Облик Зоны (Сборник)

После выброса Зона на мгновение лишается каких-либо звуков. Ярко-багровый оттенок неба отбрасывал на землю тени, перекрашивая траву и деревья в красный цвет. Взглянув на бесшумно падающий дождь, на кровавые листья кустов и деревьев, могло возникнуть ощущение, как при просмотре кино в телевизоре с отключенным звуком.

Лишь через несколько минут вся территория снова начинает наполняться жизнью: из своих укрытий выбираются на поверхность снорки, псы, припять-кабаны, псевдогиганты, химеры, кенги, контролёры, кровососы и сталкеры, просыпаются зомби. На кордоне выброс чувствовался не так сильно, как у центра, даже, можно сказать, совсем не ощущался. Но эти несколько минут затишья после шторма были нормой и здесь. Именно на это затишье спешили поглазеть солдаты близлежащей к южному КПП части. Дождавшись, пока датчик аномальной энергии смолкнет, они сломя голову выбирались из убежища наверх, пока Зона ещё не утратила столь редкую гостеприимность.

Паша в Зоне служил чуть меньше года. Ещё чуть-чуть, и он станет старослужащим, а там оставшееся время пролетит незаметно. И тогда уже он будет решать, кого гноить, кого хвалить, кого заставлять за него идти в наряд. Именно он, а не теперешние деды. Но сейчас надо было смириться со статусом «духа» и драить за них коридор. А офицеры и в ус не дуют. Конечно, так бывает во многих частях, но тут они проявляли прямо-таки невероятную любовь и заботу, ведь «дедушки» толкали сталкерам наркотики и отстёгивали проценты дядям в погонах. Вот и почуяли в воздухе запах свободы и безнаказанности и «духам» житья не давали. Кого били, кого «петушили», а некоторых и вовсе в Зону выкидывали: не важно, живыми или мёртвыми, главное оборотней в погонах вовремя кормить.

Взял бы Павел, да и сдал бы их всех ко всем чертям, но боялся. Не того, что будут называть стукачом и побьют до полусмерти, а того, что на иглу могут посадить, как уже с некоторыми случалось. И по иронии судьбы придётся дозу брать у этих же самых дедов, но не задаром, разумеется. Да и понимал Паша, что никто ничего делать не будет, даже если и стукануть в высшие инстанции, потому что для показухи тут будет небольшой шумок, и под этот шумок увезут рядового Ковалёва далеко-далеко в смирительной рубашке и позаботятся о том, чтобы никогда он из этой рубашки не вылез?

Но не все офицеры были мерзавцами. Молодой лейтенант Кортюк иногда приструнивал старослужащих и даже лепил им выговоры и наряды. Однако «дяди», у которых звёздочек на погонах было больше, все выговоры и наряды обнуляли, ведь надо же хранить свои хлеба как зеницу ока. А вот жалкий лейтенант Кортюк со своим личным кодексом и честью на хрен никому был не нужен, за что и получал в отместку выговоры сам.

В Зоне нет отдела наркоконтроля, в Зоне нет правоохранительных органов, в Зоне все посты куплены и все военачальники тоже. Это был бизнес огромных денег, за который велась постоянная конкуренция. Да, несомненно, Паша им бы тоже занялся, если бы его собственный друг не воровал у своих родителей деньги на дозу, если бы не превратился в забитого рахита, если бы не скончался у него на руках от передозировки. Теперь он не понаслышке знает обратную сторону такого бизнеса, и теперь ни за что в этот бизнес не пойдёт. Даже ради спасения своей жизни не могли заставить его на это пойти.

Однажды Павел видел бумаги на одного из ЭТИХ старослужащих. Обычный парень из Львова проходил в этой части срочную службу. Служил он себе, ну и ладно. Но армия произвела на парня прямо-таки неизгладимое впечатление. Сначала до службы он чуть не получил срок за уклонение, косил и косил, просто ненавидел армию. А потом вдруг невзначай остался на сверхсрочную. И даже отсылал семье деньги, платил налоги. Прямо патриот какой-то. И никто даже знать не хотел, какие деньги отсылаются родным. И от какого из источников заработка отчисляются налоги.

