Обитель любви

— Да? — сказал в трубку Кингдон.

— Нам нужно увидеться!

— Пожар? Где горит?

— О, Кингдон, прошу тебя, не надо! Я в отчаянии!

— Я приеду, — сказал он.

— Я не из дома. Можно мне самой приехать? Пожалуйста!

Кингдон взглянул на Тессу. Лайя так громко кричала в трубку, что она все слышала. Тесса согласно кивнула.

— Беверли-драйв, квартал 600, — сказал Кингдон. — Тут только один дом, не ошибешься.

Он повесил трубку и с минуту молчал.

— Я так и знал. Счастье не бывает долгим.

Скинув халат, он пошел в ванную принять душ.

2

В Голливуде работали много и напряженно, но это окупалось. Нувориши из местных кутили почем зря, и порой «сор» — их любовные похождения, пристрастие к выпивке, кокаину, опиуму и так далее — выносился из дома. Самой громкой трагедией последних лет стала история с Оливией Томас, о которой упоминал Римини. Впрочем, в последнее время заголовки бульварной прессы изрядно поскучнели, ибо Голливуд и Лос-Анджелес, несмотря на кажущуюся отчужденность, умели хранить свои тайны. Скандалы были не нужны туристам, от которых здесь получали большие доходы. Скандалы могли остановить их наплыв. Поэтому и Лос-Анджелес, и Голливуд были заинтересованы в том, чтобы сохранить лицо столицы кино.

Лайя прибыла не на белом «роллс-ройсе», а на втором «шевроле» из гаража Орлиного Гнезда. Она подъехала к самому дому, чтобы даже этот незаметный автомобиль был не виден с дороги. На ней была шляпка с плотной вуалью и длинное черное пальто.

Тесса открыла заднюю дверь, чтобы пропустить в дом свою бывшую подругу. Лайя тут же юркнула вовнутрь.

— Привет, Лайя, — смущенно приветствовала ее Тесса.

За всю жизнь Тесса по своей воле не совершила ни одного поступка, за который ей было бы стыдно. Но сейчас, впуская Лайю в дом, где она жила с ее мужем, она залилась краской.

Лайя сняла шляпку с вуалью, тупо уставилась на Тессу, наконец узнала ее и кивнула.

— Где Кингдон? — резко спросила она.

— Мы завтракаем. — После этих слов Тесса покраснела еще сильнее. Она приняла шляпку и пальто Лайи. — Мы едим... Хочешь к нам присоединиться?

В небольшой столовой стол был накрыт на троих. Лайя села и дрожащими пальцами достала из сумочки золотой портсигар. Кингдон поднес зажигалку.

Тесса продолжала стоять.

— Вы тут поговорите, — сказала она.

— Нет, — крикнула Лайя. — Останься! Мне нужна помощь...

При этих словах миленькое личико Лайи искривилось.

— В чем дело? — спросил Кингдон.

В столовую, шаркая, вошла Лупа. Она принесла оладьи, от которых пахло апельсинами. Лайя подождала, пока старая мексиканка уйдет.

— Лупа почти совсем глухая, — сказала Тесса, когда за служанкой закрылась дверь. — Из кухни она точно не услышит ни слова.

— Ты уверена? — спросила Лайя.

Тесса кивнула.

— Лайя, в чем дело?

Кингдон привык к сценам, которые ему закатывала Лайя, но сейчас видел, что она всерьез напугана.

Лайя потушила сигарету, закрыла лицо руками и разрыдалась. После секундного колебания Тесса наклонилась к ней и, желая утешить, положила руки на ее сотрясающиеся плечи. Наконец Лайя успокоилась.

— Дэвид... — своим высоким, почти детским голоском произнесла она.

— Дэвид Манли Фултон? — спросил Кингдон.

— Да, Дэвид.

— Что с ним? — В Кингдоне закипал гнев. — Передумал насчет твоего участия в «Умирающем лебеде»?

— Он уже ничего не может передумать! — Глаза Лайи сверкнули. — Он мертв!

— Мертв... — эхом отозвалась Тесса.

— Дэвид Манли Фултон?! — воскликнул Кингдон. — Как же так?..

— Его застрелили!

— Может, это самоубийство? — спросил Кингдон.

— Он убит, — ответила Лайя.

Тесса снова положила свою руку ей на плечо, утешая.

— Почему об этом ничего нет в газетах? — спросил Кингдон.

— Еще никто не знает.

Кингдон бросил на жену острый взгляд.

— А тебе кто сказал?

В столовой повисла пауза. Слышалось только шумное прерывистое дыхание Лайи.

— Лайя!

— Я сама видела. — Она содрогнулась. — Он лежит поперек кровати. Лежит и смотрит в потолок. Я так испугалась, что сама чуть не умерла. Я не знала, что делать. Я не знала! Я так испугалась! И тогда позвонила тебе...

— Почему мне? Почему не в полицию? — После паузы Кингдон спросил вдруг: — А что ты вообще у него делала?

Лайя вновь закрыла лицо руками.

— Кингдон, — прошептала Тесса. — Не торопи ее.

— Наоборот! — вскричала Лайя. Ее щеки были в разводах от потекшего грима. — Каждая секунда дорога! Помнишь, я попросила у тебя развод?

— Чтобы посвятить себя искусству, — сказал Кингдон.

— Не только. Я собиралась выйти замуж.

— За Фултона?! — воскликнул Кингдон потрясенно.

— Да, за Дэвида.

— Но ведь всем известно, что он...

— В этом-то все и дело. С одной стороны, он гомик, а с другой... Словом, ему нравятся и мужчины, и женщины... Ну, ты понял, что я имею в виду. Прошлой зимой он нанял на должность секретаря одного мальчишку. А мальчишке нужны были деньги, и он пригрозил разоблачить Дэвида. У Дэвида было «это» не только с ним. Он рассказывал ему и о других своих любовниках. Порой они занимались «этим» чуть ли не в открытую! — Она говорила, все повышая и повышая голос и все менее связно. — А ты знаешь, как тут все боятся скандала. Дэвид Манли Фултон — один из самых талантливых наших режиссеров, но на это никто бы не посмотрел. Подобные разоблачения могли убить его! Для того, чтобы как-то опередить события, он и собирался жениться на мне.

— И тем самым доказал бы свою преданность искусству, — заметил Кингдон. — И твою тоже!

Лайя не обратила внимания на его язвительный тон.

— Дэвид сказал, что, если я стану его женой, он меня вознесет на Олимп!

— Что-то не пойму, — задумчиво произнес Кингдон. — Где логика? Пока что я еще твой муж. Да, мы не хотели детей и, возможно, это достаточное основание для развода. Пусть так. Но ты разве не знаешь, сколько времени занимает процесс развода по церковным канонам? Годы! Ты ведь католичка.

— Я не собиралась ждать решения церкви. Не собиралась ни исповедоваться, ни причащаться, — опустив глаза, сказала она. — Завтра мы должны были улететь в Мексику. Там я быстренько оформила бы гражданский развод. И мы бы поженились. Это показало бы всем, что его секретаришка лжет!

— Каким образом?

— Ну, тебе же известна моя репутация любовницы. В газетах написали бы, что Дэвиду Манли Фултону удалось отбить меня у тебя.

— Ловко придумано, ничего не скажешь, — сказал Кингдон.