Обман зрения

— У тебя всегда были проблемы с этой штукой, — засмеялась я, расстегивая его сама.

Но Джон не захотел ждать. Он сдернул бюстгальтер вниз и впился в мою грудь. Я приподняла бедра и стала медленно раскачиваться, пока страсть не охватила нас обоих.

Джон подсунул руки под мои ягодицы и, крепко вцепившись в них, приподнял меня и прижал к своим бедрам. Я почувствовала, как глубоко он в меня вошел. Подняв ноги, я обвила их вокруг его тела, стараясь слиться с ним в одно целое, а он раскачивался все сильнее и сильнее, как ковбой, скачущий на норовистой лошади. Я видела, как напряглись мускулы у него на шее. Когда он целовал мою грудь и слизывал капли пота с моей кожи, я пристально разглядывала его лицо. Казалось, он полностью погружен в себя и свои фантазии. Его движения были лишены не только нежности, но и какого-либо контакта с противоположной стороной. Он был похож на человека, жадно утоляющего голод после многих лет воздержания. Мое возбуждение постепенно сменилось усталостью. Я притворилась, что испытываю оргазм, чтобы Джон мог поскорее кончить. В момент его неистовой и бурной кульминации я представила себя Кассандрой Гриффин, распростертой на кровати с ножом в сердце.

— Здорово! — сказал Джон, с довольным урчанием скатываясь на кровать.

Он поцеловал меня и немедленно заснул. Лежа рядом с ним, я почувствовала прежнее одиночество. Его присутствие больше меня не грело. Рядом со мной похрапывал стареющий мужчина, который никак не соответствовал образу идеального любовника, о котором я мечтала.

Я вспомнила, как однажды летом, когда мы вместе поехали купаться, меня понесло в открытое море. У Джона был надувной матрас. Я стала кричать и звать его на помощь.

— Только не паникуй! — закричал он. — Встань вертикально и дай воде нести себя.

— Но меня уносит в море! — закричала я. — Плыви сюда со своим матрасом. Помоги мне!

— Не паникуй! — заорал он.

— Помоги мне, Джон, ну пожалуйста!

Он поплыл ко мне на матрасе, но у кромки бурлящей воды остановился.

— Джон, спаси меня!

— Меня тоже затянет… Да не путайся ты так…

— Брось мне матрас! Прошу тебя!

— Он до тебя не долетит. Расслабься. Тебя скоро понесет обратно к берегу.

Мне казалось, что вокруг меня обвился огромный холодный удав, который тащит меня в море. Чем яростнее я сопротивлялась, тем крепче становились его объятия.

— Послушай, Фейт, ты должна держаться на воде! Не барахтайся! Пусть тебя уносит!

Я попыталась приблизиться к Джону, но он был уже далеко. Мне не оставалось ничего, кроме как последовать его совету. Закрыв глаза, я отдалась на волю волн, просто удерживаясь на плаву. Меня вынесло так далеко в море, что Джон со своим матрасом превратился в еле различимую точку на горизонте. Мне казалось, что прошла целая вечность. Я уже приготовилась умереть, и вдруг меня отпустило. Я почувствовала, как волны медленно понесли меня к берегу. Вырвавшись на волю, я бешено заработала руками и, выбравшись из воды, рухнула на благословенный песок, обливаясь слезами.

Кто-то закрыл мне солнце. Подняв глаза, я увидела стоявшего надо мной Джона.

— Вот видишь. Я же сказал, чтобы ты не паниковала.

— Ты сволочь!

Опустившись на колени, он погладил меня и стал целовать мое лицо и волосы. Я отвернулась, чувствуя, как меня захлестывает отчаяние.

— Я ничего не мог сделать, — начал Джон. — Честное слово. Отлив всегда сменяется приливом. Нужно просто держаться на воде и плыть вместе с ним, не впадая в панику. Я ничем не мог тебе помочь, Фейт. Ты должна была справиться с этим сама. Я даже не мог к тебе подобраться. Неужели ты не понимаешь?

— Джон, — наконец отозвалась я, поворачиваясь к нему лицом, — почему ты не подплыл ко мне? У тебя же был матрас.

Он слегка изменился в лице.

— Ты слишком много хочешь.

— Наоборот, слишком мало.

Я вспомнила лишь один случай. Но были и другие. Безобразные сцены, когда он угрожал мне и даже поднимал на меня руку, а потом приползал, полный раскаяния и неистовой страсти. Я рассеянно перебирала их в памяти, словно это были дорожные аварии, происходившие с незнакомыми мне людьми.

Джон перевернулся и встал с кровати. Подойдя к окну, он стал смотреть на улицу. Я взглянула на его обнаженную фигуру.

— Джон!

Он не ответил. Закурил сигарету и прислонился к темной стене, наклонив голову и обхватив себя рукой. Его профиль четко выделялся в свете уличного фонаря.

— Джон! — окликнула я опять.

— А? — не сразу отозвался он.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Ни о чем… О виде из твоего окна.

— Здесь нет никакого вида.

— Вот об этом я и думаю.

— Джон!

— Да?

— А где сейчас твоя жена?

— Мы развелись, я тебе уже говорил.

— А какая она была?

Обернувшись, Джон зло уставился на меня.

— Я не собираюсь отвечать на подобные вопросы, — резко сказал он.

Его реакция меня не удивила и не испугала. Теперь я его совершенно не боялась. Я смотрела на него как на некий старинный предмет, назначение которого не вполне понятно современному человеку. Не видя дальнейшей перспективы в наших отношениях, я решила просто немного поиграть с ним. Теперь это не представляло для меня никакой опасности.

— Как странно, Джон, — сказала я.

— Что странно?

— То, что мы опять вместе.

— Угу, — не слишком уверенно пробурчал он.

— Тебе так не кажется?

— Что именно?

— Что это странно.

— Я просто об этом не думал, — ответил он с легким раздражением.

— Можно у тебя кое-что спросить? Ты никогда не задумывался, что будет, если мы опять сойдемся?

— Нет! — отрезал он, снова уставившись в окно.

— Нет?

Такой ответ меня несколько ошарашил, несмотря на всю мою теперешнюю независимость.

— Ты хочешь сказать, что вообще обо мне не думал?

— Думал. Но плановик из меня плохой.

— Плановик? — повторила я, не вполне понимая.

— Я не планирую свою жизнь.

— Но когда ты что-то делаешь, разве ты не задумываешься, что из этого выйдет?

— Нет, я просто делаю и все.

Ноланд, прищурившись, посмотрел на меня.

— Извини, но я не могу быть таким, как ты хочешь.

— Что это значит, Джон?

— Ты хочешь, чтобы я думал определенным образом, вел себя как нужно и говорил только то, что ты считаешь правильным.

— Нет, Джон. Не хочу. Больше не хочу.

— Нет, ты хочешь.

— Хорошо, — сказала я, чтобы ему подыграть. — Будем считать, что это так. А что в этом плохого?

— Какая наивность, — парировал он, снова отвернувшись к окну.