Кроме денег военные получали массу преимуществ: стравленные наркотиками сталкеры были не такими уж и сложными противниками, если от дрожания рук даже целиться было не по силам. Но самое главное, что даже торгаши перекупали товар у вояк и перепродавали его сталкерам. Этим грешили абсолютно все торговцы южного кордона.

Однако Паша не был обыкновенным солдатом, как думали некоторые личности. Следуя принципу, что сложился в военной системе Зоны, он помогал отрядам «анти-трафик» бороться с напастью. Благодаря Минздраву в Зоне служба имела немного другой порядок, чем в обычных частях. «Из-за психических нагрузок и физических воздействий Зоны на организм солдат назначается порядок службы неделя через одну». Вот в эту-то неделю, что давалась солдатам в разгрузку, он и переходил Периметр, на сей раз, незаконно.

Во время «передышки» молодые люди отдыхали не только от службы, но и от повседневной солдатской жизни. Но думать, что это была халява, было бы неправильно, потому что солдатам действительно нужна была передышка, иначе они просто ломались: с одной стороны тебе наряды, нагрузки и деды с их замашками, а с другой стороны Зона со своими страхами и ужасами, когда всей ротой выбирались на отстрел сталкеров. Только вот из «места отдыха» этого, что находилось у дальнего блокпоста, во внешний мир был доступ запрещён. А вот куда идёт боец в другую сторону, никому дела не было. Не пойдёт же он в Зону! Дезертир, что ли какой-нибудь? Или уголовник? Зачем кому-то такие проблемы?

В казарме давно уже прогремел отбой, но сержант Слепчук ОЧЕНЬ постарался, чтобы рядовой Ковалёв «учился переносить все тяготы и лишения военной службы». И без того не раз вычищенный пол был вычищен заново, и Паша бросил тряпку в ведро. На наручных часах сейчас было два часа ночи. Вымотанный нарядами за целый день, из-за того, что он выиграл у Слепчука в карты, Павел протёр покрасневшие глаза. Времени на сон оставалось не много, ведь в пять часов их рота примет смену и отправиться на заслуженный отдых. Ну, кому может и отдых, а ему завтра в Зону идти.

Взяв в руки ведро, рядовой побрёл в туалет. Но тут сзади послышался заспанный голос Слепчука:

— Мля, Ковалёв. Это ты тут ведром звякаешь?

— Я, — протянул Паша, заранее готовясь к промывке мозгов.

— Шумишь много, — продолжал сержант. — Дедушке родному спать не даёшь.

— Простите, товарищ сержант, — покорно заговорил рядовой. — Этого больше не повториться.

Слепчук смачно зевнул и потянулся, всем видом показывая, что Ковалёв отнимает его драгоценное время, и довольно заявил:

— Ладно тебе, прыщавый придурок. Верю я тебе. Вот, ещё разок пройдёшь, и если действительно не повториться, то я тебя даже уважать стану.

Павел тихонько застонал и опустил голову на грудь. Слепчук лишь ухмыльнулся и, подойдя, зарядил в затылок солдату фофан.

— Ты чё стонешь, прыщавый? — нахально выдавил из себя сержант. — Дедушке родному по дружбе помочь не хочешь?

— Никак нет! — отчеканил Паша, встав по стойке смирно. — Всё для родного дедушки!

Сейчас Ковалёв был готов лизать сержанту зад хоть всю ночь, ведь завтра он вполне мог попасть и в госпиталь, если «дедуля» будет не в духе. А Слепчуку это всё даже нравилось. Да и не собирался он бить этого хилого солдатика. Гораздо приятнее завтра будет принимать новую партию.

— Это ты молодец, конечно, — усмехнулся старослужащий. — Я тут подумал. Парень ты толковый. Дедушкам не перечишь, всё, что надо, делаешь, да и неплохо делаешь. Я тут…

Слепчук медленно подошёл к Паше и посмотрел в его смущённое лицо.

— …вопрос с тобой решить хочу, — продолжил он, забирая ведро у Паши из рук и ставя на пол. — Ты, наверное, наслышан о нашем… бизнесе.

Павел увёл взгляд в сторону и тяжело вздохнул.

— Никак нет, товарищ сержант, — отмахнулся он. — О каком бизнесе идёт речь?