Обмануть судьбу

Однако в этой безнадежной ситуации у него все-таки был один невидимый сторонник.

А именно: фактик. Крошечный, пустячный фактик.

По встречному эскалатору ехала пара: полная крашеная блондинка не первой молодости и с нею парень, примерно ровесник Грачева. Парень был длинноволосый, и дама гладила его ладонью по шевелюре. При этом она громко возмущалась:

— Совсем обнаглели! И документы им покажи, будто вор какой, да еще за волосы дергают! Парик или не парик. Милый, плюнь на них. Это они, плешивые, от зависти.

Тут-то до Сергея дошло. Документы! В метро проверяют документы! Постойте, а что там проронила бабка насчет сыщиков? «Сыщики снизу!»

Теперь ему была видна часть зала станции метро. На фоне светлого мрамора четко выделялись несколько мужских фигур. Подошел поезд, и фигуры устремились к вагонам. Отправление не объявляли, пока те же люди не отпрянули обратно. Только тогда поезд тронулся дальше. А эти, в штатском, опять с безразличным видом прохаживались по платформе.

Уж конечно, Сергей не стал дожидаться, пока эскалатор доставит его к ним в объятия.

Перемахнул через перемычку на встречную лестницу и, прыгая через три ступеньки, помчался обратно, наверх. Обогнал даже крашеную даму с ее длинноволосым кавалером.

...Дементьев уже впадал в сонное оцепенение. Его нервная система, обычно так четно и безотказно ему служившая, стала сдавать — не столько от напряжения, сколько от безысходности.

Приход поезда — проверка — пусто.

Поезд с другой стороны — опять проверка — снова нулевой результат.

Ему начинало казаться, что Грачев специально назначил эту встречу, чтобы поиздеваться над ним. Теперь уже Дементьев начинал всерьез верить в то, что его бывший знакомый и есть настоящий преступник.

Оперативникам было легче: они привыкли к длительным засадам и к долгому, часто бесплодному ожиданию. Для следователя же все это было пыткой. Его епархия — допросы, размышления, сопоставление показаний, анализ улик.

Дементьеву хотелось сесть прямо на пол, привалившись к колонне, и подремать.

Без двух минут час...

И вдруг его дремотное состояние было нарушено каким-то резким движением в противоположном конце станции. Но не возле поездов, к которым было приковано все внимание опергруппы, а на эскалаторе.

Некто перепрыгнул с одной лестницы на другую. Да какой там «некто»! Дементьев в тот же миг узнал его.

— Сто-ой! — заорал он что было голосу. — Сергей! Я здесь!

И тут же спохватился: притворяться участливым другом бесполезно. Раз преступник убегает, значит, догадался о подстроенной ловушке.

Он понесся к тому далекому эскалатору — но оказалось, что на гладком мраморе его подошвы неимоверно скользят. Выходит, не зря Анжелика уговаривала отнести новые ботинки в мастерскую, сделать резиновые наклейки.

Оперативники продолжали стоять на прежних постах: дисциплинированные, они ничего не предпринимали без соответствующего приказа.

Подкатил поезд — последний за этот день, — и оперативники шагнули в вагоны.

В этот момент Дементьев растянулся на скользком полу и, лежа на животе, истошно скомандовал:

— Отставить! За мной! К эскалатору, растяпы!

Это было так не похоже на него, всегда сдержанного и вежливого.

Члены группы бросились к эскалатору.

Сергей уже был наверху, когда преследователи добежали до середины лестницы. И здесь их встретила помеха — обиженная парочка, крашеная с длинноволосым.

Женщину толкнули, и она тяжело плюхнулась на движущиеся ступени. Кавалер, защищая свою спутницу, полез было драться — драгоценная минута ушла у ребят в штатском на то, чтобы убрать его с пути.

А у Грачева объявилось второе дыхание.

Он легко, точно шахматную фигурку, отодвинул в сторону толстую служительницу, закрывавшую последнюю входную дверь. Сопровождаемый ее оханьем и аханьем, выскочил на улицу.

Возле метро еще светились разноцветным винно-водочным нутром коммерческие палатки. Сергей протиснулся между ними и заметил, что дверь одного из киосков приоткрыта. Из нее вилась струйка сигаретного дыма.

Туда он и заскочил.

Дебелая палаточница сидела на стуле, раздвинув полные колени, и попыхивала дорогой сигареткой. Покупателей она уже не ждала: район малонаселенный, и с закрытием метро торговля замирала.

Неожиданно кто-то — явно мужского пола — ввалился к ней с улицы и бросился ей в ноги, вернее — на пол. Она успела разглядеть коричневый пуховик. По стечению обстоятельств точно такой был у ее последнего ухажера.

— Арка-аша, — протянула она томно. — Ну ты и прыткий... Нравятся мои ножки, да?

Если честно, то перед лицом Сергея возвышались не ножки, а две внушительные колонны. Но он сразу понял, что надо включаться в игру.

— Ммм! — отозвался он и просипел громким шепотом, чтобы не обнаруживать свой голос: — Лучшие ножки Парижа.

И легко провел рукой по объемистой лодыжке, обтянутой блестящим лайкровым чулком.

— А повыше? — мяукнула палаточница, расслабляясь.

— Дверь! — потребовал Сергей.

— Ах да, — она протянула руку к рычажку запора, и Грачев услышал щелчок замка.

Успокаиваясь, он погладил, как и просили, повыше.

— Ох, Аркашенька, — растаяла толстуха. — Кобелечек ты мой нежный...

При ее габаритах и при крошечной площади киоска ей невозможно было наклониться, чтобы заглянуть вниз. И она ограничилась тем, что опустила под стул початую коньячную бутылку:

— Глотни, Аркаша.