Обитель богов. Колыбель Ригведы и Авесты

Огнебог покровительствовал домашнему очагу. Огонь – благо для человека. Благо, трудно сохраняемое. Даже в ХХ веке, веке электричества, автомобилей, самолетов, во время Второй мировой войны в глухих лесных деревеньках не было поставок спичек, зажигалок, даже кремней для кресало. Поутру хозяйки ходили по избам, искали, у кого в печи сохранился «живой» уголек, «красный цветок». Что же говорить о ценности огня для жителя каменного века? Самый первый огонь древние получили от молнии. Высечение огня ударом камня о камень и трением дерева – технологии более позднего времени.

Молния извивается как змея. Порой жалит, но и огонь дает.

У истока реки Самара

Оттого молния, Огнебог, Самара нередко обретали образ Красного Крылатого Коня и Змея Блескучего, Змия Летучего. Змий (змей) для жителя каменного века сосед, может быть, и опасный, но союзник в борьбе с грызунами.

Археологические находки показывают, что в каменном веке люди вполне активно занимались земледелием. В числе находок и костяные серпы, и каменные мотыги, и деревянные сохи. Однако мало вырастить урожай, его надо сохранить. Ни деревянный ларь, ни обмазанный глиной погреб, ни каменный амбар не гарантировали сохранность урожая. Союзником сеятеля выступали змеи, которые не покушались на зерно, но ловили мышей. Где много змей, там нет мышей. Потому считалось хорошей приметой, если в избе поселился уж. Его подкармливали молоком из блюдечка.

Еще и еще раз подчеркнем, что ползущая по двору медянка у крестьянина страха не вызывала. Даже гадюку погнали бы со двора, но избегали опускать на нее лопату. Прожорливые и невероятно быстро размножающиеся мыши более опасны – могут оставить без куска хлеба и без семян. Да и, несомненно, люди подмечали совпадение всплесков увеличения числа мышей и заразных заболеваний.

Вполне логично, что уничтожать змея, врага мышей, есть поступок против рода людского. Поэтому-то, когда греческие священники начали борьбу с древними ведическими символами, то встретили на Руси непонимание со стороны народа, сохранявшего не только ритуальное почитание змей, но и простое прагматическое уважение к союзнику в борьбе с нашествием «майти маусов». Сам образ «героических мышей» мог появиться только в урбанистической культуре мультипликаторов-извращенцев. В древности героизацию мышей сельское население не принимало.

Философско-религиозная мысль россов очень рано стала различать Черного змея и его противника Огненного змея. Огнебог, Огненный змей воспринимался как сила добра, сила света, побеждающего тьму.

Силам добра, божественным силам россы жертвовали свои лучшие напитки, священные напитки. Если ужа или македоницу подманивали молоком, то Огненному змею, Огнебогу, Самаре жертвовали священный напиток или целое озеро и даже реки, поименованные названием священного напитка.

В русских былинах у царя Огня, Огненного щита и жена Молонья (Маланьица), в чьем имени слова «молоко» и «молния» (молнии-око и мол-ни-я, т. е. чур меня).

По народным поверьям, пожар, случившийся от молнии, нельзя заливать водой, от воды сильнее горит. Бежали в погребицу за горшком молока. Вначале в пламя плескали молоко или квас и только потом применяли обычные меры к тушению пожара. Этнограф В. Шуклин («Мифы русского народа», 1995 г., стр. 81) точно подметил:

«В этом обычае запечатлены два вида жертв огню: животная (молоко коровы) и растительная (хлебный квас)».

Однако и сам Огнебог Самара содержит в себе образ Мара, и уже на этом уровне соединяет, казалось бы, противоположные стихии.

Как отмечалось выше, Мара – богиня плодородия, богиня земли, мира мертвых. Но именно земля с помощью солнца и дождя из мертвых, сухих зерен порождает зеленые, живые всходы, дает жизнь.

Уже на уровне корневой части слова-образа «мара» мы видим соединение трех стихий: мара-курган, земля (Явь и Навь), мара-море, вода (мир мертвых, Навь), хмара-туча и мара-Огняна Мария, выходящая молнией из хмар-туч (огонь небесный, верхний мир, Правь).

Сома

В ведах-былинах все-таки имеем дело не только с Марой, тут есть и Самара, Огнебог. Что же за приставка «Са» в слове «Самара»? А это не приставка. Тут опять видим прием древнерусских словотворцев образовывать культовые слова путем наложения двух священных образов. И именно культовые слова очень органично соединяются в новые, магические, удобно произносимые слова; возможно, со смыслом, сокрытым для непосвященных, но может быть, целью ставилась не шифровка, а соединение стихий…

В слове «Самара» наложены два слова: «сама» и «мара». Точнее – сома и мара составляют имя Сомара.

Мы знаем, что россы поклонялись рекам, и особо почитаемым давали божественные имена. Рек Мара (Морава) и Самара немало в местах проживания славяно-россов.

Чтобы Мара родила, дала жизнь, ее должен освятить небесный огонь и на нее должна пролиться священная влага, священный напиток.

Сома – один из самых священных напитков, описанных в ведах Ригведы. И по образу, и по первым буквам Сома – солнце-мать, мать Солнце. Для солнцепоклонников это вполне логично. И в былинах говорили: «Мать наша – солнце ясное». То же у южноруссов: «Маминка – ясное сонейко». Солнце и мать соединены в образ Сомы.

Сразу же сделаем уточнение, что Сомара и Самара – одно и то же. В русском языке звуки «о» и «а» часто размываются. Например, произносим (да и пишем) священное слово «заря», но в уменьшительно-ласкательной форме – «зорька» (!) через «о».

Чиновники-иноземцы (норманисты да и троцкисты) недосмотрели, недоработали в искривлении русского языка. А поработали немало: создали же умышленно форму с заменой «з» на «с», и пошло – «безсильный» стал «бессильный». То, что появление «кривил» в языке священных вед неслучайное «реформаторство», вполне очевидно. Да особенно-то это и не скрывалось.

«Зоря» – есть древнейшая форма произношения имени «солнцевой сестры».

То же видим в слове «козак». Поменяли одну буковку – стало «казак», и пошли бесчисленные теории о происхождении слова «казак» от тюркского «каз». Куда только подевалось слово «коза-к»? Тут еще самые неблаговидные из попов объявили «козу рогатую» животным непристойным, и родниться с «козьим» прошлым многим стало совсем неловко.

И священное слово «коровай» (от корова, корм, кормящая мать) стали писать «каравай» – и как-то «почернело», «заазиатилось» замечательное древнерусское слово.

Иногда такие метаморфозы обусловлены не деятельностью «реформаторов», а разностью в произношении этнографических групп русского народа.

Подобное произошло и с именем Огнебога Сомара, Самара, Самарга.

Крупный индийский ведолог Б. Тилак впадает в ошибку, когда утверждает, что «слово «Индра» не встречается в мифологии и языках европейско-арийских» (Б. Тилак, стр. 312). В немецких источниках, которыми пользовался Тилак, их нет, а в русском широко известен Индрик. Слово «Индия» – это вообще русское слово, идущее от виндии, виндов, веденов, и ручательство тому и русский язык, и гидронимы России.