Обман и желание

Она медленным шагом прошлась по комнате, пытаясь отыскать халат Розы и благодаря Всевышнего за то, что сегодня ей повезло и мигрень под воздействием лекарств прекратилась за несколько часов, а не длилась несколько дней. Несмотря на подавленное состояние и желание умереть скорее, чем взяться за дела, Мэгги угнетала пустая трата времени, особенно теперь, когда было необходимо продолжать поиски Розы.

Мэгги спустилась по лестнице, ожидая, что боль опять начнется, но движение не ухудшало ее состояние, и она решила приготовить себе чашку крепкого чая (из собственного опыта она знала: при мигренях лучше не пить кофе). Опустив пакетик с чаем в чашку с кипящей водой и добавив немного молока, она растворила две таблетки — «сверхмощные фугасные бомбы», как она их называла, — и взяла кусочек поджаренного хлеба. Пока все хорошо. Только она приступила к еде, как зазвонил телефон. Звонок не вызвал у нее головной боли, и она ответила сразу же.

— Маргарет, это ты? Или опять эта проклятая машина?

Звонила мать. У Мэгги упало сердце.

— Это я.

— Ну где же ты? Я ждала тебя к обеду.

— Мамочка, я не обещала прийти сегодня. Я собиралась тебе позвонить, но эта жуткая мигрень…

— Ах вот в чем дело! — укоряюще сказала Дульсия, и Мэгги вспомнила, как нетерпимо относилась ее мать к проблемам со здоровьем у окружающих.

Даже ее собственные дети, Роза и Мэгги, не вызывали у нее сочувствия и жалости, когда болели; корь и свинку Дульсия расценивала как результат их непослушания и предлог, чтобы создать ей трудности; их простуды и кашель были причиной ее жуткого раздражения.

«Тебя что, заставляют все время кашлять? — спрашивала она. Перестань немедленно, иначе я с ума сойду!» О головных болях Дульсия всегда говорила, что они психосоматические.

«Она не может нас понять, — сказала однажды Роза. — У нее никогда ничего не болело». Она была права. Несмотря на совсем не богатырский вид, Дульсия обладала крепким здоровьем.

— Не знаю, откуда у тебя берутся эти боли, — презрительным тоном произнесла она. — Тебе следует сходить к доктору и что-то предпринять.

— Извини. — Мэгги слишком плохо себя чувствовала, чтобы вступать в дискуссию.

— Сделай это, пока ты тоже не исчезла, — надменно посоветовала Дульсия, намекая, что отсутствие Розы раздражает ее так же, как и мигрени Мэгги. — Когда я тебя увижу?

— Не знаю, — ответила Мэгги; терпение ее было на пределе. — В данный момент я прежде всего должна выяснить, что случилось с Розой. Я тебе перезвоню, обещаю.

Она положила трубку и почувствовала вину. Почему она позволяет себе сердиться на мать? Так было всегда — неконтролируемое раздражение и упреки в свой адрес. Неужели и у других людей так: одновременно любовь и ненависть к родителям? Нет, у Ари все по-другому. Он обожал мать и подчинялся ей беспрекословно.

В холле Мэгги заглянула в почтовый ящик, но ничего в нем не обнаружила. Затем допила чай и заварила свежий. Головная боль отступала, и Мэгги приободрилась. Она даже подумала, не съесть ли что-нибудь — консервированный суп или бобы. Заглянула в маленькую кладовку, и первое, что она там увидела, были ключи.

Запасные ключи от машины Розы. Ведь она обещала Майку отыскать их! И вот, пожалуйста, они сами по себе обнаружились. Мэгги решила повременить с супом и немедленно отправиться в Бристоль, проверить машину Розы. Она приняла душ, и теплая вода вернула ей силы. Отъезжая от дома, она все же решила ехать медленнее, чем обычно, поскольку голова немного гудела.

