Облака среди звезд

— Что ты говоришь, дорогая? Я не слышу тебя. Как будто оглохла.

Я нашла в телефонной книге номер доктора Парсонса. Он сказал, что будет в течение часа. Когда я поднялась обратно наверх с растопкой, спичками и ведром угля, Мэгги выглядела еще хуже. Ее била лихорадка, она то впадала в забытье, то пыталась приподняться и говорила что-то о картофеле и стирке. Я разожгла огонь и опустила тяжелые занавески, чтобы сохранить тепло.

Когда я спускалась обратно, думая, как же лучше помочь Мэгги, то заметила краем глаза, что в длинной галерее что-то изменилось. Стеклянная витрина, обиталище руки старины Гэлли, была снова загорожена цепью и заперта на замок. Я осторожно приблизилась к ней. Рука вернулась. Она была еще более ржавой, чем обычно, и на ней не хватало пальца. Когда первый ужас прошел, я решила, что вид у нее достаточно жалкий.

Миссис Уэйл в гостиной стояла на коленях перед камином с совком в руках.

— Сдается мне, цепь с замком — это пустое дело, — сказала она, когда я рассказала ей о возвращении руки. — Эти силы только смеются над человеческими приспособлениями.

— Вы имеете в виду сверхъестественное?

— Я имею в виду дьявола. — Она дважды перекрестилась.

— М-м, думаю, вы правы. — Мне не однажды приходилось вести с Лавди бессмысленные беседы о существовании или отсутствии дьявола, но у меня не было никакого желания начинать еще одну. — Мэгги просила вас подготовить одежду сэра Освальда.

— Пропади она пропадом! Я совсем про нее забыла! — Из камина поднялось облако золы. Она расчихалась и замахала рукой перед носом. — Я убрала постели и подмела холл, но мне еще нужно помыть посуду после завтрака, убраться в ванной, отобрать белье для стирки и поменять воду в вазах. И это все до того, как чистить овощи для ланча. А еще просмотреть скатерти и отполировать серебро — это леди Пай всегда делала сама. А еще кухня! Я мало что в этом понимаю. Могу приготовить картошку с фаршем. И рисовый пудинг. Но ему это не понравится.

— А вазы не могут подождать хотя бы денек?

— Сэр Освальд всегда обращает внимание на запах из них. — Она набросилась тряпкой на несколько отлетевших хлопьев пепла.

— Давайте я что-нибудь сделаю. Могу поменять воду в вазах и почистить овощи.

— А кто займется его одеждой?

— Вряд ли я смогу это сделать. Я имею в виду — зайти в его комнату. И копаться в его белье. Меня это ужасно смущает.

Миссис Уэйл посмотрела на меня с осуждением:

— Леди Пай умрет от огорчения, если узнает, что никто этого не сделал.

— Может быть, она об этом не узнает?

— Обязательно узнает. Как только он оденется, то пойдет и скажет ей, не обращая внимания на ее болезнь.

Я открыла дверь в комнату сэра Освальда. Полосы яркого света из окна лежали на полу. Кровать была убрана малиновым покрывалом с золотыми кистями. Белые султаны свисали с каждого угла бело-золотого балдахина. Задняя панель была украшена фамильным гербом, гордым символом той груды, которая лежала под ним, полностью скрытая одеялами. Груда ритмично поднималась и опускалась, издавая громкий храп. Я на цыпочках прокралась к шкафу.

Полки были заполнены аккуратно сложенными стопками одежды, на вешалках висели брюки и пиджаки. Я нашла предметы, описанные Мэгги, и взяла их, чтобы разложить в должном порядке. Задумалась над тем, надевают мужчины носки до или после брюк, как вдруг раздался голос:

— Девочка, ты любишь леденцы?

Я обернулась. Красное лицо сэра Освальда выглядывало из-под одеял, словно солнце, садящееся в облака. Он вытащил руку и поманил меня:

— Если нет, у меня есть ириски.

