Обиженная
Шрифт:
— Бабулечка! Ты что, не слышишь меня? — Алла снова забарабанила кулачками по двери. Под ее красивыми туфельками хрустели осколки от тарелки и разбитой рамки с фотографией.
«Старая кляча!» — с нарастающей ненавистью подумала Алла. Ее начинало беспокоить, что появившийся в их доме гость не спешит уходить. Но еще больше девочку взволновало внезапно появившаяся уверенность в том, что ЕЕ нет наверху.
Кто-то взял шкатулку.
Алла ударила в дверь ногой.
— Я ведь сказала, что не выпущу тебя, — донесся до нее измученный голос бабушки. — Можешь стучать сколько влезет.
— Мне плевать на дверь, грымза, —
После долгого молчания старческий голос прошелестел:
— Да.
Паника усилилась, и Алла почувствовала жар в волосах. Она дотронулась до прически. Волосы пришли в движение, им словно передалась тревога девочки.
— Они поднимались наверх? — напряженным голосом спросила Алла, прильнув к двери.
— Я не знаю. Я ничего не знаю… Я только хочу… — каждое слово давалось старухе тяжело, словно она преодолевала ступеньки с нагруженной сумкой, — я хочу, чтобы то, что сидит в моей внучке, убралось из нее.
— Открой дверь, сука! — вне себя от злости закричала девочка.
Ярослав, жуя бутерброд, краем уха прислушивался к разговору. И хотя старушка стояла на втором этаже, а перед ним работал телевизор, часть слов он вполне разобрал, и, если быть откровенным, все это ему не очень нравилось.
Полковник Дымков отправил его сюда с конкретной целью, он не ожидал, что в доме известного адвоката будут происходить подобные конфликты. Парень достал клочок бумажки с записанным на нем номером мобильного телефона Андрея.
Наверху послышался крик, и он достал служебный мобильник. Белов должен приехать как можно скорее!
Алла перестала стучать в дверь и перевела взгляд на осколки. Внутри что-то зацарапалось, будто кто-то колючий, неуклюжий, пытался устроиться поудобнее. Она чувствовала, что этот тип внизу собирается куда-то звонить. Возможно, даже ее папе. А это Алле совершенно не нужно.
Девочка набрала в легкие воздуха и на мгновение задержала дыхание. Ее веки опустились, и в эту секунду она отчетливо представила в своем воображении горло этого мужчины — дыхательные пути, трахею, гортань. Они были похожи на странные трубочки, переплетающиеся между собой. Алла протянула свою тоненькую ручку и сжала их. Они тут же стали розовыми, потом красными и наконец фиолетовыми. Потом они лопнули, забрызгав руки Аллы чем-то липким и теплым. Она открыла глаза.
Ярослав хватался за горло, выпучив глаза. Последний кусочек бутерброда, который он, наспех разжевав, уже почти проглотил, неожиданно застрял в горле.
Полицейский хотел позвать на помощь мать Андрея, но из его синеющих губ вырвался лишь хрип. Лоб и виски покрылись крупными каплями пота. Он упал на колени, выронив телефон. Грудь разрывало от нехватки воздуха, а в голове нарастал странный гул. Непослушными пальцами мужчина попытался взять телефон, но ему это не удалось, и он повалился на пол.
Лишь на полпути Андрей немного пришел в себя и сбавил скорость. Не хватало еще попасть в аварию и оказаться на больничной койке. А то и в морге.
Только сейчас адвокату пришло в голову, что, вероятно, ему все же следовало бы позвонить в полицию. Ехать одному в какой-то заброшенный поселок, не зная, кто его там ждет, жутковато. Но… Андрей вспомнил о мертвом мальчике, о торчащей из сугроба маленькой, беззащитной ручонке с поломанными пальцами. Он должен выяснить все сам. И
это дело касается только его.Сам того не замечая, Белов вновь увеличил скорость. Хрипящий голос, который он услышал в трубке, не давал покоя. Было в нем что-то такое, что показалось ему знакомым. Может, Таню взяли в заложники? Может, за ней кто-то приехал утром и силой увез в этот проклятый поселок?! Возможно, этот «кто-то» как раз и охотился за шкатулкой?!
Автомобиль выехал за пределы города, и Белов включил навигатор. До Староцерковного поселка оставалось несколько километров.
Елизавета Ивановна услышала внизу какой-то странный шум, но не придала этому значения.
— Я прошу тебя по-хорошему. Открой дверь, и я просто уйду, — ласково сказала Алла, но бабушка, с ужасом слушая этот голос, ощущала чуть ли не порами кожи ярость, с которой было произнесено каждое слово внучки.
— Нет. Я хочу спасти тебя.
Она перекрестилась, и в этот момент дверь буквально взорвалась, разлетевшись на щепки по всему коридору. Одна из них вонзилась Елизавете Ивановне в лоб, но от страха та даже не почувствовала боли.
В дверном проеме стояла Алла. Слегка наклонив голову, она исподлобья смотрела на оцепеневшую старуху.
— Пошла прочь, — приказала она, надвигаясь на нее. — Старая дура.
— Нет. Нет, Алла, о боже, что ты делаешь… — залепетала бабушка.
Глаза девочки сверкнули как осколки зеркала, на которых играли блики солнца, и Елизавету Ивановну что-то сильно ударило в грудь.
Она упала, больно ударившись головой об деревянную перегородку. «Андрей. Позвонить Андрею. Или она убьет меня!» — пронеслась мысль в ее голове. Она нащупала пальцами выроненную трубку. Алла заметила это и оскалилась.
— Не нужно никому звонить. Сколько раз вам, тупым, можно это повторять.
Бормоча что-то себе под нос, девочка зашаркала к чердаку.
Елизавета Ивановна принялась торопливо щелкать кнопками. Алла обернулась, и ее пожелтевшее лицо снова растянулось в ухмылке.
Неожиданно вокруг стало быстро темнеть, а в голове старухи начал стремительно разрастаться колючий шар боли, и она закричала. Белки ее глаз наполнились кровью и выпучились. Глазные яблоки начали медленно вылезать из глазниц, напоминая любознательных улиток, которые высунулись из своих раковин. Огненный шар в голове все рос и рос, сплющивая мозг, обезумевшей от боли Елизавете Ивановне казалось, что кто-то вскрыл ее черепную коробку и ковыряется там вилкой. Из ее ушей потекла кровь, глаза вылезли еще больше, левый, чавкнув, выпал из глазницы и повис на нерве.
Охнув, она опустилась на четвереньки, вслепую ища телефон.
Через мгновение в голове старухи что-то едва слышно щелкнуло, и лицо ее превратилось в застывшую маску. Елизавета Ивановна глупо улыбнулась и с кряхтеньем поднялась на ноги. Про телефон он уже забыла, а даже если бы помнила, то не знала, что с ним делать.
— Так-то лучше, — подмигнула Алла, наблюдая с лестницы за бабушкой.
Вначале она хотела ограничиться зрением бабули, однако потом решила, что, даже ослепнув, эта упертая карга сможет исхитриться и вызвать по телефону, к примеру, полицию или «Скорую помощь». И она мысленно отрезала от мозга бабушки небольшой кусочек, силой воли скомкав его и превратив в бесформенную лепешку. Это было легко, даже легче, чем разрезать на части пирог.