По дороге она размышляла о Майке, озадаченная тем влечением, которое вспыхнуло в ней вчера. Сегодня казалось, что это ей приснилось, а не произошло на самом деле. Попав в жуткую автомобильную пробку на въезде в город, Мэгги, не бывавшая в Бристоле столько лет, сосредоточенно вспоминала, какая полоса ведет к железнодорожной станции. На мосту были какие-то неясные дорожные знаки; разобравшись в них, она повернула к станции и увидела нужную ей автостоянку. Затем она тщательно осмотрела место и в конце концов отыскала машину Розы, припаркованную невдалеке.

Как она и ожидала, машина сияла чистотой. На заднем сидении лежали зонтик и шелковый шарфик (как же Роза любит шелковые шарфики!), коробочка с образцами тканей и замши у заднего стекла, дорожная карта и бумажник, в котором хранились различные квитанции техсервиса. И ничего, кроме этого. Мэгги переместилась на переднее сиденье, внимательно осмотрела доску приборов, покрытую тонким слоем пыли, пытаясь побороть растущее отчаяние. Это в духе Розы — не оставлять за собой ни соринки. В собственной машине Мэгги нашла бы уйму свидетельств, хотя и бесполезных, о том, как она провела предыдущую неделю: чеки, пустые коробки из-под сигарет, бумажки от конфет, пакетики из-под бумажных салфеток… Мэгги охнула от изумления, когда открыла пепельницу. Там не оказалось ни единого окурка — ну конечно, Роза ведь не курила, — лишь скрученная в трубочку квитанция с автостоянки двухнедельной давности. Если верить квитанции, то машина простояла четыре часа на стоянке в близлежащем городке Бат. Помимо этого в машине ничего не обнаружилось. Мэгги облокотилась одной рукой о спинку сиденья, а другой вцепилась в руль.

«Почему ты запарковала машину именно здесь? Куда ты отправилась? Когда же ты вернешься? Неужели ты не можешь сообщить мне, где находишься? Разве ты не понимаешь, что я за тебя волнуюсь?»

Неожиданно Мэгги приняла твердое решение. Она машинально вытянула ноги, как обычный водитель, отправляющийся в путь, но ноги ее не коснулись педалей. Мурашки пробежали по коже. Она села поудобнее и вновь вытянула ноги. Носки туфель едва достали до педали тормоза и сцепления. Изначальное инстинктивное подозрение получило подтверждение.

В таком положении Мэгги ни за что бы не смогла управлять машиной. Следовательно, Роза, которая к тому же была сантиметра на три-четыре ниже Мэгги, не могла сама вести машину. По мнению полиции, припаркованная у железнодорожной станции машина свидетельствовала о том, что Роза поехала куда-то дальше на поезде. На то ее воля, как говорили они. Но положение водительского сиденья доказывало один неоспоримый факт.

Кто бы ни пригнал сюда машину и ни оставил ее здесь, абсолютно очевидно — это была не Роза.

Выстроив такую логическую цепочку, Мэгги взглянула на часы. Ошеломленная сделанным открытием, она снова почувствовала головную боль; единственное, о чем она могла теперь думать — как бы поскорее поговорить с Майком.

Стрелки часов показывали 15.24 — вероятно, слишком поздно звонить ему в школу. Должно быть, она закрывается, когда заканчиваются уроки и звенит последний звонок. Уехал ли уже Майк? Уроков сейчас быть не должно, но он вполне мог задержаться, беседуя с коллегами или занимаясь дополнительно с учениками.

В жуткой спешке Мэгги закрыла машину Розы, быстрым шагом направилась к своей и через минуту ехала в послеобеденном потоке машин. Пробка у моста увеличилась, огромная, разрастающаяся пробка. Мэгги, ужасно нервничая, подогнала машину почти вплотную к стоявшей впереди и подумала, как было бы здорово, если бы перед ней вдруг оказался просвет. Она более или менее представляла, где находится школа Майка, но о том, где он живет, не имела ни малейшего понятия. Если его не окажется в школе, то отыскать его она не сможет. К тому же на вечер назначен ужин у Дины Маршалл, значит, и вечером она его не увидит.