Обладатель-двадцатник

– Готов ли ты немедленно вернуться на своё рабочее место?

Олигарх (скорее всего, уже бывший, раз у него забрали или заберут накопленные средства) не был готов. Он даже хотел было выкрикнуть: «Нет! Ни за что! Лучше сразу пристрелите!» Но смолчал, чуть не прикусив язык, потому что интуиция подсказала: «Пристрелят и не почешутся!» Хотя она же шептала по поводу возвращения, да ещё и немедленного: «Вот там тебя, голубчика, и возьмут в оборот!»

Но одно дело – это автоматная очередь в упор сейчас, а другое дело – «оборот» где-то там, и не ранее чем завтра. Примеров в жизни хватало: сегодня туда нельзя, а завтра уже можно. Если осторожно…

Так что ответ если и замедлился, то не более чем на парочку секунд:

– Если поступит от вас приказ, то готов без всяких раздумий!

Кажется, иного ответа от него никто не ждал.

– Тогда – с Богом! Отправляйся немедленно, и да хранит тебя королева! А так как в России в самом деле сейчас сложно и чтобы ты долго не раздумывал, что да как делать, от сего часа выполняешь все распоряжения и приказы Савена, как мои. Отныне он тебя курирует. И не стоит никогда забывать: у великой Британии – неограниченные возможности и очень длинные руки! Понятно?

Пришлось сглотнуть ком в горле, иначе ответить никак не получалось:

– Мм… понятно! – Армянину плевать было на Британию и на её длинные, загребущие ручонки! Но вот выполнять приказы Савена – это оказалось последней каплей перед готовым вот-вот начаться сумасшествием.

– Тогда действуйте! – приказал Ричард Даркли, словно в сомнении добавляя. – Иначе можете и на самолёт опоздать.

Стоявший до того нерушимо Савен опустил автомат и размашистым шагом устремился к дороге. Только и буркнул с презрением:

– Гегам, за мной!

И пришлось могущественному ещё час назад человеку, по слову которого охранники могли перестрелять друг друга, а потом и сами застрелиться, вприпрыжку мчаться за своим недавним подчинённым. Причём тот зависел от него раньше не только финансово или был повязан кровью. Фактически вся родня Савена могла быть уничтожена, если тот сделает хоть что-то не так. И он это прекрасно знал.

Но теперь шёл впереди уверенно, даже не оборачиваясь и нисколько не сомневаясь в том, что роли кардинально поменялись. А спешащий за ним Шелосян от бешенства чуть губы насквозь не прокусил.

«Какие подлости порой подбрасывает судьба! Мало мне всего, так я теперь оказываюсь на побегушках у этого мерзкого ублюдка?! – и сам чуть не оглох от мысленного крика у себя в голове: – Урою скота! Голыми руками на тряпки порву! Камень грызть буду, но уничтожу! Мамой клянусь, устрою этой твари конец света, со всеми вытекающими последствиями. И Ричарду этому устрою! Со всей его кучкой самонадеянных снобов! Это они меня здесь прижали, потому что я, дурак, выбрал именно данное направление для побега, но ведь есть и такое, о котором никто не знает! Мм… я надеюсь!.. А знают, так плевать! Что угодно вытворю, душу дьяволу заложу, но всё равно отомщу!»

Пока ему только и оставалось, что надеяться на месть в будущем и на то, что его сотни раз заложенная и перезаложенная душа понадобится хоть самому паршивому, самому завалящему и неприхотливому бесу из многочисленной дьявольской когорты покупателей грешных останков. Но жизнь у Гегама Оганесовича Шелосяна от сей минуты и в самом деле начиналась новая и совершенно непредсказуемая.

Глава 2 Рокировка

Иван Фёдорович Загралов, обладатель иномирского устройства, именуемого сигвигатор, оказался в ловушке собственных обещаний. И эти обещания, накладываясь и пересекаясь между собой, создавали просто невероятные сложности в существовании.

Все началось с того, что тесть, как только они остались наедине в его роскошном офисе, однозначно не прослушиваемом месте, подступил к нему со сжатыми кулаками:

– Ты что творишь?! Ты же мне обещал, что с Олечки ни один волосок не упадёт!..

– Так и не упал ведь! – попытался обладатель воздействовать логикой. Сейчас он не мог оправдываться тем, что пообещал супруге полную свободу для ощущения ею всей гаммы жизненных ощущений. Да и самого факта, что очаровательная актриса давно погибла и сейчас заменена созданным фантомом, родственники знать никак не могли.

– …И не подвергать её жизнь малейшей угрозе! – повышал голос взбешённый генерал. – А ты – подверг! Её чуть не убили! И это твоя вина! Потому что ты, именно ты отказался от всех линий защиты и подстраховки, которые я с друзьями разработал во избежание самых различных неприятностей. И снайпера по соседству поставил бы, и пара автоматчиков рядом с домом в машине восседала, и дачу бы вам для отдыха предоставили более защищённую, и окрестную местность прочесали бы на предмет вооружённых боевиков, и…

– Стоп, стоп! – резко воскликнул зятёк, правда, всё-таки отступая от нависшей над ним мрачной глыбы тестя. И сразу попытался напомнить оппоненту, в каких они родственных отношениях: – Папа! Я что-то запамятовал, мы на «ты» или на «вы»?

В ответ вначале раздалось продолжительное рычание вместе с выдохом, во время которого можно было, не торопясь, досчитать до десяти. И лишь затем размеренные, тяжёлые слова:

– На «ты»! Но это не даёт тебе права игнорировать безопасность своей супруги. Если ещё раз с моей дочерью что-то случится, я не удержусь и могу свернуть тебе шею.

Без труда верилось, что свернёт. А вот по поводу сдержанности следовало бывшему военному напомнить. Хоть это было невероятно сложно. Уж больно эпатировало такое родственное отношение на «ты» даже самого Ивана. Хотя он понимал, что если уж становиться на равных с генералом, то сразу и без всякой раскачки.

– Тогда держи свои нервы в руках и не веди себя как истеричка, – скучающим тоном пробормотал он, отступая на всякий случай ещё на шаг и усаживаясь в кресло. – Всего предвидеть нельзя, как и поставить снайперов на каждом углу ближайших зданий. Чай, ни она, ни я не президенты, чтобы такие меры безопасности предпринимать. Да и сложилось всё идеальным образом, потому что мне там, на месте, и собственной защиты хватило.

– Вот! А с этого места поподробнее! – не попросил, а грозно потребовал генерал, тоже усаживаясь в другое кресло. При этом он непроизвольно разминал затёкшие ладони, до того сжатые в кулаки. – Доложи: что там произошло, сколько было нападающих, почему осталось только пятеро и кто так зверски сумел поломать им позвоночники.

– Папа, мы тут не в армии, поэтому приказ «Доложи!» не совсем уместен при семейном, пусть даже и со скандалом, разговоре.

Генерал сделал вид, что порывается вскочить и сам себя одновременно успокоить: