Облик Огня

— Нет, мой король, — испуганно ответила девушка и опустила голову.

— Видишь, она не Касандра. Выходит, что в очередной раз нет никаких доказательств существования Богини. Гномы с Призрачных Гор и те смышленее вас. Они, по крайней мере, верят в свою гору, которую можно увидеть и пощупать собственными руками. А знаешь, что еще интересно?

Король никак не мог угомониться — он постоянно широко размахивал руками и одновременно набивал рот мясом жареного кабана.

— Тысячи дастгардцев ходят каждый день в храм твоей Касандры, а я могу любого из них завтра взять и повесить на Штормплац. И поверь, сегодняшняя их молитва будет последней. Может, на том свете они встретятся с тем, что на протяжении всей жизни должно было быть у них между ушей.

Он снова безудержно захохотал, давясь едой и выплевывая ее обратно в тарелку. Лиана, хранившая молчание довольно долго, вдруг решила заговорить.

— У тебя нет такого права. Существует Совет Тринадцати, который не позволит тебе просто так безнаказанно казнить людей.

— Откуда в тебе столько спеси, Лиана? — заговорил в ответ Рогар очень спокойным тоном. — Король всегда отвечает за свои слова и этому подтверждением будет скорая казнь одного странника, за которым я собираюсь послать. Я скажу больше, еще магнолия не успеет зацвести, как он, будет болтаться в петле.

Принцесса подавилась воздухом.

— Что еще за странник? — поинтересовалась королева, с ее лица едва успел сойти румянец после спора с королем.

— Какой-то простолюдин из Медвежьего квартала. Люция утверждает, мол, на этого юнца творсийцы возлагают большие надежды и в нем скрыты самые могущественные магические способности какие только можно себе вообразить, и какие вообще существовали со времен правления Первой Расы. Уж не знаю, у кого и где это она подслушала, но я буду полным дураком, если сейчас проигнорирую ее предсказания, а потом все получится так, как она имеет в виду. Да даже если и нет, еще одним проклятым магом в Дордонии станет меньше.

— Ты не можешь слепо и всецело доверять Люцие, — с недовольным видом проговорила Антина, — люди посчитают, что она принимает все важные решения в королевстве, а тебя сочтут за чародейскую марионетку. Ты знаешь, как быстро расползаются слухи по улицам Дастгарда.

— Чепуха! — выпалил захмелевший Рогар. — Все знают, что у королей есть советники и редкий король принимает решения самостоятельно. В конце концов, Совет Тринадцати единогласно проголосовала «за».

— Не стоит трогать медведей, отец, — Лиана, наконец, подобрала нужные слова, — они за каждого из своих стоят, как за себя. В этом случае бунт настигнет нас еще раньше, чем этот странник вообще научится управляться со своими способностями.

— Уверен, Лиана, ты бы была выдающимся членом совета, если бы у меня не было с десяток таких же, как ты, острых на ум, хранителей. Еще в начале недели была сложена легенда, которую все медведи проглотят как щука наживку. Хранитель Медвежьего квартала уже пустил ее в ход и никакого бунта мы не увидим.

Принцесса проглотила обиду.

— Допустим, что Люция действительно права и мальчишка станет кем-то вроде мессии для всех волшебников, — бросила королева, — но неужели это настолько серьезное дело, что требует принятия таких решительных мер? Почему бы просто не обязать его носить тритовые браслеты или на крайний случай слить их у него прямо на руке так, чтобы он никогда не смог использовать чары?

— Оставьте нас! — король обратился к служанкам, которые петляли по залу и, удостоверившись, что никого не осталось, продолжил, — Насколько тебе стало страшно, когда ты представила армию магов, которую мог собрать творсийский император? А теперь представь, что Сарвилл Кхолд соберет такую же армию, но настолько могущественнее, насколько великан с Расколотого Хребта могущественнее гнома с Призрачных Гор. Будет просто истребление всего живого потому, что Дастгард будет стоять до последнего выдоха! Я клянусь! Наступит конец! Всего! Света! Людей! Ваших ничтожных жизней! Берега Неймерии поглотят Вечные Воды, а суша покроется вечным льдом, — он снова забегал безумным взглядом поочередно по лицам Лианы и королевы, срывая до этого спокойный и рассудительный голос.