Я помотала головой, положила одежду и попятилась к двери.

— Только посмотри, какая игрушка спрятана у меня здесь, в кровати! — Одеяла энергично зашевелились. — Ты можешь заставить ее встать, если ей понравишься! — услышала я, когда уже захлопывала дверь.

— Лабиринтит, — сообщил мне диагноз доктор Парсонс, когда я провожала его вниз. — Воспаление внутреннего уха. Леди Пай слишком много работала. Она переутомилась. Я сказал ей, что необходим отдых, тогда она сумеет справиться с болезнью.

— Это опасно?

— Иногда глухота не проходит. Но я прописал ей курс антибиотиков, которые должны помочь. Несколько дней ей еще будет нехорошо — тошнота и головокружение. Проследите, чтобы она не вставала с постели, чтобы ее ничто не беспокоило. Я позвоню завтра.

Оградить Мэгги от беспокойства было для меня непосильной задачей. После того как Руперт отбыл на станцию, в доме оставалось еще одиннадцать человек. К счастью, Эмилио и Джорджия тоже к вечеру должны были уехать. Из девяти оставшихся трое — мисс Типпл, сэр Освальд и Мэгги — были абсолютно беспомощны. Я решила подключить к работе детей.

— Почему? Почему мы? — в один голос взвыли девчонки, когда я вручила им тряпки и пылесос.

— Потому что это подходящая работа для вас. Тот, кто будет хорошо работать, поедет завтра со мной и Арчи в Бантон на «Четырех мушкетеров». — Я очень надеялась, что Арчи не воспротивится. Не в первый раз я пожалела, что не могу водить машину так, чтобы куда-нибудь не врезаться.

Я нашла Арчи лежащим на диване в библиотеке и плачущим над книгой.

— Это история жизни Яна Гуса, — объяснил он, вытирая глаза. — Он был протестантским священником в Германии в пятнадцатом веке. Его сожгли живьем. Когда беззубая старуха, вся в язвах и воняющая мочой, подошла к костру, сгибаясь под тяжестью вязанки хвороста, и бросила ее в огонь, он крикнул: «О, святая простота!» Принимая во внимание тогдашние обстоятельства, ее поступок понятен. Гус действительно был святым…

— Ты не мог бы почистить ванны и тазы? — прервала я. — Мэгги просила обратить особенное внимание на цепочки от пробок. Их надо отцепить и выдержать час в дезинфицирующем растворе. — Я протянула ему тряпку и бутылку чистящего средства.

Арчи смотрел на меня в изумлении:

— Неужели любовная неудача помутила твой разум, моя милая девочка? — Он взглянул на свои безупречные оксфордские штаны и коричневые с белым ботинки. — Я должен мыть за кем-то ванну?

Я объяснила ему, что сказал доктор по поводу Мэгги.

— Я готов откликнуться. Но никто и ничто не заставит меня пожертвовать своими ногтями. — Он спустил ноги с дивана. — Я буду готовить.

Ланч подали на полчаса позже обычного, но он оказался необычным и восхитительным. Сэр Освальд, ожидавший его со стаканом шерри в руке, жалуясь всем подряд на задержку, жадно набросился на суп из лука и петрушки и самое загадочное блюдо — пирог с каштанами и еще чем-то непонятным.

Когда мы стали наперебой хвалить его, Арчи заскромничал:

— Каждый может готовить. Требуются лишь воображение и немного усилий. Но готовить мясо я не могу. Жилы, горлышки, языки — для моих чувств это слишком.

Мэгги более-менее успокоилась, узнав, что Арчи может готовить, и заснула. Я поддерживала огонь в камине, и скоро комната прогрелась так, что от отсыревшего кресла начал подниматься пар.

После того как я помогла миссис Уэйл вымыть посуду, решила почитать в гостиной полчасика до прогулки с Дирком. Я подложила бревно в камин и уселась напротив дремлющей, как обычно, мисс Типпл. Тут вошла Джорджия: