Облава

Рябов дождался, пока сборщики стеклопосуды загрузятся вместе со своим хрупким багажом в кабину и захлопнут дверцу лифта, после чего кивком головы приказал бойцам продолжать путь наверх.

На лестничной площадке было темно — они с трудом разглядели во мраке белый овал с цифрами 6 и 4. Рябов неслышно прокрался к двери, приложил ухо к запыленной обивке и прислушался.

— Вроде тихо. Глеб, давай действуй! Только про «пальчики» не забудь…

Но об этом можно было и не напоминать. Харинов уже натянул припасенные загодя белые резиновые перчатки и осторожно, чтобы не бренчать, вынул из кармана связку тонких металлических прутиков, пластиковый пузырек с длинным хоботком, заканчивающимся медицинской иглой, и, присев на корточки, стал изучать дверные замки.

— Нам повезло, — хрипло буркнул он. — Элементарные совковые изделия. — С этими словами он вставил кончик иглы в прорезь верхнего замка и, сжав стенки пузырька, выдавил несколько капель машинного масла. Потом аккуратно просунул в прорезь отмычку, несколько раз повернул ее вправо и влево и удовлетворенно хмыкнул.

— Гляди-ка: не заперто! Видать, гостей ждут! — И легонько толкнул дверь ладонью.

Рябов сглотнул слюну. Дверные петли тихо скрипнули. А, черт! Не хватало разбудить хозяев! Почему-то он был уверен, что сейчас, в начале восьмого, обитатели этой квартирки в старом доме еще мирно спят.

Но как только все четверо оказались в длинном темном коридоре и идущий позади всех Глеб прикрыл дверь, из комнаты слева вдруг выпрыгнули два амбала в майках и трениках: один — с всклоченной шевелюрой, почти квадратный, с длинными ручищами, а второй — бритый под ноль здоровила, метра под два ростом, с глазами навыкат. Волосатый, ни слова не говоря, обхватил Витьку Бурова за плечи и шваркнул об стенку так, что тот враз обмяк и медленно съехал на пол. Одновременно бритый выбросил кулак вперед, метя Олегу в голову, но Рябов успел в последнее мгновенье увернуться нырком влево, перехватил сжатую в кулак руку нападавшего и безжалостно вывернул ее, точно выжимал мокрую рубашку, — бритый глухо охнул и на мгновение присел от боли на корточки.

В этот момент волосатый двумя короткими ударами слева и справа отправил в нокдаун Глеба.

Замешкавшийся поначалу Миша Суслов вовремя подоспел на подмогу своему командиру, капитану Рябову, и они продолжили сражение вдвоем. Не желая поднимать шум, Олег прохрипел Суслову: «Только рукопашная!» — и, высоко подпрыгнув, как учили на тренировках по восточным единоборствам, влепил противнику правой ступней под ребра. Бритый лишь на мгновение сбился с дыхания, но равновесия не потерял и даже с места не сдвинулся, здоровый оказался лось, тренированный, он тут же сам развернулся штопором и пяткой влепил Рябову в переносицу. Раздался хруст, голова Олега загудела, страшная боль пронзила все его существо, верхнюю губу мгновенно залила теплая липкая жижа.

— А, с-сука! — взревел Рябов и, как взбесившийся бык, нагнув голову, бросился на своего обидчика. Он яростно вцепился обеими руками, точно клешнями, в шею бритому, вжал оба больших пальца в его выпирающий кадык. Ярость и обида клокотали в нем с невероятной силой, затмевая разум. Он все крепче смыкал пальцы на шее бритого. Через минуту у того стали закатываться глаза, почувствовалось, как обмякает могучее тело.

А тем временем Миша Суслов вместе с очнувшимся Витькой Буровым дожимали волосатого. Поначалу обоим пришлось туго: волосатый второй раз страшным ударом свалил на пол Витьку. Миша тем не менее проявил чудеса ловкости — сделав пару обманных движений корпусом и правой рукой, он неожиданно выстрелил прямой левой, даром что был левша, и попал волосатому гиганту точно в челюсть. Удар оказался настолько чувствительным, что огненно-рыжая шевелюра волосатого сначала дернулась вверх, а потом он всей своей тушей стал валиться навзничь и в итоге впечатался затылком в дверной косяк.

