Обет на крови

Власенко взял женщину под руку:

– Не надо злости, Надя. Ее и так много вокруг. Тем более о покойных не принято говорить плохо.

– Тогда помолчим.

– Молчать необязательно, просто хаять его сейчас уже не стоит, да и бесполезно это. Далеко до могилы?

– Нет! Сейчас перейдем на соседнюю дорожку, там метров пятьдесят прямо к забору и чуть в сторону.

– Идем.

Могила бывшего мужа Надежды была неплохо оформлена, имелся памятник с надгробной плитой, оградка с калиткой и даже столик со скамейкой, но сильно запущена. Еще прошлогодний бурьян закрывал все пространство участка. Женщина и на этот раз не стала хоть имитировать уборку, бросила в траву букетик и повернулась к Власенко:

– Вот и все. Свиделись. Можем идти дальше.

– Ты бы хоть немного могилу прибрала!

Надежда ответила жестко:

– Обойдется и так, пусть благодарит там, на небесах, что похоронила, да все как у людей сделала. От детей деньги оторвала, а сделала.

– Сколько ему было? Я не вижу даты на памятнике.

– Сорок два.

– Молодой.

– Да, молодой. Но хватит об этом. Идем по твоим делам. Они важнее и благороднее, чем торчание у могилы пьяницы-эгоиста.

Прапорщик никак не среагировал на последнюю реплику спутницы, выйдя на асфальтированную дорожку. Взглянул на часы – 14.20. Минут через десять должен показаться траурный кортеж с телами семьи Шариповых. Можно сближаться с могилами, но перед этим Власенко решил провести первую круговую съемку. Он включил камеру, открыл миниатюрный дисплей, настроил фокус и медленно повернулся вокруг своей оси.

Надежда не поняла движений прапорщика, забыв о покупке, поэтому спросила:

– Ты чего крутишься?

– Не кручусь, а снимаю местность.

– А! Я совсем про камеру забыла. Но, по-моему, ничего интересного на кладбище нет.

– Посмотрим. Позже, на пленке. Идем дальше.

– Идем.

Петр вновь взял женщину под руку:

– Надя! Я очень тебя прошу, находясь возле гробов с телами семьи Шариповых, пожалуйста, постарайся держать себя в эмоциональном плане. Нет, слезу, конечно, пустить можешь, это для женщин естественно, но не более того. Для наблюдателей извне, если таковые объявятся на кладбище, мы не должны вызвать интереса. Так, посторонние прохожие, проведавшие своих родственников, по случаю заглянувшие и на чужие похороны. Договорились?

– Ой, Петя, не знаю, смогу ли? Ведь в гробах будут дети.

Посуровевшим голосом прапорщик сказал:

– Гробы будут закрыты.

– И все равно. Детские гробы – они маленькие, а это еще страшней.

– Надя! Ты должна сдержать себя. Лучше смотри по сторонам, а? Но не открыто! А так, время от времени, бросая взгляд то вправо, то влево. Это и отвлечет тебя, и, возможно, позволит увидеть то, что пропущу я.

– Хорошо, я постараюсь.

– Вот и лады.

Власенко вызвал Гончарова, но тот не ответил. Наверное, находился среди людей и не мог выйти на связь. Это означало, что процессия приближается к кладбищу.

Четыре автобуса и черная «Волга» появились, как только прапорщик с Надеждой вышли на центральную аллею. Траурный кортеж проследовал мимо пары, медленно идущей к периметру ограждения кладбища.

Автобусы остановились у самого забора, из них вышли люди, в большинстве своем в милицейской форме, у пятерых из них были при себе автоматы. После короткой паузы, а вернее, совещания, из автобусов извлекли гробы. Власенко с женщиной находились уже метрах в тридцати от последнего катафалка, как радиостанция прапорщика выдала сигнал вызова:

– Влас, ответь.

– Слушаю.

– Замедли движение и начинай съемку.

– Я уже ее начал.

– Хорошо. Обрати внимание на центральный вход. По-моему, в ходе движения по городу за нами шла «БМВ», номер был смазан.

