Облом для властного или Я твой Зайчик
Шрифт:
Сынишка соседа, с которым я уже успела познакомиться, был очень тихим ребенком. Зажатым, стеснительным, замкнутым. Очень плохо шел на контакт.
При всей своей практичности и бескомпромиссности заведующая детишек любила, особенно тех, кто нуждался в особом подходе. Женщина померила шагами собственный кабинет, порылась в записях и, наконец, растаяла под моим молящим взглядом.
— Ладно. Бери его к себе в группу, — и строго наказала, — Смотри, под твою личную ответственность.
— Спасибо-Спасибо! — обрадовалась я и довольная поехала домой, едва чуя ноги от усталости.
И вот вечер пятницы:
А там дел невпроворот!
Огород зарос, коты не кормлены, у попугая клетка пометом заляпана и только хомяки сидят довольные и жрут капусту. Спасибо баб Даше — не бросила животинку.
Дети по приезду сразу рассосались по своим делам: Данил решил-таки помириться с Таськой и, надрав каких-то сорняков из палисадника, поплелся к ее дому, близнецы пошли на пруд устраивать тест-драйв новым подводным маскам, а Настена устроилась на лужайке плести венки из одуванчиков. И только мама носилась по дому и участку, как угорелая стараясь переделать все дела за один вечер, чтобы в субботу отдохнуть по-человечески, а еще не думать об одной сволочной Лосятине.
А не получалось не думать!
Это гад ни разу не позвонил за неделю!
А я, между прочим, ждала. Каждый вечер то и дело поглядывала на телефон, в душе надеясь заметить хотя бы сообщение и не увидев его, кляла себя, на чем свет стоит за бесхарактерность.
Дура набитая!
Растеклась лужицей. И было бы из-за кого?!
Лось есть воплощение всего того, что я терпеть не могу в мужиках.
Зажравшийся от вседозволенности бабник. Еще и дикий ревнивец, как выяснилось.
Только от чего душу червячок вины точит?
Как задумаюсь: а может он без задней мысли, от всей свой души Лосинной предложил. А я послала мужика с его благородным порывом.
К слову, в тот день после ухода Луганского я довольно быстро остыла и вынуждена была признать: у Лося вспыльчивый характер, а я женщина и априори должна быть мудрее. А повела себя как обиженная истеричка.
С тяжелым вздохом иду на веранду, где стоит небольшая двухкомфорочная плита. Летом, из-за жары, я стараюсь готовить там. И места больше, и не так жарко.
Быстрыми, отработанными до автоматизма движениями прокручиваю фашр и замешиваю основу для котлет в большом тазике. Беру специально побольше, чтобы на два дня хватило.
Руки делом заняты, а голову так и не отпускает.
Может к лучшему то, что он не звонит?
Все равно у нас врятли что-то получилось.
Хотя жаль…на кухне чай мы пили очень душевно…
И поцелуй был…м-м-м…
При одном только воспоминании по телу прошелся небольшой разряд желания и сконцентрировался где-то в животе, превращаясь в пресловутых бабочек.
А может ну ее эту женскую гордость? Что плохого в том, если я сама позвоню?
Весь последующий час пока жарила котлеты я так и ходила кругами вокруг телефона, изводя себя сомнениями, как самая последняя трусиха.
В конце концов, нервы не выдержали.
Тщательно помыв руки, взяла свой старенький смартик и, собравшись с духом, набрала Луганскому.
И что вы думаете?
У него оказался отключен телефон! Тетка на проводе механическим голосом сообщила: «абонент вне зоны действия сети».
Ну, и черт с тобой господин Лось!
Не очень-то было надо!Пока я сокрушалась, ощутимо запахло горелым.
Вот, блин! Котлеты сгорели…
Когда на улице стемнело, время уже перевалило за десять вечера. Уложив детей спасть, я критически посмотрела на гору постельного белья, которое я сменила, и подумала, что все же надо разориться и купить полуавтоматическую стиральную машину для дачи.
В основном я возила вещи стирать на квартиру, но ближайшую неделю я туда не собиралась, а гора белья сама не рассосется. Поэтому прихватив два тазика и часть кучи для первой партии, потопала к колонке.
Уличный водопровод был на территории участка баб Даши. За высоким бетонным забором.
Когда в домике поселились мы, старушка сначала настороженно отнеслась к новым соседям. Каждое утро, встречая женщину в магазине, я получала от нее только полный спеси взгляд и скупое «здравствуйте». На этом наше душевное соседство заканчивалось. Она не интересовалась нами, а мы соответственно ею.
Лед морозостойких отношений неожиданно растопила Настенька.
Идем вечером за молоком по улице, а на встречу баб Даша. Девочка пристала к женщине как репей и все тут. И звать ее стала «бабушка». Женщина честно и дальше пыталась прикидываться мраморной статуей, но под лучистым взглядом моего солнышка тает даже мрамор.
Настя очень хотела, чтобы у нас была бабушка. Самая настоящая, которая по воскресеньям пекла блины и варила клубничное варенье.
Очень жаль, что наша с сестрой мама не дожила.
У Романа мать умерла, когда он еще мальчишкой был. Отец — алкоголик и тунеядец живет в городе с какой-то отмороженной на всю голову бабой. Их я видела один единственный раз — на похоронах. Раза хватило на всю жизнь. К детям я этих людей точно не подпущу. Хотя Ромкин отец пытался наладить отношения. Ну, как наладить? Оказалось, что мой зять папке деньгами помогал. Видимо, надеялся, что я взвалю эту почетную миссию на себя. Не вышло. Я выгнала поганой метлой «дедушку» и «бабушку» и нового адреса после переезда не сообщила.
Поэтому за неимением родных бабушек Настя всей душой тянулась к соседке, а я и не возражала, прекрасно видя, что женщина, несмотря на свой тяжелый характер, вовсе не плохая. Просто очень одинокая. При двух-то сыновьях оболтусах, которых я, к слову, так ни разу и не видела. Потому что мать они навещают два раза в год: на день рожденье и на Пасху.
Баб Даша очень скоро полюбила и мальчишек, хоть и относилась к ним в разы строже, чем к Насте. Не было и дня, чтобы женщина не бывала в нашем доме. С ее легкой руки у меня появился огород, клубника самых разных сортов, а бетонный забор поредел на несколько пролетов как раз около колонки.
Я теперь ею пользовалась как своей личной, что было очень кстати. Хоть мне и довелось вырасти в деревне, ведерко и колодец — это слишком жестокое испытание для моего изнеженного городскими удобствами сознания.
Замочив в большом эмалированном тазу постельное белье, набрала во второй таз воды, покидала туда цветные детские вещички и, засыпав все порошком, стала усердно тереть самые загрязненные места, чтобы потом дать вещам как следует отмокнуть.
Все это я делала при свете неяркого фонаря, который повесила совсем недавно.