросила от себя телефон, в котором всё что-то болтал Аммо и смеялся как спятивший Джокер, а затем схватилась за голову и принялась раскачиваться на табурете из стороны в сторону, не понимая, что делать.

Кому верить?

Ведь Ярослав сказал мне, что ничего не было, кроме любви. А я должна была ему верить! Ему одному! Так? Так! Вот я сейчас пойду к нему и всё...

Экран телефона вспыхивает от нового входящего сообщения. Это СМС-банкинг. Кто-то пополнил мою карту на шестизначную сумму. Я впадаю в оторопь, но оторвать взгляд от мобильного не могу. Я уже не в себе. И мне бы бежать и пытать Басова, а я сижу тут в полнейшем ступоре и зачем-то читаю входящие от Аммо.

«Это тебе компенсация, Истомина. Мальчики баловались, не обессудь. Купи себе бусики-трусики и не грусти. Жизнь — боль, всякое случается».

И следом три аудиофайла, которые я незамедлительно принимаюсь слушать.

Первый:

«— Надолго вообще к нам?

— Постараюсь побыстрее всё закончить с подготовкой к строительству и свалить.

— А что так?

— Провинция. Скучно. Пресно. Клубы. Доступные тёлки. Голимая муть...

— Ты просто не всех перебрал, Бас. Есть тут одна Снежная Королева. За три года на потоке никто склеить не смог.

— Даже ты?

— Даже я.

— Красивая?

— Крем де Ля Крем. У нас даже ставки денежные ставили, кто уведёт главный приз и сорвёт вишню, но воз и ныне там.

— И много на кону?

— Прилично. Но суть дела не меняет. Тут уже скорее спортивный интерес.

— Ну, допустим, заинтересовал.

— Вангую — провалишься. Так же, как и все.

— Спорим, что нет?

— Давай».

Второй:

«— В жопу засунь себе свои игры, Аммо.

— Скажи, что не мечтал об этом все эти годы.

— Да мне насрать на эту тёлку! Ясно тебе?

— Да не вопрос.

— Хоть ещё раз её натяни во все щели. Плевать!»

И третий:

«— Передумал?

— Угу.

— И какой план?

— Поиграем. Обещаю, больно не будет.

— Лжец.

— Да. Будет хуже...»

Боже…

Вероника

«Мне насрать на эту тёлку... Хоть ещё раз её натяни во все щели. Плевать... Поиграем».

Эти ужасные слова словно набатом гремели в моей голове, пока я не согнулась пополам, хватаясь за шею обеими ладонями и сжимая её так сильно, что сделалось дурно. Но только бы не орать в голос. Не показывать, как мне было больно в эту унизительную минуту моей жизни. Как в одно мгновение разбился мой воздушный замок, который для меня отстроил Басов сегодняшней ночью.

Вот, смотри, Ника, это всё для тебя! Хлопай в ладоши, это же целое ничего!

Слёзы одним сплошным солёным потоком потекли по щекам, а кровь вместо бурлящей эйфории, обернулась серной кислотой.

Как он мог? Что же за чудовище я полюбила? Что за ядовитого паука пригрела на груди?

Чертов бездушный шахматист. Ведь я должна была помнить, что Басов не остановится ни перед чем, чтобы достичь желаемого. Наоборот, с превеликим удовольствием примется гонять несчастную пешку по доске, пока вдоволь не налюбуется её слезами. А дальше — в расход.

Сорвалась со стула и заметалась по комнате, с каждой секундой погружаясь в шок всё глубже и глубже. Пока в ушах не зашумело, а сердце не задохнулось от обиды и надвигающегося полного краха моей израненной души.

Что делать? Боже, как же быть?

Кинулась в прихожую, распахнула створки шкафа и уставилась на ту самую биту, которую мне однажды подарила Максимовская, будто бы зная, что она мне, рано или поздно, но пригодится.

«По харе Басова бить этим местом».