– Принял.

– И еще. От дороги, ведущей к кладбищу, до поворота отходит грунтовка. Она восточнее и, скорее всего, выходит через поле к забору, проходя через небольшой лесной массив. Посмотри и его!

– Принял.

– Работай.

Отключив рацию, прапорщик включил видеокамеру.

В это время его локоть сжала Надежда:

– Петя, сзади иномарка!

– Я знаю. «БМВ»?

– Да.

– Она должна была появиться тут. Давай-ка подойдем к какой-нибудь могиле, пока погребение Шариповых только готовится. Кстати, почему ты обратила внимание на эту иномарку?

И тут женщина совершенно неожиданно произнесла:

– Потому что я знаю, кому она принадлежит.

Бросив на Надежду удивленный взгляд, прапорщик спросил:

– Знаешь владельца «БМВ»?

– Да.

– И уверена, что не путаешь машины?

– Можешь проверить. Подойти к ней и посмотри номер. У-27!

– Откуда тебе известен владелец?

– Это долгая история, расскажу потом. Сейчас скажу, что «БМВ» «темная»! Ну, бандитская, что ли.

– Даже так? Что ж, молодец. Я же чувствовал, что ты будешь нам полезна, чувствовал. Заснимем этот «бумер».

Прикурив сигарету, Власенко повернулся к иномарке. Спустя некоторое время сказал:

– Все. Идем к месту похорон. Не спеша, Надя, не спеша.

Подходя к автобусам, прапорщик заснял и ранее определенные места потенциального наблюдения, и пространство за забором, включая рощицу, отмеченную Гончаровым. Продолжал он снимать и во время похорон. Они, по настоянию Рустама, прошли быстро. Гробы выставили на стулья. Генерал, начальник областного УВД, произнес речь, в первые две могилы опустили жену Шарипова-младшего и его дочь. Прозвучал троекратный салют. Бросив горсти земли в зияющие мертвой чернотой ямы, остальные тела понесли к мусульманскому участку. Это было недалеко. Там тела извлекли из гробов. Они уже были завернуты в саваны. Так, в белой материи, семью брата Рустама и опустили в могилы. Что тоже сопроводил трехкратный прощальный залп после еще одной речи генерала. Далее за дело взялись работники кладбища, быстро оформив могилы, на которые положили венки и цветы. Рустам не стал ждать окончания процессии и вышел на центральную аллею, направившись к выходу. За ним последовал было Гончаров, но Власенко предупредил командира о вероятном наблюдении со стороны иномарки. Майор послал вместо себя какого-то сержанта. Тот, догнав капитана спецназа, пошел рядом с мрачным и молчавшим Рустамом. Вскоре, развернувшись в обратный путь, отправились и автобусы с «Волгой».

Надежда, оказавшаяся невольной свидетельницей похорон, плакала, но так, как и просил Власенко. Скорбно, искренне, но сдержанно, что давалось ей с большим трудом. Пройдя около свежих могил, Петр сказал:

– Пойдем назад, Надя. Перейдем через проход на дорожку, ведущую через лес, и покинем кладбище. Опять-таки, не спеша и не суетясь, и, пожалуйста, вытри слезы. Уедем отсюда, плачь сколько влезет, сейчас не надо.

Переходя на дорожку, лежащую среди могил, находящихся в лесу, Власенко заметил, что «БМВ» исчезла.

Видимо, ушла вслед за автобусами.

Выйдя за пределы кладбища, Петр и Надежда сели в салон «Ауди».

Власенко попросил:

– Поехали, Надюш. Нельзя нам здесь светиться.

– И куда поедем?

– Домой.

И уточнил:

– На квартиру к тебе! Ты мне еще должна рассказать про владельца черного «бумера».

– Хорошо. Поехали.

Приведя себя в порядок, женщина повела машину на улицу Жукова. Прапорщик внимательно следил за обстановкой, но «хвоста» за «Ауди» не заметил. Его не было, иначе Власенко определил бы его. На них с Надеждой наблюдатели вражеской стороны не обратили внимания.