Обесчещенные

– Такое впечатление, что вся Индия отправляется в путь, – сказала она Ядаву, стоявшему рядом с ней.

Он улыбнулся:

– Когда попадаешь в Индию, ощущаешь именно это. Вся страна всегда с тобой – такова Индия. – Тут он рассмеялся, и Джейн поняла, что симпатизирует ему. – Большинству европейцев это ненавистно. А как вам, госпожа Милз?

– Мне? – Джейн отвернулась от шума, от штурмующих вагоны людей, кричащих детишек. – Я думаю, что это прекрасно, – ответила она, – но, ради Бога, не спрашивайте меня почему.

Они оба улыбнулись.

– Войдем? – Он сделал движение, желая помочь ей подняться в вагон.

– А багаж?

– О нем позаботились.

– Но как? – Джейн не видела, чтобы он отвернулся хотя бы на миг, как же он мог позаботиться о багаже? Озадаченная, она обернулась к нему, но он только улыбнулся, приподняв шляпу.

– После вас, госпожа Милз, пожалуйста.

Джейн поднялась по трем ступенькам и вошла в вагон, где Филипп уже устроился и читал «Таймс» трехдневной давности.

– А, Джейн! – Он взглянул на нее поверх газеты. – Все хорошо?

– Да, спасибо, Филипп. – Она уселась, поставив сумочку на пол и оглянулась на Ядава. – Когда поезд тронется?

Доктор извлек из жилета часы на золотой цепочке.

– Десять минут назад, – сказал он совершенно серьезным тоном.

Джейн рассмеялась. Она наклонилась к окну, стараясь рассмотреть творившееся снаружи.

– Окно открывается?

– Да, пожалуйста, разрешите, я открою, госпожа Милз.

– О, спасибо. – Джейн отодвинулась, и Ядав рванул окно вниз, впуская жаркий воздух, шум и запахи станции.

– Дженни, ну ладно тебе! – с досадой вскрикнул Филипп, опуская газету.

– Прости, Филипп. – Джейн попыталась поднять стекло, но не смогла. – Дорогой, похоже, оно застряло.

– Как всегда! Доктор Ядав! Будьте любезны, помогите моей жене.

Джейн вспыхнула, но доктор не обиделся на Филиппа.

– Пожалуйста, позвольте, госпожа Милз. – Он положил руки на оконные рычаги, готовясь нажать. – Господи! Эта штука весьма неподатлива, дорогая… – Поезд неожиданно тронулся, и он, потеряв равновесие, свалился на Джейн. – О Боже! Госпожа Милз, Боже мой! С вами все в порядке, дорогая госпожа?

Джейн удалось удержаться на ногах, только крепко обхватив спину отчаянно извиняющегося доктора Ядава.

– Да, я в порядке. Эй, поезд пошел, не так ли? – И она начала хохотать.

– Да, сюда, пожалуйста, взгляните! – Доктор отодвинулся, и Джейн высунула голову в окно. Она увидела состав, забитый людскими телами, висящими на поручнях, сидящими на крыше, высовывающимися из окон, и все махали руками, улыбались и кричали.

– Бог мой! Это так… – Джейн обернула к мужу лицо, уже запорошенное песком, – Филипп! Пойди, посмотри! Я никогда ничего подобного не видела!

Но Филипп слишком устал. Уткнувшись в газету, он не обращал на жену внимания. Джейн, вздохнув, опять высунулась и принялась махать рукой. Она продолжала делать это на протяжении нескольких километров, пока не успокоилась и не уселась на место. Лицо ее было в пыли и саже.

– О Боже, Дженни! – Филипп не сдержал раздраженного восклицания, но попытался скрыть неудовольствие улыбкой. – На! – Он подал ей свой платок, она плюнула на него и обтерла лицо. От нее не скрылось, что доктор Ядав подавил улыбку.

– Доктор Ядав, тут есть где умыться?

– Да, конечно. Пожалуйста, госпожа Милз, зовите меня просто Боди, это мое имя.

– Спасибо, Боди! – Джейн бросила взгляд на мужа, уткнувшегося в газету. Впервые за все время знакомства Джейн ощутила в себе легкое раздражение на Филиппа. Она решила забыть это. – А вы можете звать меня Джейн, – ответила она Боди и услышала яростный шелест страниц «Таймса», означавший неодобрение.

Стояло роскошное утро, когда жара прерывается благоухающим прохладным ветерком, который приводит в трепет тут и там листья на деревьях, а лучи солнца пляшут в струях фонтанов, посылая радуги в небо. Запах жасмина наполнял воздух, а лепестки роз устилали траву. Это было богатое утро, сотканное из золота и запахов.

Джейн проснулась рано. Она подняла полог москитной сетки и, встав с постели, босиком прошла к окну и распахнула ставни из сандалового дерева. Стоя на свету, она оглядела белую мраморную веранду, фонтаны, струи которых упирались в голубое небо. Потом протерла глаза, накинула халат и вышла наружу. Джейн восторженно улыбалась – никогда она не видела ничего столь прекрасного.

– Доброе утро, Джейн. – Филипп пил чай, сидя на плетенном из тростника диванчике. На нем были бриджи и рубашка. Он встал, подошел к жене и легко поцеловал и щеку. – Ты хорошо спала?

– Да, благодарю тебя.

Филипп предложил отдельные спальни. Джейн была разочарована, но он сказал, что должен много работать, а если учесть невыносимую жару, его трудности со сном и то, что он храпит, то спать лучше раздельно, просто спать, конечно. В конце концов, он ее убедил, но она была разочарована до сих пор.

– Ты ездил верхом? – спросила Джейн, глядя на его костюм.

– Нет еще. Я еду с магараджей через несколько минут. Он хочет, чтобы я опробовал одного-двух из его новых пони. – Филипп посмотрел на часы. – Хочешь чаю? Я распоряжусь, пока еще есть время.

– Нет, думаю, я сначала оденусь. Ты езжай. – Джейн расправила рубашку на плечах мужа. – Вернешься к завтраку?

– Да, надеюсь. Около часа.

– Хорошо, тогда и увидимся.

Филипп вернулся к тростниковому столику и допил чай. Он вытащил несколько кусков сахара из сахарницы и завернул в салфетку.

– Это не для меня.

– Надеюсь, что нет, – рассмеялась Джейн.

Он поправил волосы и, попрощавшись, спустился с веранды на солнцепек.

– Хорошего утра! – пожелала Джейн вдогонку.

Она отметила, как ему идут брюки для верховой езды, подчеркивающие при ходьбе его тугие мышцы. Когда Филипп исчез из вида, Джейн вернулась в спальню. Приятно было видеть его снова в форме, именно такого Филиппа она знала и за такого выходила замуж.

Рамеш Рай пил кофе на веранде дворца в обществе магараджи.

Они обсуждали двух пони, купленных в Аргентине для игры в поло. Вдали в саду он заметил майора Милза, направляющегося к веранде. Рамеш встал и позвал Викрама, который ушел переодеться.