Обет мести. Ратник Михаила Святого
Шрифт:
– Потерпи, Сашок, потерпи!!! Не отдадим тебя костлявой! Видишь, уже перестает бежать. И чего ты, дурило, никак не хотел тяжесть эту на саблю менять? Ничего, князь тебе с голоду помереть не даст, пристроит куды-нибудь. И без руки жить можно!
Сашко, видимо, в шоке все еще не чувствовал боли и порывался встать. Увидев Ивана, он поднял к старшему залитое кровью страшное лицо и прокричал:
– Прости, Иван, прости, если сможешь!! Ловок гад оказался, не совладал я! Саблей как чародей работает! Пимен поскакал вдогон, а только не возьмет он один,
– Лица не разглядел? Не из знакомых?
– Не узрел. Сетка на нем кольчужная была, все лицо закрывала. Борода черная, это узрел. Да бронь дорогая, это точно! Целой деревни такая стоит!!
Иван вновь беспощадно бросил коня вперед. Тропинка виделась с трудом, он пригнулся к самой гриве, чтобы низкий сук не выбил из седла. Всадник почти достиг Рузы, когда едва не врезался в возвращающегося Пимена.
– Ну что, где он?
– Не догнать!! Конь словно птица летел. Да и темно очень, Федорыч… шелом где-то потерял, за малым голову не расшиб об сук. Ушел он…
– А ну, тихо!!
Иван затаил дыхание, прислушиваясь. Доносились лишь звуки наступившей ночи: кваканье лягушек, перекличка птиц. Словно ничего и не случилось за эти мгновения, словно все еще стояли они в засаде в напряженном ожидании.
– Кто был, не признал?
– Дак я только со спины и успел узреть! Сашко велел догнать, я и бросился. А только конь его гораздо лучше мово… – Дружинник виновато глянул на своего старшего и тихо спросил: – Искать будем или… вертаемся?
Не ответив, Иван завернул Заграя и шагом поехал назад.
К тому моменту, как они подъехали к месту стычки, у жарко пылающего костра уже собрались все. Олферий суетился возле раненого, наматывая на культю свежую повязку. Увидев Ивана, он угодливо залопотал:
– Травки я ему нажевал и положил, боярин! Травка, чтоб не загнило и кровушку свернуло. Живого до Волока довезешь, не сумлевайся. В деревне я еще раз перемотаю.
– Ты знал, что они отдельно вертаться будут?
Олферий с готовностью рухнул на колени, умоляюще протянув вверх руки:
– Помилуй Бог, боярин! Я б сказал заранее, кабы знал-то!..
– Какой я тебе, к черту, боярин! Встань, сейчас тронемся. За Сашку мне головой ответишь!!
– Гнида продажная! – сплюнул связанный пленник. – Мало тебе плачено было, мразь?! Ниче, недолго куковать осталось, отомстят за меня. Напарник-то мой знает, где живешь, помни!!
Олферий громко шмыгнул носом и еще больше поник. Подойдя к своему коню, он обнял его морду и ткнулся в шею лицом, словно жалуясь молчаливому другу на свою судьбу.
Некоторое время Иван и пленный молча изучали друг друга.
– Так кто второй был?
Презрительная усмешка в ответ. Иван занес уже было руку для нового удара, но Пимен перехватил его запястье:
– Не стоит, Федорыч! Он княжичу и боярину живой нужон. Там на дыбе сам расскажет все, что знает и не знает. Тогда и про второго спознаем!
Иван помотал головой, приходя в себя:
– Спасибо, Пимен! Все верно. За эту сволочь лично
отвечаешь, я опять сорваться могу. Смотри, чтоб не сделал с собой чего в болоте аль на реках! Двое за Сашком следят, я замыкающий. Трогаем с Богом!!Утром достигли Волока Ламского. Взяв с собой пятерых из тех, что оставались с Юрко, заменив коней, оставив Сашко на попечении местного лекаря, имавшего плату из великокняжеской казны, Иван повез пленника в Тверь. Он даже не притронулся к еде, выпил лишь ковш пенистой хмельной браги и теперь рысил по дороге, невидяще глядя вдаль красными от бессонницы и пережитого глазами и в который раз мысленно повторяя слова, которые скажет при встрече с боярином Василием. Беспощадные для себя и горькие. Там пусть хоть княжич судит…
Глава 18
На подъезде к Твери Иван приказал замотать пленника в рогожу.
– Пошто? – не понял один из дружинников.
– Хочешь, чтобы через полчаса вся Тверь знала, что мы его на княжий двор повезли? Чтоб его друзьяки об этом ранее Василия или княжича проведали? Кто будет спрашивать, что это такое, – говорите, мол, ратника московляне подстрелили. Ну, с Богом дальше!
Княжич Дмитрий сообщил боярину Василию, что великий князь, судя по всему, застрянет в Орде надолго. Это означало, что вся котора между Тверью, Москвой и Новгородом целиком ляжет на плечи боярской думы: сын Михаила был еще по-юношески горяч и во гневе вреда для отца мог наделать более, чем пользы. Оттого и вышел Василий из терема навстречу прибывшим воям с хмурым выражением лица.
Но Иван не знал всего этого. Он решил, что известие об упущенном втором каким-то образом уже докатилось до княжеского двора, и встретил хозяина с поникшей головой.
– Вот, боярин, принимай! Переняли у Рузы. От Юрия шел, не иначе…
– Живого не могли схватить? – Теперь уже сам Василий неверно истолковал понурый вид своего десятника. – На что мне покойник?
– Дак это… живой он! Второго вот только упустили… А именно тот и должен был грамотку с собой везти…
С юношеской прытью боярин сбежал с высокого крыльца и подскочил к столь дорогому для него подарку.
– Развязать!! Немедля!! Ах, Ваньша, ах, золотце! Вот удружил, так удружил!!
Удивленный таким оборотом дела Иван спрыгнул с коня и помог освободить пленника. Одного беглого взгляда было достаточно боярину, чтобы расплыться в еще более широкой улыбке:
– Заец?!! Вот так встреча!! Ты ж, сукин сын, сказал, что по деревням поехал дань имать! Аль уже в Московии вотчины заимел?
Он сунулся к измученному боярину, за два длинных конских прогона подрастерявшему на конском хребте в неудобной позе всю свою спесь и взиравшему в грозные очи Василия с неприкрытым ужасом.
– Чего молчишь, мразь? Кто с тобой был второй? Пошто в Москву ездили, с кем там разговоры вели? О чем баяли?!
– Не знаю я ничего, Василий! Он один все делал. Я лишь провожал его да проводника подыскивал.
– Кому ему? Имя?!!
– …
– Имя, мразь!!!