Облик
Шрифт:
Глава 25
На следующий день я провожу какое-то время в школьной библиотеке, закопавшись в книги о старых мастерах живописи и о портретной фотографии, разыскивая ещё больше полезных изображений для моего творческого проекта. Я представляю себе детализированные, яркие фруктово-цветочные натюрморты голландских живописцев семнадцатого века, а также смелые и современные фотопортреты. Мне хочется, чтобы голова Авы выглядела странно и изумительно – именно так, как её вижу я.
Я составляю список живописцев и фотографов, которые могут пригодиться, но это только
Ава хотела пойти со мной, но после пары тестовых дней в школе к выходным она была полностью обессилена. Мы немного отложили поездку, но к воскресенью ей не стало лучше. Кроме того, начало дня оказалось дождливым и туманным: настоящее осеннее утро, даже более холодное, чем до этого. Вместо поездки Ава решила наверстать упущенное и посмотреть диски с "Зеной – Королевой Воинов", которые мы заказали на Амазоне. Сестра будет предоставлена сама себе, потому что мама собирается на работу в магазин, а папа отправился на встречу с телевизионщиком-исследователем, с которой он подружился во время моего "очень обычного" дня.
Мне не очень-то приятно слышать об этой встрече. Во-первых, я не люблю вспоминать о том дне. А ещё я думаю, что хотя папе и нравится слушать о процессе создания телешоу, мама вряд ли оценит, что отец отрывается от своих исследований ради того, чтобы выпить кофе с молодой привлекательной женщиной. Не то, чтобы я рассказываю маме, насколько привлекательна ассистент режиссера. Но на самом деле – очень хороша. И если бы её поставили на пятидюймовых платформах рядом с Шехерезадой, её бы точно не назвали "очень обычной".
В довершение всего я заметила, что отец чересчур старательно приводит себя в порядок перед выходом. Он не делал этого целую вечность. Он перемерил все свои пиджаки и большую часть галстуков и даже достал старую фетровую шляпу и покрасовался в ней перед зеркалом. Хотя, в конечном итоге он всё-таки убрал её обратно.
Поддавшись порыву, я хватаю её со столика в прихожей и нахлобучиваю себе на голову. Возможно, она создаст подходящий для похода в галерею искусств образ. И это будет чертовски удобней, чем Патти, от которого все сильнее и сильнее зудит верхняя часть головы, на которой постепенно отрастают новые волосы. С огромным облегчением я оставляю парик дома. Он мирно сидит на столике в прихожей, умело притворяясь длинношерстной морской свинкой, и дожидается моего возвращения.
Я восхитительно провожу время в Национальной Галерее, разглядывая различные натюрморты голландских живописцев – из фруктов, овощей, цветов, тарелок, ваз и вообще чего угодно, что можно разместить на столе. В основном я именно это и ожидала увидеть, за исключением того, что они, кажется, восхищаются несовершенством.
Им нравится рисовать пестрые пятна на боках персиков или яблоки с червоточинами, или цветы с порванными лепестками. Каким-то образом это делает их более живыми. Но лучшим моментом моего визита становится магазин, в котором я покупаю открытки, чтобы продемонстрировать мисс Дженкинс мой рабочий процесс, как и требуется.После быстрой прогулки по углу Трафальгарской площади, я попадаю в Национальную Портретную Галерею, в которой, как оказалось, сейчас проходит выставка работ фотографа Ричарда Аведона. На рекламных постерах – потрясающие портреты сильных, волевых лиц. Я не могу позволить себе билет на выставку, но покупаю пару красивых открыток. На одной из них изображена осовремененная принцесса с нарциссами в волосах, расположенными так, будто они подвешены вокруг её головы, как цветы на обоях позади девушки. Я влюбилась в этот эффект.
Я продолжаю думать об этом по пути к станции метро Чаринг-Кросс. На самом деле я вынимаю открытку из бумажного пакета, чтобы взглянуть на неё ещё разок, когда внезапный порыв ветра сдувает папину шляпу с моей головы и уносит прямо на дорогу передо мной. Я бросаюсь вперед, чтобы поймать её, когда чьи-то сильные руки возникают словно из ниоткуда и удерживают меня на месте. Огромный ярко-красный Лондонский двухэтажный автобус проносится мимо, буквально в нескольких миллиметрах от меня.
О, мой бог. Я чуть не погибла, спасая шляпу.
Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить руки, которые только что спасли мне жизнь. Они принадлежат бизнесмену в полосатом костюме, который одаряет меня очень странным взглядом. Может быть, именно так люди смотрят на тебя, когда знают, что благодаря им ты остался в живых. Я ошарашено пялюсь на него в ответ, и, после неловкой паузы, он отходит в сторону, в то время как другой автобус проезжает мимо, превращая папину шляпу в блинчик.
Внезапно, этот день перестает казаться таким уж хорошим.
Минут пять я просто брела по улице в оцепенении. Прямо сейчас я не находила в себе сил спуститься в метро. И думать о том, как рассказать папе, что случилось с его шляпой, когда я вернусь домой.
Постепенно до меня дошло, что многие люди движутся в том же направлении, что и я – больше, чем обычно. Могу поклясться, я узнала пару лиц, хотя не смогла вспомнить, откуда они. Я шла за толпой, как в тумане. Затем многие люди стали проходить через каменную арку, контролируемую охранниками. Чтобы попасть туда, необходим пропуск, которого у меня не было, так что я остановилась.
Я проследила за ними взглядом. С трех сторон внутреннего двора возвышалось большое каменное здание с массивным белым шатром посередине. Всё было увешано цветными баннерами, возвещающими о Лондонской Неделе Моды.
Ох, ничего себе. Интересно, будет ли задействован здесь сегодня кто-нибудь из девушек, с которыми я ходила на просмотры. Я надеюсь на это: участие в дефиле – очень важное событие. Между тем я даже не могу позаботиться об одной паршивой шляпе.
Я прислонилась к столбу и вспомнила порыв ветра, когда автобус промчался мимо меня. Я даже не поблагодарила того мужчину в костюме. Интересно, почему он так странно на меня смотрел.