Обещаю, ты не узнаешь о сыне

А потом, когда мне положили на грудь моего малыша, когда маленький Марк копошился на мне, орал и снова изумленно замолкал, все изменилось. Скользкий, мокрый и синеватый, испачканный в моей крови… Я сначала облегченно выдохнула, затем коснулась его головы дрожащими руками, так осторожно, как только могла. Тогда я поняла, что же значит связь между матерью и ребенком. Что такое материнский инстинкт - когда готова защитить малыша не только от всего страшного злого мира, но и от себя в том числе.

И я понимала - мои принципы могут навредить моему мальчику.

— Если Кирилл согласится, то можно, — с трудом, но переборов себя, сказала я.

Потому что я не имела права решать за Марка, нужен ли ему отец. А судя по тому настрою, который был у Кира, он хочет наладить связь с сыном. Несмотря на то, что он узнал о нем только сейчас.

Моя обязанность - защитить Марика, чтобы Кирилл не сделал ему больно, если решит, что наигрался в любящего папашу.

— Я очень хочу посмотреть на твои игрушки, Марк, — с очаровательной улыбкой сказал Кир.

Нервно вздохнула - я все же надеялась на то, что он откажется. Почему он не занят несомненно важными руководительскими делами? Разве у главы целого отдела так мало дел, что он может прохлаждаться по кафешкам?

— Ура! — бурно отреагировал Марк, чуть ли не начав прыгать на стуле. — Мама, пошли скорее домой!

— Доешь и пойдем, — я попыталась тоже улыбнуться, но улыбка наверняка вышла жалкой.

Я думала, что смогу заменить Марику обоих родителей. Даже не так - я сделала все для этого. И поэтому почти физически больно от того, как быстро Марк потянулся к биологическому отцу, стоило ему появиться на горизонте. А ведь он ещё не знает правды.

Или может, в этом возрасте мальчику уже интересно общение с мужчинами? Если бы у него был дедушка, не так бы сильно он искал бы общения на стороне?

Но факт оставался фактом - я будто потерялась на фоне Кирилла. Они общались без умолку. Сначала Никольский рассказывал всякие истории про рыбалку и машины, пока Марк жевал последний сырник. Потом, когда мы ждали официанта со счетом, Марик трещал без остановки о своих игрушках. Некоторые слова он выговаривал плохо, и Кир с улыбкой исправлял его.

Так, будто они это делают уже тысячу лет…

А меня будто и не было.

Не знала, что когда-нибудь буду ревновать своего сына.

— Хочешь, я покатаю тебя с мамой на своей машине? — спросил Кирилл, когда оплатил счет - он тупо выхватил первым папку у официанта и с невозмутимо сунул туда купюру.

— Хочу! У тебя большая машина? А какого цвета? Жаль, не трактор, я мечтаю покататься снова на тракторе…

— Ты катался на тракторе? — Кирилл приподняв бровь, посмотрел на меня.

В его взгляде так и читалось “Ты что, это же небезопасно”.

Я горько усмехнулась - мне хочет прочитать нотации о воспитании без пяти минут отец.

— Ну как покатался? — грустно вздохнул сын. — Мама не разрешила, чтобы бабулечкин уху… уха… — на секунду насупил брови, видимо, силясь вспомнить слово, а потом выкрутился: — бабулечкин дядя Гоша завел трактор, поэтому я просто сидел в кабине.

Я еле удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Все же не зря говорят, что дети как губка все впитывают. Стоило пару раз пошутить Лесе, что пожилой сосед в деревне точно ухаживает за бабушкой, как это запомнил Марик. Ещё и поведал Киру…

— Конечно, моей машине до трактора далеко, — Никольский явно посмеивался, — но я надеюсь, что тебе понравится.

— Пошли скорее! Мама, скорее, хочу увидеть машину Кирилла! — сын в нетерпении потянул меня за юбку.

Сегодняшний день казался мне слишком нереалистичным. Так и хотелось ущипнуть себя за запястье, чтобы понять, не сон ли это?

Потому что я не думала, что Кирилл так быстро свыкнется с ролью отца. Его машина была припаркована на платной парковке прямо у кафе. Сначала я устроилась на заднем сидении, а потом он помог посадить Марка ко мне на колени.

Я скрипя сердцем согласилась на подобную поездку и то потому, что ехать было всего ничего. Километр-два. К тому же Кирилл собственноручно пристегнул нас, на секунду приблизившись так близко, что наши дыхания смешались, а я почувствовала свежий аромат его парфюма.

— Завтра автокресло уже будет установлено, — уверенным тоном заявил Кир, плавно трогаясь. Его черный зверь, конечно же, восхитил сына куда больше, чем трактор. И Кирилл тут же предложил, что подарит ему такую же машину, только игрушечную.

Радости Марка не было предела. Я же молча сидела и старалась не скрипеть зубами. Разговор наедине нужно провести как можно скорее и первым пунктом будет - не нужно слишком баловать Марика.

— Завтра? — удивлённо переспросила. — Можешь не спешить.

— Мира, — вкрадчиво начал он, наши взгляды встретились в зеркале заднего вида. — И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра - я буду спешить. Я потерял из-за тебя три года и намерен их восполнить.

Все же не скрипеть зубами не получилось.

— Мамочка, Кирилл торопится домой? Мы не поиграем? — расстроенно спросил Марк.

— Не торопится. Поиграете, конечно, — я погладила мягкие волосики сына. Прижалась губами к его макушке. — Просто Кирилл хочет, чтобы мы завтра тоже с ним… погуляли.

Я подбирала правильные слова звенящим от ревности и злости голосом. Я очень старалась себя сдерживать, но при этом понимала - я буду или злиться, или плакать. И пока предпочтительнее первое.

Возможно, так и есть - я лишила его трех лет отцовства. Но я сомневаюсь, что ему это все нужно было бы - колики, газики, срыгивания, запоры и проблемы с кормлением. Сейчас, когда Марк самостоятельный, умеет разговаривать, а не плакать без остановки, у него уже выработался режим, в котором ему комфортно жить, быть его родителем легко и приятно.

Но вот в чем я была уверена - Кир не может меня в этом обвинять. Все, только не он.

— Он ко мне придет и завтра? — с воодушевлением спросил Марик и потом обратился к Киру: — Кирилл, ты теперь мой лучший друг, а не Саша!

— Приятно слышать. Ты тоже мой лучший… друг, Марик, — ласково произнес Кир.

Но сколько бы во мне не было сомнений, Кир отлично справлялся. Пару раз он катал меня на машине, четыре года назад, и я помнила его манеру езды. Он хоть и безукоризненно следовал правилам, но позволял себе разгоняться. А сейчас он ехал на допустимой скорости, очень аккуратно. И это выглядело своеобразной заботой, что даже меня тронуло.