— Сказки! На любом этапе войны можно найти компромисс и заключить мир. — Не поверила принцесса, оспорив слова короля и не испугавшись его безумства.

— Довольно! — перебил Рогар, — завтра мы схватим странника, и вскоре он будет казнен по всем законам Дордонии. А сейчас прошу меня извинить, я отужинал и мне надо справить нужду.

Король небрежно насадил на голову корону и неуверенной походкой поплелся к выходу, оставив бокал с недопитым вином при себе.

Принцесса пересела ближе к матери — на освободившееся место короля.

— Мама, нужно предупредить Сарвилла. — сказала она, взявшись влажными от волнения руками за край стола. Легко дрожащий на подвеске аквамарин выдавал беспокойство своей хозяйки, а ураганы раскачивались в ее глазах. — Нужно предупредить его сегодня. Завтра будет поздно.

— Где именно в Медвежьем квартале находится его дом? — решительным тоном спросила королева.

— Я не знаю, — ответила принцесса, обхватив руками лицо, — я не спрашивала у него таких вещей, матушка.

— Почему именно Сарвилл? — после небольшой паузы продолжила принцесса, — Почему эта проклятая чародейка не подслушала про любого из тысяч других дастгардцев?

— Другой вопрос, почему из тысяч других дастгардцев тебя тянет именно к страннику? Вопросов всегда больше, чем ответов, милая. Я отправлюсь к медведям, а ты оставайся в замке. Будем надеяться, что если мне не удастся найти странника, то он заглянет к тебе сам.

Королева поднялась со стула, поддерживая руками свой округлый живот, поцеловала дочь и удалилась. Через мгновение в обеденный зал вошел королевский паладин и проводил принцессу в ее покои.

***

На улицах Медвежьего квартала вечерело, но работа кипела как всегда — без намека на спокойную жизнь и скорый вечерний отдых туда-сюда носились разнорабочие словно день только начался. В воздухе висел запах несвежей рыбы и деревянной стружки, который перебивался запахом дубленой кожи, а что-то, напоминавшее застоявшийся недельный суп, разносило свой аромат по бродяжьим улочкам и въедалось в одежду.

Здесь не было нищих, которые вечно слоняются между домами и просят милостыню или тех, кто в пьяном угаре валяется в подворотне. Вернее, их здесь было не больше, чем в любом другом квартале Дастгарда. Никто из местных не мог похвастаться большим домом или периной без клопов, зато каждый из них знал, что такое дух и свобода не понаслышке.

Днем каждый из медведей — так называли себя жители одноименного квартала — узнавал другого в лицо, каждый мог попросить первого встречного попробовать его похлебку на вкус, а то и вовсе присоединиться к столу, а на следующий день получить новый длинный лук для охоты или, например, связку гвоздей в подарок. Золото не имело здесь веса. Жизнь была построена таким образом, что каждый получал услугу за услугу, а все ситемы и сетимы, что попадали сюда извне, тут же уплачивались в королевскую казну.

Конечно, квартал было бы сложно счесть за неблагополучный, если бы всё было настолько просто. Как только солнце уходило за горизонт, этот район Дастгарда окутывало мраком. Здешние люди, словно оборотни, потерявшие себя с появлением на небе луны, начинали грабить то, что, по их мнению, не должно было попасть в руки короля, убивать тех, кто был не согласен с ними и даже насиловать женщин просто потому, что никакого закона, который мог бы их остановить здесь не существовало. Все законы прекращали свое действие ровно в десять вечера, когда громоздкие железные ворота запирала снаружи городская стража и оставляла медведей наедине с собой. Жестокость, так умело скрывающаяся тут днем, выходила на охоту ночью.