Дело было сделано. Но в этот самый момент, когда четверка спецназовцев уже, казалось, одержала победу, сухо кашлянул выстрел. Узкий коридор в одночасье наполнился пороховым смрадом. Пуля предназначалась Рябову. Это бритый, уже почти теряя сознание, нащупал слабеющей рукой небольшой тупорылый револьвер и выстрелил наугад. Но фортуна по-прежнему благоволила к капитану: пуля лишь задела по касательной его бедро. Бритый не успел произвести второй выстрел, потому что Харинов с Буровым почти одновременно, не сговариваясь, выхватили свои «Макаровы» и буквально изрешетили амбала в трениках. Он задергался всем телом, как марионетка, и, в последний раз взмахнув обеими руками, навсегда затих, завалившись на спину. А волосатому пули не понадобилось. Из его расколотой косяком черепушки кровь лилась ручьем. Здоровяк валялся на полу с удивленно выпученными глазами, раскрыв пасть, словно хотел что-то возразить. Но возразить ему уже было нечего.

— Готовы… — только и выговорил Рябов, тяжело дыша. — Гляньте, ребята, там, в комнатах… Только поосторожнее, братцы… — Его взгляд упал на сжатую в кулак руку Витьки Бурова. — Всем надеть перчатки! Что вам, как малым детям, всегда надо напоминать! — сорвался он в приглушенном нервном крике.

Его всего трясло. Он ощущал, как дрожащая мелкой дрожью, внезапно вспотевшая ладонь с трудом сжимает увесистый пистолет. Так удачно начавшаяся было операция пошла наперекосяк, вопреки всем инструкциям генерала Урусова.

Он тронул рукой правое окровавленное бедро и слегка поморщился от боли. Выдранный пулей треугольный клок ткани на брючине пропитался кровью, сочившейся из небольшой раны. Надо бы заклеить пластырем, но сейчас не до этого…

— Товарищ капитан! — свистящим шепотом позвал командира Глеб Харинов, стоя у запертой двери, ведущей в дальнюю комнату. — Там кто-то есть… Слышите?

Этого только не хватало! Олег Рябов приложил палец к губам и, брезгливо переступив через окровавленный труп рыжего детины, вжался в стенку. Прислушался — из комнаты действительно доносился какой-то звук. Неужели еще кто-то из засады? Тогда сколько же их там? И почему они сразу не бросились на выручку своим браткам? Переведя взгляд на Мишу Суслова, капитан Рябов беззвучно, одними губами, приказал: «Входим сразу и…» — и многозначительно потряс в воздухе своим еще теплым от стрельбы «Макаровым».

Четверо бойцов замерли, готовясь к прыжку. И тут из комнаты отчетливо послышался громкий звук — то ли вздох, то ли возглас. Сомнений не оставалось: в левой комнате находился человек. Или не один.

Рябов решительно сузил глаза — ну ладно, сволочи, теперь меня дуриком не возьмешь. Отчаянно жестикулируя, он изготовился к штурму.

— Давай! — прорычал он.

Миша Суслов со всей силы ногой ударил в дверь, которая мгновенно слетела с петель. Рябов, не теряя ни секунды, бросился в освобожденный дверной проем, выставив перед собой пистолет, на ходу ведя стрельбу. Мишка впрыгнул в комнату следом за капитаном, также держа пистолет наготове.

Только расстреляв до конца всю обойму, Рябов осознал, что целится в тело лежащего на кровати паренька лет пятнадцати.

— Товарищ капитан, — срывающимся фальцетом выкрикнул Суслов, опуская пистолет. — Это же пацаненок!

Рябов, чуть приоткрыв рот, ошалело огляделся по сторонам.

Он стоял посреди комнаты, заставленной старенькой мебелью: в правом углу диван и платяной шкаф, в левом — письменный стол, заваленный книжками и тетрадками, а рядом с ним за низкой матерчатой ширмой железная кровать. В комнате, кроме паренька, никого не было. Видать, парнишка дрых, услышал в коридоре шум драки, выстрелы и с перепугу подал голос. Вот идиот!..

В комнату вошли, настороженно осматриваясь, Глеб Харинов и Виктор Буров. Они молча воззрились на мертвого паренька, скрючившегося на заляпанной кровью простыне, и Глеб неуверенно проговорил:

— В квартире больше никого нет, товарищ капитан…

— А кому тут еще быть? — хмуро отозвался Рябов, с трудом отрывая взгляд от мертвого подростка. — Ладно! Что сделано, то сделано! Теперь чего уж сопли жевать? Пальчики свои, надеюсь, нигде не оставили? — раздраженно бросил он подчиненным и, не дожидаясь ответа, уже более решительно продолжил: — Так, бойцы, быстро инсценируем ограбление и сваливаем. Поворошите там в комнатах, а я тут в шкафу поковыряюсь. Давайте, три минуты — и чтоб нас тут не было!